– Тебе уже говорили, что ты очень симпатичная? Обязательно найдешь своего принца.
– Я уже нашла. Только вряд ли он когда-нибудь разглядит во мне принцессу. Пока, – буркнула Алешка. Она сама развернулась и пошла в указанном прежде направлении. Спаситель снова ее догнал.
– Слушай, я тут подумал... Мне все равно в ту сторону. Хватайся, провожу. А по дороге ты мне расскажешь, как дошла до жизни такой и зачем тебе Интернет? Вдруг я смогу быть тебе полезен?
Алешка молча брела рядом, размышляя, рассказывать ангелу-хранителю о себе или нет, и вдруг почувствовала, как мышцы на его руке напряглись. Он резко остановился.
– Кажется, у нас серьезные проблемы, детка. Твоя подружка и ее друзья поджидают около интернет-кафе. Идут сюда. Беги, а я попробую их задержать.
– Какая я дура, – охнула Алешка и оттолкнула его от себя. – Иди, я сама. Пожалуйста, иди. Довольно крови. Это мои проблемы, – умоляюще попросила она, широко расставила ноги, перевернула трость и, крепко сжав в ладони, сконцентрировала слух. Так просто она сдаваться не собиралась.
Судя по шагам, к ним приближались три человека. Двое мужчин и девушка. Алешка опознала ее по шлепкам, которые ее обувь издавала при ходьбе. Девчонка немного отставала от спутников, хрипловато хихикала и отпускала в адрес Алешки гнусные шутки, подначивая своих кавалеров. Спаситель никуда не ушел, загородил Алешку собой.
– Почто мою девочку обидел? – спросил густым басом с кавказским акцентом один из бомжей. Он явно был лидер. В голосе звучали власть и превосходство.
– Ваша девочка сама кого угодно обидит, – ответил ее провожатый. – Никто ее не трогал. Я лишь забрал то, что ей не принадлежало. Потому как западло тырить деньги у слепых. Или у вас другой кодекс чести? – с вызовом спросил он.
– Реально – слепая? – лениво поинтересовался бомж.
– Вепрь, она реально слепая, но ушлая. Меня в натуре наколола! Пообещала за услугу бабла отсыпать и обманула?! – взвизгнула девчонка, явно жаждущая крови.
– Это правда? – спросил лидер бомжей, напряжение снова возросло.
– Правда то, что услугу твоя девка не выполнила, а деньги захапала. Я помог слепой мани вернуть. Вот что правда. Сам посуди, по-людски это или нет, незрячих обирать и обманывать? – гнул свою линию спаситель.
– Она меня тупой обозвала! – Вокзальная обитательница предприняла еще одну попытку настроить против них главаря.
– Тупая ты и есть! Даже безглазую не могла обчистить без проблем, – сказал Вепрь. Послышался звук удара, девочка всхлипнула и упала на асфальт. Главарь снова ее ударил. Кажется, ногой в живот, потому что воровка стала жадно хватать воздух ртом и кашлять.
– Не трогай ее! – не выдержала Алешка, выйдя из-за спины своего спасителя. – Она же совсем ребенок еще!
– Помолчи, – пихнул ее в бок спаситель, но Алешка его не слышала. В памяти всплыли события вчерашнего страшного вечера. Растерзанное тело мамы, которую убили такие вот подонки, и ярость захлестнула душу.
– Она к тебе за помощью побежала, а ты! Вместо того чтобы стать для нее опорой, кулаками машешь. Вот твои деньги! Забери и оставь ребенка в покое!
Алешка достала из кармана купюры, швырнула их на асфальт. Главарь, кажется, растерялся от такой наглости. Возникла напряженная пауза.
– Блаженная, мелет незнамо что, – крякнул спаситель, вцепившись в ее руку и отступая назад.
– Я соберу, – пролепетала вокзальная воровка, завозилась у их ног, кашляя, отплевываясь и шмыгая носом.
– Возьми мои деньги тоже. Это все, что у меня есть, – сказал спаситель. Главарь хмыкнул, сплюнул, подумал немного и забрал деньги. Его напарник загоготал, как конь. – Надеюсь, теперь конфликт исчерпан? – миролюбиво спросил ее спутник.
В этот миг Алешка затылком почувствовала угрозу. За спиной раздался характерный щелчок открывшегося складного ножа. Она резко развернулась и наотмашь махнула тростью в воздухе, вложив в удар всю свою ненависть. Нож со звоном отлетел в сторону, на асфальт свалился тяжелый куль, оглашая окрестности звериным воем и матюгами. Удар металлическим набалдашником бабушкиной трости пришелся бомжу куда-то в район головы.
– Ни хрена себе черепашка-ниндзя! – присвистнул с восхищением главарь. Его напарник снова заржал и захлопал в ладоши. Значит, со спины зашел третий бродяга, которого они не учли.
– Эта сука мне челюсть сломала и зуб выбила! – выл с асфальта бомж-невидимка. – Я сейчас шмаре печень вскрою.
– Захлопни пасть и вали отсюда, – скомандовал лидер. – Тебе вообще никто команду не давал мокрушничать. Девку и ее хахаля не трогать. Иначе я тебе сам печень вскрою и скормлю воронам. С этого момента они под моей защитой, – сказал Вепрь и обратился к ним: – Ежели задержаться планируете, добро пожаловать в наши пенаты, господа хорошие. Мимо просквозите – плакать не будем, гуд бай.
