— Эй, кому эскимо, глазурованное окопной грязью?.. Кому сливочное с орехами…
Слепил такое же мороженое неулыбающийся Осенев. Откусил, сморщился болезненно и зашелся тяжелым грудным кашлем.
Матиевский хлопнул его рукой по спине:
— Ты что давишься, Осень? Поперхнулся, что ли?
Осенев махнул рукой:
— Случайно… Не в то горло пошло.
Усилием воли он заставил кашель умолкнуть, бросил под ноги свое «мороженое», поспешно наступил на него сапогом. Никто не заметил, что на белоснежном шаре алело пятно крови.
А Богунов, слизав с ладоней последние капли, стряхнул с бронежилета упавшие комья снега, повернулся к друзьям:
— Ну что, пионеры, полетим через ущелье на перепончатых крылышках?
Из окопов понеслись соленые реплики:
— На саночках…
— На горных лыжах…
— На собственных задницах…
Орлов пристал. Потер ладонью горячий лоб. Подошел к Богунову. Тот сворачивал скользкий, влажный от испарений плащ ОЗК. У каждого были эти широкие удобные резиновые плащи. Под ними спалось теплее и суше. И не только от дождя спасали они в непогоду. В сильный холод их можно было жечь вместо хвороста, поливая каплей солярки, и даже вскипятить на таком вонючем топливе чай в металлических фляжках. Орлов пнул ногой плотный резиновый ком.
— Кто здесь помянул задницу?
Из окопа приподнялся покрасневший Матиевский:
— Я, товарищ лейтенант. Вырвалось…
— За то, что вырвалось, объявляю благодарность, — Орлов посмотрел в удивленное лицо Матиевского, — потому что спускаться мы будем действительно вышеназванным способом.
Орлов показал в сторону ущелья:
— Все видят вон ту горную складку?
Недалеко от окопов от самой вершины тянулась вниз горная балка, засыпанная снегом. Отвесная снежная полоса спускалась до самой реки.
— Зрение у всех в порядке, — Орлов удовлетворенно хмыкнул. — А про срамное место вспомнил один снайпер Матиевский. Или никто в детстве не катался с горок на дощечках, на картонках? У всех были деньги на финские лыжи?
Орлов усмехнулся:
— Спускаться будем верхом на плащ-палатках и плащах от ОЗК. Весь спуск займет не больше пяти минут. Складка прикрыта с боков горной бахромой. Так что, наш отход будет скрытным. Теперь понятно, за что Матиевскому объявлена благодарность?
Солдаты оживленно зашевелились.
— Ну, Матиевский, даешь! Нижнее место у тебя сегодня заработало!
— Береги его. Оно у тебя с благодарностью.
— Смотри, не простуди. А то еще кашлять начнет…
34.
На рассвете Орлов собрал людей. Разделил на три рейдовые группы. Оставил в прикрытии Шульгина. Группа прикрытия получила необычный приказ: спокойно копать окопы, выбрасывая подальше пласты свежей земли, читать мокрые газеты, разворачивая обтрепанные поля на самом ветру, развешивать на шомполах подменное белье, чинить носки и делать все, что заблагорассудится, лишь бы скрыть намерение роты уйти с высоты. Получили задачу и другие группы, которые после спуска должны были стремительно форсировать реку и уйти вверх на штурм новых высот. Орлов коротко разъяснил сигналы и скрытую систему связи. Все радиостанции роты перешли на новую запасную частоту. Все приготовления, наконец, были закончены.
Первым резиновый плащ оседлал лейтенант Алешин. Пропустил зеленый капюшон между ног. Покачался из стороны в сторону. Оглянулся с улыбкой. Черные глаза Алешина сверкнули азартом. Веселая забава. Алешин оттолкнулся ногами от сугроба, погреб грязными сапожищами, как веслами, и медленно покатился вниз.
Сначала его тело проседало в снегу, но вскоре лейтенанта вытолкнуло на твердый наст и понесло вниз, швыряя из стороны в сторону. Алешин выбросил руку и показал оставшимся большой палец. Отличный спуск!
Тут же следом за ним плюхнулись в проторенную колею другие солдаты, перехватывая скользкие рукава плащей между ногами, и тоже покатились вниз. Тяжелые вещмешки загрохотали на спинах. Закачались на ветру крылья солдатских шапок. Запрыгали, приколотые к бронежилетам, подушечки санитарных пакетов.
Прыгнул в накатанную борозду и сам Орлов. Автомат повесил перед собой. Черная мушка вздрогнула и затряслась, заколотилась испуганно. Захлопали по снегу мокрые полы резинового плаща.
