– Но почему? Чего еще вы ждете?
– У графа все еще остается его алиби.
– Но это же глупость!
– Да, – согласился Пуаро, – я тоже так думаю, но, к сожалению, это необходимо доказать.
– Пока вы это доказываете, он уйдет у вас прямо из рук.
– Нет, этого не произойдет, – Пуаро энергично помотал головой. – Дело в том, что единственное, чем граф действительно дорожит, так это его положение в обществе. Он будет защищать его всеми доступными ему способами.
Миллионер все еще был не удовлетворен.
– Но я не понимаю…
Детектив жестом прервал его:
– Дайте мне немного времени. У меня есть маленькая идея. Очень многие издевались над маленькими идеями Эркюля Пуаро – и оказывались не правы.
– Ну что же, – сказал ван Олдин. – Не буду вам мешать. А что это за маленькая идея?
Пуаро помолчал несколько мгновений, а потом сказал:
– Завтра я приду к вам в гостиницу в одиннадцать часов утра. До этого никому и ничего не говорите.
Глава 22
Завтрак месье Папополуса
Месье Папополус завтракал. Напротив него сидела его дочь Зия.
В дверь гостиной постучали, и вошел ливрейный лакей с визитной карточкой в руках, которую он протянул господину Папополусу. Тот внимательно изучил карточку, удивленно поднял брови и протянул ее дочери.
– Вот как, – сказал месье Папополус, в задумчивости потирая свое левое ухо. – Эрклюль Пуаро… Интересно, что ему от меня надо?
Отец и дочь посмотрели друг на друга.
– Вчера я видел его на теннисе, – сказал антиквар. – Зия, мне все это не нравится.
– Но ведь однажды он тебе здорово помог, – напомнила девушка.
– Это правда, – признался Папополус. – Кроме того, как я слышал, он уже отошел от дел.
Отец и дочь говорили на своем родном языке. Затем месье Папополус обратился к ливрейному лакею по-французски:
– Faites monter ce monsieur[38].
Через несколько минут в комнате появился изысканно одетый Пуаро, легкомысленно помахивающий тросточкой.
– Мой дорогой месье Папополус.
– Мой дорогой месье Пуаро.
– И мадемуазель Зия. – Сыщик низко поклонился девушке.
– Вы нас простите, если мы продолжим завтракать? – произнес месье Папополус, наливая себе еще одну чашку кофе. – Ваш визит несколько, гм, рановат.
– До неприличия, – согласился Пуаро. – Но, понимаете ли, у меня мало времени.
– Ах вот как, – промычал антиквар. – Вы что-то расследуете?
– Очень серьезное дело, – ответил сыщик, – убийство мадам Кеттеринг.
– Подождите-ка минутку, – грек уставился в потолок, – это не та леди, которая умерла в «Голубом поезде»? Я читал об этом в газетах, но там ничего не говорилось о том, что смерть была насильственная.
– В интересах следствия, – пояснил Пуаро, – было решено не раскрывать некоторые факты.
В комнате повисла пауза.
– И каким же образом я могу быть вам полезен, месье Пуаро? – вежливо поинтересовался антиквар.
– Отлично, – сказал сыщик, – я перейду прямо к делу…
Из кармана он достал ту же самую коробку, которую показывал на теннисе американцу, вынул из нее рубины и по крышке стола подтолкнул их к месье Папополусу.
Хотя Пуаро очень внимательно наблюдал за ним, на лице старика не дрогнул ни один мускул. Он взял камни и бесстрастно изучил их, а потом вопросительно посмотрел на сыщика.
– Великолепны, не правда ли? – спросил Пуаро.
– В своем роде выдающиеся, – согласился месье Папополус.
– Во сколько вы их оцените?
Лицо грека слегка дрогнуло.
– Вы действительно хотите это знать, месье Пуаро?
– А вы проницательны, месье Папополус… Нет, не хочу. Скажите только, ведь они не стоят пятьсот тысяч долларов?
Папополус рассмеялся, и Пуаро присоединился к его смеху.
– Как подделка, – сказал антиквар, возвращая камни, – они, как я уже сказал, в своем роде камни выдающиеся. Не будет ли это нахальством с моей стороны, месье Пуаро, спросить, где вы их откопали?
– Совсем нет, – ответил сыщик, – от таких старых друзей, как вы, у меня нет секретов. Они принадлежали графу де ля Рош.
Брови месье Папополуса невольно поползли на лоб.
– Ах в-о-о-от как, – пробормотал он.
Подавшись вперед, Пуаро напустил на себя свой самый невинный вид.
