Мы подготовили план развития города на 20 лет. Фактически до сих пор Орел строится по этому плану. Сегодня это современный город с хорошо развитой системой образования. На 350 тысяч жителей 10 вузов! Найдите еще такой! Студенческий город, литературный город. Не зря вы, писатели, провели в нем ваш съезд.
Мы обратились в три проектных института — в Москве, Киеве и Ленинграде. Москвичи предложили многоэтажную застройку наподобие сегодняшнего столичного Митина. А ленинградцы приехали, долго жили, изучали нашу историю и вписали проект в городское пространство на слиянии Оки и Орлика. Помните, еще Рабиндранат Тагор говорил: город на слиянии рек — счастливый. Тогда я увидел город как единый организм. Понял, как он проектируется, как строится, постиг его душу, его уникальную историю, его философию.
Когда к нам за опытом приезжали делегации из других городов, я ставил одно условие: привезите комплексный план развития вашего района или города. У меня собралась, наверное, самая крупная в стране библиотека по комплексному развитию населенных пунктов. И я почувствовал, что сумею обобщить этот во многом уникальный опыт. Написал научную работу и защитил диссертацию.
И еще одна веха — переезд в Москву. Меня дважды приглашали в ЦК на Старую площадь. Первый раз, когда я заканчивал Академию, защитил диссертацию. Предложили работать, но я сказал, что не верю в успех реформаторов, которым за семьдесят.
А. К.: Это Вы на Старой площади заявили? В каком же году?
Г. З.: В начале 80-х. Я с огромным уважением отношусь к людям старшего возраста, но в работе считаю чрезвычайно важным сочетание мудрости, зрелости и молодой энергии. Когда такого сочетания нет, может возникнуть склероз, начнет гибнуть еще довольно мощный организм... На меня посмотрели с удивлением, сказали: “Поезжайте домой, больше приглашать не будем”.
А потом, когда пришел Андропов, он попросил представить ему всех перспективных молодых. Тогда-то меня снова позвали в Москву. И я стал работать на Старой площади.
Начинал инструктором в Отделе пропаганды, занимался РСФСР. В мои обязанности входила работа с территориями, подготовка крупных вопросов на Политбюро, а также кадровая работа, проверка деятельности партийных организаций на местах.
Эффективное управление — это прежде всего достоверная и полная информация. Чтобы сегодня ни говорили о ЦК, у этой структуры не отнять главного: в своем ядре она наследовала цели и исторические задачи Государства Российского. Такое наследование исторической памяти, преемственность — вне зависимости от политической окраски руководителей, меняющихся у руля правления, — отличает работу госструктур США, Европы, а теперь и Китая.
После 91-го, разумеется, ни о какой преемственности не может идти речи. Кстати, трагедия распада страны стала еще одним поворотным моментом в моей судьбе.
Я знал страну, всех крупных руководителей — был дружен, знаком. Можно было баш на баш, бартер туда сюда — и жить припеваючи. Но я сделал свой выбор — однажды и навсегда.
А. К.: А избирательные кампании, отнимающие колоссальное количество энергии, — можно отнести их к переломным моментам?
Г. З.: Нет, это другое. Хотя Вы правы: выборы выматывают страшно. В 96-м против меня и партии затеяли три крупные акции. В частности, гигантским тиражом выпустили специальную газету “Не дай Бог”. Один номер попал к матери. Я переживал страшно. И еще: пытались повесить на нас репрессии тридцатых и раскулачивание. А я родился в 44-м!
На прошедших выборах против меня и КПРФ провели уже 46 спец-операций. Чего только не было — трудно перечислить и вообразить! Выпустили роскошно изданный альбом. Все фотографии сфальси-фицированы! Я играю в казино — проигрываю “золото партии”. Признаюсь, я в казино ни разу не был. Я пьяный с бандитами. Я страну 10 раз объехал — все знают, сколько пью: чуть больше Горбачева, но в десять раз меньше Ельцина... Альбом разослали всему начальству — до самых отдаленных районов Чукотки. Какие деньги потратили! Выпустили книгу — я и Басаев. Появилось “расследование”: настоящий я коммунист или ненастоящий. Помню плакат — классики марксизма плюс я, Шандыбин и ... Березовский.
А. К.: С Вашим родовым домом тогда какая-то история была?
Г. З.: Мы этот дом с отцом построили. Даже печку сами клали — по чертежу академика Александрова. Этакая доменная печь местного значения. Говорят, печник, который нам помогал, стал потом состоятельным человеком: все хотели такую печку. Отца с матерью я давно забрал оттуда. Потом дом выкупила школа — для учителей. А в последние годы там механизаторы жили. Так вот, приехали бритые затылки — купили. Одну семью переселили в райцентр, другую — в Орел. И организовали “музей”. Привезли статую Ленина, отпилили голову, приставили мою. Потрясающее паскудство под прикрытием властей! Из деревни никто не пришел на открытие. Зато было телевидение, московские газеты целый месяц об этом трещали.
