тебя, есть ли у тебя силы противостоять этому злу. Я защищу тебя и наших детей. Я больше никогда никого не подведу. Больше никогда не потерплю неудачу.
— Ты думаешь, что потерпел неудачу? Тебя похитили жестокие взрослые люди. У них наверняка было оружие. Ты не мог ничего поделать.
— Достаточно. Я больше не собираюсь это обсуждать. Ты ведешь себя так, будто тебя бросили, хотя это не так. Я забочусь о тебе лучшим образом. Это моя задача.
— Неужели ты так боишься любить? Неужели ты так боишься снова к кому-то привязаться?
— Я сказал, что не буду продолжать этот разговор. Ты будешь оставаться на острове, пока не родишь.
— Ты будешь присутствовать при рождении детей?
— В этом нет необходимости. Я не врач.
— Я тебе безразлична?
— Я этого не говорил.
— Тогда будь со мной честным. Будь честным с самим собой.
— Мы поговорим в другой раз, Морган. Наверное, мне следовало сказать тебе о моих планах до моего отъезда. Я этого не сделал, потому что знал, что это все усложнит.
— Под сложностями ты имеешь в виду мои чувства?
— Чувства не обязательны. Главное — это безопасность.
Константин разорвал соединение, и сердце Морган сжалось от боли. Такого она не ожидала. Она была готова любить его, не будучи уверена, что он ответит на ее чувства. Она не была готова к тому, что он ее бросит. Не была готова его потерять.
Она вышла в коридор и встретила там еще двух незнакомых женщин. Ей захотелось плакать. Дом, который стал их с Константином убежищем, был теперь наполнен чужими людьми.
Она прошла в спальню, где они с Константином обычно занимались любовью, легла на кровать и не почувствовала его запаха, потому что белье уже поменяли. Тогда она обхватила руками живот и заплакала навзрыд.
Как ей после такого не озлобиться, не стать похожей на свою мать?
— Где твоя жена?
— В безопасности, — ответил Константин, войдя в гостиную, где сидели его родители. Он знал, что мать расстроится, узнав правду, но больше не собирался ничего скрывать. Но, пожалуй, ему лучше умолчать о том, что отец с недавних пор все знает.
— Я пришел кое-что вам сообщить. Морган беременна не от Алекса, а от меня.
— Константин, — произнес Козмо предупреждающим тоном.
— Что? Как такое возможно? — спросила Делия.
— До гибели Алекса у нас с Морган была интимная связь. Это не его дети, а мои.
— Как ты можешь быть так в этом уверен?
— Когда она пришла ко мне, она была девственницей.
— Ерунда какая-то, — сказала Делия.
— Нет, не ерунда. Это правда.
— Как ты посмел! — воскликнула она. — Ты отнял у нас Афину. Теперь вот Алекса тоже нет, и у него никогда не будет детей.
— Ты хотела бы, чтобы вместо них умер я. Я всегда это знал.
Глаза матери расширились от ужаса.
— Я этого не говорила.
— Но ты так думаешь.
— Нет. Я никогда не желала смерти никому из своих детей и… Мне жаль, что я не могу повернуть время вспять и сделать так, чтобы с вами троими все было в порядке.
— Ты собиралась сказать совсем не это.
— Ты прав. То, что я собиралась сказать, было несправедливо. На самом деле я так не думаю. Я собиралась это сказать, чтобы сорвать на ком-то свой гнев. Если бы умер ты, я сейчас кричала бы на Алекса. То, что произошло, непоправимо, и это сводит меня с ума.
— Даже если бы Морган была беременна от Алекса, это ничего не исправило бы.
— Ты прав. Эти дети все равно не были бы Алексом, — сказала она. — Это твои дети, Константин, и ты будешь их любить, даже если этого не хочешь. Даже если тебе это кажется опасным. Я тоже буду их любить.
— Мама…
— Это правда, Константин. Ты будешь их любить.
Он испытывал только боль утраты и чувство вины.
К этим чувствам он привык и мог в какой-то мере их контролировать, в отличие от любви. Именно поэтому она не была ему нужна.
— Я не хочу этого. Я не хотел, чтобы девушка Алекса забеременела от меня. Это вышло случайно. Если бы я знал, что так получится, я бы ни за что…
— Где Морган?
— На острове. Я должен ее защищать.
— Поэтому ты держишь ее там как узницу.
Морган сказала ему то же самое.
— Я ее защищаю от возможной опасности. Я выполняю свою задачу, но никто из вас этого не понимает. Вы игнорируете все, что касается семейного бизнеса. Точно так же вы не следили за нами на пляже, — добавил Константин, и его мать резко отпрянула, словно он ее ударил. — Дедушка сказал мне, что я должен стать главным мужчиной и взять на себя руководство компанией после его смерти. Все эти годы я делаю то, что он мне велел. Я не могу себе позволить отвлекаться.
Делия отвернулась, затем снова посмотрела на него:
— Ты защищаешь жену? Семью? Или самого себя?
— Достаточно, мама. Я пришел сюда только для того, чтобы сказать, что моя жена беременна от меня, а не от Алекса. Что ее дети все равно ваши внуки.
— Твой дедушка был суровым человеком, — сказал ему отец. — Я это знаю. Он меня воспитал. Потеря Афины стала для него тяжелым ударом. Он очень тебя любил, но его беспокоило, что из-за полученной психологической травмы ты вырастешь мягким и безвольным. Именно поэтому он был с тобой строг. По-моему, даже слишком строг. Однажды я разозлился на него, услышав, как он говорил тебе, маленькому мальчику, который провел два месяца в заточении, что ты должен быть мужчиной.
— А ты до сих пор ведешь себя как мальчик, — сухо заметил Константин. — Если бы я не слушался дедушку, мы сейчас просили бы милостыню.
Плечи Козмо Камараса опустились.
— Я восхищаюсь тобой, твоей целеустремленностью и трудолюбием, сынок. Моему отцу не удалось сделать из меня своего преемника. Я не годился на эту роль. Возможно, мне следовало делать больше. Но разве ты должен делать все?
«Да», — подумал Константин.
— Я не собираюсь с тобой об этом дискутировать. Все так, как есть.
— Ты вернешься к ней на остров? — спросил его отец.
— Я вернусь к работе.
Когда Константин ехал назад в офис, его охватила сильная паника, какой он не испытывал с тех пор, как его похитили в детстве.
Внезапно он понял, что все эти годы скрывалось за чувством вины. Что на самом деле им управляло.
Страх.
Следующий поворот оказался круче, чем он ожидал. Он резко повернул руль, автомобиль занесло, и он чуть не
