— Пей, мой мальчик, — нежно произнесла моя названная бабушка, сейчас владычица голодных духов выглядела как древняя старуха, ее лицо было покрыто густой сетью морщин, а сама она передвигалась, сгорбив спину. Ритуал выпил из нее много сил.
— Что это? — я не мог не спросить, что это такое.
— Умнеешь на глазах, внучек. Это яд, — глядя на мое удивленное лицо, она продолжила, — от него ты будешь испытывать жуткую боль, почти невыносимую. Он будет пережигать твою энергию, делать ее плотнее, твои меридианы будут рваться от таких нагрузок. По идее, ты должен будешь умереть, но ты благословен голодными духами, энергия убитых тобой будет тебя лечить, и если ты сможешь выдержать боль и продолжать сражаться, то именно это поможет тебе воплотить ядро в кратчайшие сроки. Прости, мой мальчик, — она нежно провела по моему лицу ладонью. — Бабушка Ардана не знает другого способа тебя спасти. Пожалуйста, справься. Ради меня, ради семьи. Будь у меня хоть доля шанса, я бы отдала свою душу, чтобы ты жил, но закон Небесной канцелярии нерушим: ты должен справиться сам или умереть.
— Я справлюсь, бабушка, — ее имя отдавалось внутри меня каким-то теплом, прижав ее руку к своей щеке, я улыбнулся ей и, взяв флакон, залпом выпил его содержимое. Желудок обожгло, словно я проглотил уксус, но через мгновение кровь словно ускорилась и я ощутил бешеный прилив энергии и тепла.
— Ворон расправил крылья, — едва слышно произнесла Ардана, с грустью улыбаясь. — У тебя есть буквально несколько минут, прежде чем первые твари появятся. Выживи, мой мальчик. Покажи им всем, что мы никогда не сдаемся.
— Смерть легче перышка, честь тяжелее горы, — любимая присказка дедушки Бэйя сейчас подходила лучше всего.
Больше не обращая ни на что внимания, я начал ритуальный танец тайских боксеров. Для моих современников он выглядел как кривляние на потеху публики, но его исконный смысл имел два значения: первое — почтить богов и духов, чтобы заручиться их поддержкой в бою, а второе, куда более материальное, — проверить поверхность перед поединком. Когда сражаешься не на жизнь, а на смерть, важна любая мелочь, и маленький камешек под ногами может стать причиной твоей гибели.
Тело горело огнем, казалось, что мышцы сейчас лопнут, боль становилась все сильнее и сильнее. Глаза нестерпимо жгло, похоже, там начали лопаться капилляры. Рот наполнился кровью, но я продолжал танец, понимая, что если остановлюсь, то боль меня поглотит и просто упаду, рыдая от жалости к себе.
Первой моей жертвой оказался жалкий гоблин, вылетевший из стены тумана с ножом наперевес и диким криком. Не прекращая танца, я легко сместился с линии атаки и одним ударом локтя вбил ему лицо в затылок. Было такое ощущение, что тут я стал сильнее. Легкая волна словно омыла меня прохладной водой, принося временное облегчение, стоило уродцу расстаться с жизнью.
Обжигающая боль скрутила мои мышцы, заставляя шипеть сквозь зубы, а из тумана вышла тварь, напоминающая гигантскую лягушку с непропорционально мощными лапами и почти человеческой головой с жутким клювом вместо рта и носа. «Это каппа, зловредный дух водоемов». Ну спасибо, внутренний голос, мне плевать, что это за уродец, мне нужна его жизнь!
Закусив губу, чтобы хоть чуть-чуть переключиться от разрывающей мои внутренности боли, я стремительно атаковал. У меня нет времени на размышления, мой путь — только бескомпромиссная атака. Тварь оказалась на редкость сильной, но тупой и медленной. Тело, закованное в панцирь наподобие черепашьего, делало его неприятным противником, но вот башка с острым клювом была вполне себе досягаемая, как и склизкие лапы.
Шаг, и длинная когтистая лапа с перепонками пролетает мимо меня. Смещение, подкорректировать движение твари, и ее локоть рывком падает на мое плечо с таким великолепных хрустом. Уродец попытался клювом разорвать мне лицо, истерично визжа, но, нарвавшись на серию быстрых ударов кулака, понял, что сожрать меня будет непросто, и поэтому попытался запрыгнуть на меня.