И еще. Вы, наверное, знаете, что усадьба Тургенева сгорела, в начале прошлого века. Когда я работал на Орловщине, мы ее по бревнышку восстановили. Великолепный парк! Туда я каждый год езжу поклониться. Сначала заезжаю к Толстому в Ясную Поляну, а через 100 километров — Спасское-Лутовиново. На небольшом пятачке два титана русской культуры. В Черни есть памятник, они вдвоем стоят. Так вот, пустили слух, будто я в этой усадьбе со своим помощником четыре гектара захапал. Извините, дальше ехать некуда!
А. К.: Почему же, едут и дальше. Говорят, что у Вас на Кубе гостиница.
Г. З.: Кстати, на Кубе частнику не разрешено владеть гостиницей. Даже если бы Фидель Кастро, который прекрасно ко мне относится, подарил мне отель, его нельзя было бы на меня оформить. Я Каpayлову — это он распускал слухи и про гостиницу, и про завод в Иордании, и про счета на Кипре — сказал: ну ты хоть покажи угол этого дома! Найдешь, половина гостиницы твоя...
У меня вышла хорошая книга “Святая Русь и Кощеево царство”. Я ей горжусь. Так они организовали манифестацию из поющих или сосущих вместе. Упрекали меня в том, что я с уважением пишу о православии — нашей духовной тысячелетней основе.
А. К.: О том, какое вранье гоняли во время выборов, я знаю не по- наслышке. Вы, Геннадий Андреевич, будете смеяться, но в одной газете утверждали, будто эту книгу за Вас написал я.
Г. 3.: У Вас прекрасный слог, Александр Иванович, но у нас разные стили...
Вы вот столкнулись с одним обманом, а мне пришлось иметь дело с сорока шестью. А с другой стороны, это, пусть и невольное, признание значения КПРФ. Понимают: мы опираемся на лучшие силы, на идеи государственности, культуры, справедливости. Нувориши очень боятся этого.
Но, заметьте, во время выборов все на нашем поле топтались. Жириновский кричал о национализации. Райков из “Народной партии”, Селезнев и Миронов — два спикера в одном флаконе — усердствовали: обещали бюджетникам по 6 тысяч платить.
А. К.: Ну, Селезнев с Мироновым производили откровенно комическое впечатление. Зря их на выборы вытащили.
Г. З.: Комическое, согласен. Но кремлевские “пиротехники” давно отработали систему одурачивания граждан. В этом и смысл фальшивой многопартийности. Одни клюнули на лозунг: “Жириновский за бедных, за русских!”. И мы не досчитались нескольких процентов. Селезнев с Мироновым — смешно, — но это еще два процента. Рогозин и Глазьев — девять. Если сложить, то в сумме получится почти двадцать процентов, которые недобрали мы.
Все это закончилось грандиозным обманом. Сейчас многие чешут затылки: прошло несколько месяцев, а цена на хлеб в полтора раза выросла, проездной подорожал на 30—40 процентов, коммунальные платежи пухнут на глазах. У ветеранов отбирают последние льготы. Одурачили людей!
А. К.: Геннадий Андреевич, надеяться на режим информационного благоприятствования со стороны властей КПРФ не может. Будет новый обман, новые провокации и, возможно, в еще большем масштабе. Так не пора ли создать свой канал на телевидении, укрепить свои газеты, чтобы самим — внятно и полнозвучно — излагать свои взгляды?
Г. З.: Я хотел бы поздравить ваш журнал: “Наш современник” ждут в каждой библиотеке. Это своего рода нравственная отдушина. Вы делаете очень много. Отмечу и “Советскую Россию”. Конечно, нужно энергично бороться за то, чтобы у нас был свой телеканал. Его основой могла бы стать русская культура. Необходимо продолжать и развивать наши лучшие традиции. А что сейчас? Прошел юбилей Юрия Васильевича Бондарева, какой это талант и какой патриот! До сих пор вспоминаю его сравнение перестройки с самолетом, который не знает, куда он летит. Тогда многие осмеивали писателя, а он одним из первых прозорливо увидел трагедию державы. Сколько благодарных слов можно было бы сказать ему, но телевидение молчит. Отмечали юбилей Валентина Распутина — тоже ничего не сказали. А ведь талант необыкновенный! Юбилей Клыкова — это скульптор от Бога — и вновь молчание. Юбилей Михаила Ножкина — мы концерт во Дворце съездов организовали. Есть хорошая запись. Ни по одному центральному каналу не показали. Любую попсу гоняют, а Михаилу Ножкину не дают слова. Без духовного подъема, прорыва не будет никакого экономического роста.
