— Убирайся вон, слуга волхвов! Я решу сам, — ударил князь по столу кулаком.
Заслышав звук, в горницу ворвались руги, стоящие до того за дверьми на страже.
— Что случилось, князь!
— Ничего! Где посланец?
— Слыхом не слыхивали, видом не видывали? Никто не входил и не выходил!?
На лицах гриденей Лютобор прочел неподдельное удивление, и понял пригрезилось, не было никакого парасита. Но мысль о Василисе не давала ему покоя, несмотря на смертельную усталость князь взлетел в седло и вскоре уж стучался в Северные врата кумирни.
На обрядовой поляне у Храма собрались шестеро волхвов из Старшего Круга. То были Любомудр — жрец самого Бел-бога, Свентовита, Радивед служитель Ругевита, Верцин — почитатель Радегаста, единственный из уцелевших волхвов святилища Ретры. Четвертым оказался вернувшийся из десятилетних странствий Златогор. Пришел на Круг даже слепой жрец Черного бога, а шестым был Вальдс — любимец Яровита, сына Велеса.
Не хватало лишь Святобора, но его жизнь походила на неугомонную стихию, которой он и служил — отец Ингвара был ведом самим Стрибой.
Явился на священное действо и князь, его сопровождали Сигур, кельт Гетарикс и мастер Всеслав.
В былые времена обряд гадания совершался при огромном скоплении народа. Празднично одетые руги со своими семьями торопились к стенами кумирни, чтобы не упустить откровений Бога. Пророчество передавалось из уст в уста, от города к городу, от селения к селению.
Не менее пышный и красочный праздник отмечался весною на Кволтицкой горе. Оставить груз прежних забот в году Старом, вобрать в себя плодоносные соки Земли для года Нового — съезжались славяне со всей Рутении-Руссии. Рутены и есть русины.
И хотя после этот долгожданный праздник стали отмечать в сентябре, а в Игорево время зимою — миновали века, но от этого он не потерял своей языческой притягательной доброй силы и очарования.
— Слава Свентовиту! Слава воле Свентовита! И пусть снизойдет великий бог до нашей мольбы! — начал Совет Любомудр. Хвала всем богам нашим! Непобедимому Ругевиту и Сварожичу Радегасту! Мудрому Велесу и Красному Яровиту! Да восславится могучий Стриба. Не брось нас в грозной беде, неудержимый властитель и отец богов наших!
— Мы собрались братия, чтобы Силой веры проникнуть в завтрашний день… — продолжил верховный жрец.
Он сделал знак, и пятеро уже немолодых параситов в пурпурных одеждах, отворив врата кумирни, направились к поляне, где сидели волхвы с князем. Два служителя вели под уздцы белоснежного, самого прекрасного в мире коня. Трое остальных несли девять копий.
Это была великая честь, принимать участие в священном действе. Всякий, кто прикоснулся к коню Свентовита, получал частицу его живительного дара.
При появлении скакуна — все встали, приветствуя истинного Хозяина длинногривого. Любомудр, отпустив двух параситов, остался возле заговоренного коня. Трое других жрецов Младшего Круга соорудили из копий преграды, кои Световидов скакун должен был преодолеть без чьей либо помощи, последовательно переступая через них. Затем и эти служители удалились, заслужив благодарную улыбку Старших…
Барьер представлял собой два копья, воткнутые в землю, и третье — в виде перекладины между ними, поднятое на две четверти над землей.
Люди затаили дыхание.
Любомудр, что-то шепнув животному на ухо, легонько подтолкнул коня вперед. Тот уверенно двинулся к первой преграде и перешагнул через нее правым передним копытом.
Лицо князя просветлело.
Вестник Свентовита продолжал неспешный шаг, переступив вторую преграду левой ногой.
Все решало третье копье.
Тут, неожиданно, скакун изловчился, перепрыгнув через последний барьер иноходью.
— Да будет на то воля Свентовита! — угрюмо молвил Любомудр, сделав знак — увести и накормить священного коня.
Когда это было исполнено, а волхвы с князем остались наедине, Любомудр изрек:
— Толкуйте, братья!
Слово взял самый молодой из жрецов — косматый Вальдс. Давно повелось у ругов — сначала говорят младые, дабы авторитет старших не довлел бы над их мыслями:
— Предстоит жаркая битва. Успех улыбнется нам, но сила христиан на этот раз слишком велика. И наши первые победы сменятся поражением, если не вступить в переговоры с королем данов до начала горестного конца.
— Брат Вальдс молвил свое слово. Что ведаешь ты, наш брат Верцин?
— Свентовит не любит крови, но Радегаст покровительствует смелым. Если мы неожиданно нападем на врага, то он может дрогнуть. Это даст нам передышку пред новыми испытаниями, и битва за нашу веру продлится вечность. И даже взяв Аркону, враг не найдет победы.
— Нам не о чем больше говорить с Вальдемаром. Он попрал нашу свободу, он осквернил святилище Ругевита, а теперь явился ограбить Аркону. Я не согласен с Вальдсом. Не может быть никаких договоров между волком и ловчим. Первый шаг Световидова коня — это удар непобедимых воинов Его. Но растворятся они средь тьмы Христовых рабов — то второй шаг скакуна. Однако жертва наша не будет напрасной! — высказался Радивед.
Чем больше Лютобор слушал волхвов — тем сильнее он хмурился. Всеслав беспристрастно внимал кудесникам.
Молодой Сигур сперва поглядывал на старшего брата, но вскоре, по-детски открыв рот, был уже всецело поглощен ритуалом.
«Вы дело советуйте, кудесники! Что ныне в силах — все сроблю! А времена грядущие — так они еще когда наступят?! До них дожить надо,» — думал про себя князь.
Словно угадав эти мысли, заговорил служитель Чернобога. Наверное, слепота не помешала ему узреть исход гадания:
— Есть на Свете Правда, но творят ее люди, а боги нам только подсказывают. Нужно воззвать к глубинным духам моря, к раздольным альвам Стрибожьим. Пусть дуют ветра, пусть пенистые бури разметают вражьи корабли. Ну, а коль не услышат боги наших просьб — мы пошлем гонца к ним с тревожной вестью? Пусть воды скроют остров и очистят его от скверны. Лишь Холм Свентовита твердыней вознесется над Океаном.
На минуту воцарилось молчание. Лютобор лихорадочно искал в сказанных словах намек на Василису, но все-таки одумался, и не стал подозревать слепца.
— Да свершить такое труднее, чем сказать, брат! — промолвил наконец Любомудр.
— Коль возможно — делайте! — выдохнул князь, и волхв отметил про себя темные круги под глазами Лютобора, его обострившиеся черты лица.
— Неужели, не сдюжит? Да нет! Он не из слабых. Держись, княже! Держись, сын мой! — подумал Любомудр.
— Нельзя идти наперекор Порядку Земному, но можно ему вторить, — дошла очередь до Златогора, — Заклинание вод хорошо лишь в лунную ночь, и требует многого. К этой ночи — не управимся, а следующей, вероятно, не увидим. Пусть воины твои, княже, приготовятся. Нынче под вечер спою я Песнь Дождя. Он размоет тропы и склоны. Ни пешему, ни конному гладкой дороги не будет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