А Шульгин развернул пошире газету, будто хотел закрыть дырявыми на сгибах листами исчезающую роту. Остальные его солдаты деланно и серьезно стали разбрасывать саперными лопатками землю в разные стороны. Матиевский для пущей убедительности отошел в сторонку, развязал на штанах худые тесемки и обнажил пухлое розовое пятно в сторону гор.
Сержант Богунов собрал со всех шапки и выставил их качаться на суках над бровкой окопной земли. Осенев разобрал на палатке ротный пулемет и принялся спокойно протирать вороненые части масляной ветошью. Самый низкорослый, последний по ранжиру солдат орловской роты владел самым тяжелым длинноствольным оружием, не подходящим ему ни по росту, ни по весу. Дело было в упрямой осеневской воле. Когда прибывшему новичку хотели записать в личное оружие автомат Калашникова, Осенев неожиданно возразил. И потребовал пулемет. На дружные насмешки он вдруг подхватил стоявший возле пирамиды пулемет и начал крутить его вокруг оси словно в цирке, а потом поставил пулемет свечой дулом на лоб и держал вертикально до тех пор, пока старшина Булочка не снял оружие аккуратным уважительным движением. В маленьком хрупком теле таился сильный характер.
Орлов вышел на связь. Сообщил об удачном спуске обеих групп. Попросил обождать еще немного. Богунов тут же начал устраивать сюрпризы для «гостей» Он вырывал в глине ямки величиною с кулак, укладывал в них гранаты планкой вверх, осторожно вынимал чеку. Сверху, на готовые выпрыгнуть планки Богунов клал пачки с патронами. Затем, придерживая гранаты, засыпал ямки землей. Так делались в Афганистане самодельные взрывные ловушки. Стоило только сдвинуть в сторону лакомую приманку, и земля поднималась дыбом, рассеивая вместе со щебнем смертоносные осколки.
Богунов подбрасывал в руках пачки с патронами:
— Ох, и рады будут гости моему подарочку. Посмотрят, подумают, что за дурни, эти русские, вечно все теряют, забывают. А для душман это железное «печенье», — он кивнул на патроны, — слаще меда. Помните, товарищ лейтенант, душмана поймали в засаде. Весь боеприпас — всего семь патронов. А тут собирай подарки — не хочу… — Богунов забросил в снег колечко с железными усиками. — Я от природы щедрый: люблю так дарить, чтобы потом больше не просили.
Шульгин напоследок сделал шалаш из старой палатки. Не пожалел дырявое имущество. Шалаш тоже служил для отвода глаз.
— У нас все готово, товарищ лейтенант, — Богунов скомкал газету и подложил ее под небольшой костерчик, собранный из сырых сучьев. — Вот еще маленькая дымовушка. Потлеет немного, пока спускаться будем. Будто мы завтракать собрались. Осталось только решить, — сержант обернулся в сторону, — что нам делать с Гюльчатай?
Ослица дремала стоя, полузакрыв глаза, возле окопа Осенева. Все эти дни она ходила за пулеметчиком, как привязанная. Только во время боя она исчезала с глаз. Но стоило стихнуть свисту пуль, как негромкий рев Гюльчатай извещал, что ослица отправилась на поиски. Она успокаивалась только когда находила Осенева и прятала свою голову у него под мышкой. Вот и сейчас она сонно перебирала копытами возле ротного пулемета, уверенная в близости своего любимца.
— Придется ее оставить, — вздохнул Шульгин. — Что же мы ее волоком потащим? — Шульгин покачал головой. — Как вы себе представляете отход с ослицей на шее? Что это будет? Зоопарк…
— Товарищ лейтенант, — шепотом сказал Матиевский. — Тише, пожалуйста… Не разбудите ее. Пусть она маскирует позиции.
— Точно, — отозвался Богунов. — Пусть будет живой ориентир для душман. Подумают, что мы еще спим.
— Осенев, — негромко сказал Шульгин. — Слушай приказ. Гюльчатай оставляем на позициях. Для маскировки. Пусть спит по-мирному.
— Товарищ лейтенант, — жалобно прошептал Осенев. — Может, не надо оставлять. Может, не надо такой маскировки. Нельзя же та-ак…
Лицо у Осенева сжалось, мелко задрожали губы.
— Она же не выдержит, товарищ лейтенант. Сердце же у нее…
— Чего сердце, — зло прошипел Матиевский. — Какое у осла сердце? Дурак ты, Осенев…
— Сердце у нее не выдержит, — жалобно сказал Осенев.
— Во-о, дает, — сдавленно хохотнул Матиевский. — Сердце у осла не выдержит. Да это же осел… Иа-а-а… Во-о, дает…
Осенев растерянно вытянул шею. Лицо у него залилось краской. Ресницы затрепетали мотыльком.
— Товарищ лейтенант…
— Разговорчики, — сердито отрезал Шульгин. — Вы не представляете, Осенев, о чем просите! Вы видели это ущелье?