– Месье Папополус, – произнес он, – я выложу все карты на стол. Оригиналы этих камней были похищены у мадам Кеттеринг в «Голубом поезде». А сейчас я скажу вам следующее: первое – меня не интересует возврат этих камней, это дело полиции. Второе – я работаю не на полицию, а на месье ван Олдина и хочу найти человека, который убил мадам Кеттеринг. Камни интересуют меня только как способ добраться до убийцы. Это понятно?
Последние два слова маленький бельгиец произнес со значительным нажимом. Месье Папополус с каменным лицом сказал:
– Продолжайте.
– Мне кажется вероятным, что камни поменяют хозяина здесь, в Ницце, и, возможно, с вашей помощью.
– Ах, вот как! – воскликнул антиквар.
Он машинально отпил кофе и стал выглядеть еще более благородно и патриархально, чем обычно.
– И я сказал себе, – продолжил Пуаро с воодушевлением, – какая удача! Мой старый друг месье Папополус в Ницце. Он мне поможет.
– И как, вы считаете, я могу вам помочь? – спросил месье Папополус ледяным тоном.
– Я сказал себе, что месье Папополус, без сомнения, приехал в Ниццу по делу.
– А вот и нет, – ответил антиквар, – по совету докторов я поправляю здесь здоровье. – И он громко откашлялся.
– Мне очень жаль это слышать, – ответил Пуаро без всякой видимой симпатии. – Но продолжим. Когда русский великий князь, или австрийская эрцгерцогиня, или итальянский принц хотят избавиться от своих фамильных драгоценностей, к кому они обращаются? Вот именно, к месье Папопулусу! К тому, кто во всем мире известен своим умением держать язык за зубами.
Его собеседник поклонился.
– Вы мне льстите.
– Умение держать язык за зубами – это великая вещь, – заметил Пуаро и был вознагражден улыбкой, которая промелькнула на лице грека. – Я тоже умею держать язык за зубами.
Взгляды двух мужчин встретились. Детектив продолжил говорить очень медленно, тщательно подбирая слова:
– И вот я сказал себе: если камни поменяют хозяев именно в Ницце, месье Папополус будет об этом знать. Он знает обо всем, что происходит в мире драгоценных камней.
– Ах, вот как, – повторил антиквар и взял еще один круассан.
– Вы понимаете, что полиция в это вмешиваться не будет, – напомнил сыщик. – Это совершенно частное дело.
– В общем, вы правы, слухами земля полнится, – осторожно признался месье Папополус.
– Какими же, например? – подсказал Пуаро.
– А почему я должен их вам передавать?
– Думаю, потому, месье Папополус, – сказал сыщик, – что, как вы помните, семнадцать лет назад у вас в руках оказался один предмет. Он был оставлен вам в качестве залога одним, скажем так, очень известным лицом. Он был у вас и совершенно неожиданно исчез. И вы тогда, если я могу использовать такое выражение, влипли по полной.
Пуаро перевел спокойный взгляд на девушку. Та внимательно слушала, положив подбородок на сцепленные руки и отодвинув в сторону чашку и тарелку. Все еще не сводя с нее глаз, сыщик продолжил:
– В то время я оказался в Париже, и вы послали за мной. Вы отдали себя в мои руки. Тогда вы сказали, что если я верну вам этот… м-м-м… предмет, то заслужу вашу вечную благодарность. Eh bien! Я его тогда вам вернул.
Месье Папополус вздохнул.
– Это был самый ужасный момент моей карьеры, – признался он.
– Семнадцать лет – очень долгий срок, – задумчиво произнес Пуаро. – Но думаю, что не ошибусь, если скажу, что ваша нация никогда ничего не забывает.
– Греки? – спросил Папополус с иронической улыбкой на губах.
– Нет, я имею в виду не греков, – ответил детектив.
В комнате повисла тишина, а затем старик антиквар гордо выпрямился в своем кресле.
– Вы правы, месье Пуаро, – тихо проговорил он. – Я еврей. И, как вы правильно заметили, наша нация не забывает ни хорошего, ни плохого.
– Значит ли это, что вы мне поможете?
– В том, что касается камней, месье Пуаро, я ничего не могу сделать, – старик так же, как и детектив до него, тщательно подбирал слова. – Я ничего не знаю и ничего не слышал. Но, может быть, я смогу расплатиться с вами по-другому – если вы интересуетесь скачками…
– Иногда – да, – ответил Пуаро, не спуская глаз с антиквара.
– Так вот, в Лоншаме[39] будет бежать одна лошадка, на которую стоит обратить внимание. Вы понимаете, что ничего гарантировать я не могу – эта информация дошла до меня через много-много рук…
Антиквар остановился, пристально глядя на сыщика, как будто хотел убедиться, что тот его понимает.
– Отлично, отлично, – произнес Пуаро, кивая.