Воняя тиной, это тварь прыгнула вперед, и я рефлекторно пробил ей апперкот. Чешуйчатая башка мотнулась назад, и из нее вылилась вонючая жидкость, после чего она задергалась и буквально через пару секунд меня окутал приятный холод лечения голодных духов. Так вот как с тобой надо сражаться, урод.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Гоблины, чешуйчатые уродцы, кошмарные твари, напоминающие пауков, и прочие выродки лезли один за другим. Их становилось все больше, и шли они все быстрее. Боль, разрывающая каждую частичку тела, заглушалась на доли секунд энергией, полученной от голодных духов, а потом наваливалась с новой силой. Я чувствовал, что становлюсь сильнее, тело все лучше реагировало на мои движения. Кровавый пот уже покрывал все мое тело, заставляя меня атаковать все быстрее и яростнее. Мне стало плевать на возможные раны, если я не буду убивать врагов еще быстрее, я просто сдохну от боли внутри.
Боли нет. Колено раздробило череп гоблину. Смерти нет. Я ушел от удара какого-то лохматого урода, попутно переломав ребра другому. Есть лишь путь. очередной чешуйчатый сдох, когда его голова откинулась от удара коленом в прыжке. Есть лишь моя воля. Прыжок вперед, и голова гоблина лопнула, как арбуз, от удара ногой с разворота.
Я не знаю, сколько я сражался, но тела монстров усеивали поляну так густо, что мне приходилось биться, стоя на трупах. Запах крови, вони монстров и нечистот из их тел смешивался с запахом горящих трав, которые Ардана продолжала подкидывать, напевая свои заклинания-молитвы.
От разрывающей мои внутренности боли я рычал, как дикий зверь, приветствуя каждого нового врага как способ хоть на пару секунд почувствовать облегчение. Сломав шею очередному уроду, выглядящему как человек со свиной рожей, я на секунду словно вылетел из своего тела и увидел происходящее со стороны.
В центре туманной арены бесновался человек, залитый с ног до головы кровью и ихором нечисти, а твари, набегающие на него, падали, как сломанные куклы. Ноги, колени, кулаки, локти, голова — все шло в ход. Никаких финтов, никаких попыток уклониться, только дикая нечеловеческая ярость, горящая в глазах бойца. Никакой пощады, только смерть. Это было ужасно и прекрасно одновременно.
Внутри тела энергия прожигала себе все новые и новые ходы, разрастаясь и усиливая меридианы. Жгуты силы развивались, образуя все новые узлы, откуда-то пришло знание, что именно за счет образования новых энергетических узлов я и могу дальше развивать свою силу.
Рывком я снова оказался внутри своего тела и на рефлексе ушел от удара лапы очередного монстра, тут же ее ломая, а следующим движением мои пальцы сложились в щепоть, пробивая хилую грудную клетку древним ударом — рука-копье. Нащупав склизкий комок, я вырвал еще бьющееся сердце, раздавив его у твари на глазах.
Кровь стучала в голове набатом, а новых соперников все не было. Холодная волна исцеления нужна была мне сейчас, как наркоману доза. Я пытался хоть чуток унять эту адскую боль, контролируя свое дыхание. Глубокий вдох — выдох, и я провалился в странное трансовое состояние, в котором почти физически начал ощущать, как внизу живота энергетические потоки начинают закручиваться, образуя нечто напоминающее сферу. Их становилось все больше, они сплетались все туже и туже. Я словно видел, как мои энергетические потоки рвутся, чтобы тут же срастись и сделаться прочнее. Это напоминало рост мышечных волокон, ускоренный в несколько раз.
Смена тональности заклинаний Арданы выбросила меня обратно в реальность. Боль от прокушенной насквозь губы немного отвлекала от творящегося внутри. Не знаю, почему, но я понял, что самое страшное уже позади, осталось продержаться и не загнуться от боли, пока происходят изменения.
Цвет призрачного пламени изменился на ядовито-зеленый, а голос «доброй бабушки» стал требовательней, она уже не звала. Она приказывала и повелевала. Туман медленно менялся, становясь все более темным, а к моему горлу подкатила тошнота.
Ощущение во рту стояло, будто там всю ночь гадили кошки, от резкой боли в животе я согнулся, и тут же меня стошнило. Кровь, желудочный сок и какие-то дурно пахнущие черные комки слизи. Что это за дерьмо? Стоило мне подумать об этом, как новый приступ заставил снова опорожнять желудок. На удивление после этого боль ощущалась куда слабее.