Раненый бомж с матюгами поднялся и зашаркал в неизвестном направлении.
– Мурад, вот деньги, – пролепетала вокзальная девица.
Вепрь не стал строить из себя благородного рыцаря, Алешкины рубли тоже сунул в карман и потопал в сторону Комсомольской площади.
– Мурадик, подожди, – заныла девица.
Вепрь остановился.
– Забудь! – рявкнул он. – Пусть теперь они с тобой возятся. Забирайте эту козу себе. А то ведь я сгоряча порешу ее или отдам поиграться бичам. Жалко дуру. Короче, мы в расчете.
Вепрь ушел, а воровка уселась на асфальт и завыла в голос.
– Да не реви ты, и без тебя тошно, – раздраженно сказал спаситель. Судя по голосу, подарок его совсем не радовал.
– Тошно ему. Это мне тошно! Вепрь меня продал за четыре тысячи рублей! – крикнула воровка. – Как дешевку.
– За пятьдесят четыре, – уточнил спаситель, пытаясь хоть как-то успокоить «бедняжку».
Алешка немного удивилась и мысленно отметила, что денег у нее было больше четырех тысяч.
Карманница мгновенно успокоилась.
– Круто, – присвистнула она. – А по тебе не скажешь, что бабки такие водятся.
– Заработать деньги не проблема, если не лень, – уклончиво сказал спаситель.
Воровка тактично не стала уточнять, каким образом, и обратилась к Алешке:
– Я вообще в натуре над вами фигею, девушка. Как это ты так лихо Гаврилу с копыт скинула? Еще мгновение, и он бы твоему заступнику перо под ребра загнал. Вепрь правду говорит. Гавриле в натуре никто команды не давал резать. Мы просто пугнуть вас хотели. Он по собственной инициативе выступил. Гаврила отморозок еще тот. Конченый беспредельщик. Бывший спецназовец. Крышу после Чечни ему снесло. Ранение было в голову, его списали, он вернулся, а жена с другим кувыркается. Гаврила их обоих тут же к праотцам отправил. Дали три года всего. Адвокат доказал, что мужик находился в состоянии аффекта. Срок отмотал, вышел, но так до сих пор в состоянии аффекта и пребывает. У него дом в Вышнем Волочке есть и с документами ништяк, но он здесь ошивается. Для него человека замочить – особое наслаждение, в натуре. Даже Вепрь его втайне опасается. Вы тоже держитесь от него подальше, мало ли что. Если че, меня Анкой звать, в натуре.
– Пулеметчицей? – усмехнулся спаситель.
– Вертолетчицей, от слова «вертануть», – расхохоталась девица.
– А меня Павел, – представился он.
«Павел», – проговорила про себя Алешка. Имя ей понравилось, оно приятно ласкало слух и убаюкивало сердце. Павел... Белый цвет смешался с сиреневым, расплылся причудливым узором. У Анки цвет был красный с зеленым. Она напоминала Алешке треснувший перезревший арбуз. Отчего возникла такая ассоциация, Алешка не понимала. Арбузы она любила, а караманница симпатии у нее совсем не вызывала. «Подарок» тем временем осваивался в новой роли.
– Я думала, ты скажешь, Чапаев, – игриво заметила Анка. – Так все говорят. Думают, оригиналы. А на самом деле, в натуре, примитив. А ты как, Павлуша, вообще здесь оказался? С виду, в натуре, не говно мужик. Да и деньги умеешь зарабатывать.
Бывшая подопечная Вепря явно пыталась понравиться новому хозяину, расположить его к себе и выпытать подробности его судьбы. Кокетство малолетней нахалки Алешку раздражало, но подробности и ее саму интересовали не меньше.
– Ногами пришел, – сказал Павел. Делиться своей историей он явно не собирался, но вел себя с карманницей дружелюбно и охотно поддерживал разговор.
– А че сюда забрел? – продолжала расспросы воровка.
– А куда должен был?
– Как – куда? На Павелецкий, ясен пень. Павелецкий вокзал тебе, Павел, положен по астралу, – добавила она и громко захохотала собственной остроте.
Павел тоже засмеялся. Смех у него был густой, как летние сумерки. Алешка окончательно расстроилась.
– Меня Алена зовут, – хмуро представилась она.
– Алена, значит. Не катит, слишком романтично. Если собираешься тут прижиться, придумай себе более звучное погонялово.
– Зови тогда меня Алешкой. И верни записную книжку.
– Да легко. Я думала – это документы. Вот и притырила. Скажи спасибо, что не выкинула. Только это не записная книжка. Там вместо телефонов какие-то расчеты и формулы. – Вертолетчица отдала ей книжку, Алешка сунула ее в карман и расстроилась. Ошиблась, вместо записной книжки прихватила из маминого стола еженедельник, где она, вероятно, делала пометки по работе. – Алешка – это хорошо. То, что надо! – отвлекла ее от грустных мыслей карманница. – Ты как раз в натуре на парня похожа. Будешь Алешка Таврическая, гы-гы-гы. Черт знает, что эта фигня значит, но звучит гордо. Ну че, Таврическая, в интернет-кафе идем? Страсть как там побывать всегда мечтала. Не дрейфь, я не все деньги Вепрю отдала. Комиссию зажулила. На Интернет хватит, – гоготнула девица и сделала губами длинный художественный «пук».
