После третьего курса Тимофей перевелся в Москву в Институт иностранных языков. Все правильно, как раз в тот год папа стал народным избранником и засел в Думе. Студенческие годы в столице прошли без «неоднократных хулиганских действий», как указывалось в деле малолетнего Тимоши. Или он притих и взялся за ум, во что верилось с трудом, или папа принимал все возможное, чтобы шалости его отпрыска не всплывали на свет.
За два года официально зафиксировано лишь одно происшествие – драка в кафе в составе группы. Правда, и здесь Зеленский-младший проходил по делу свидетелем. Студенты того же иняза Михаил Корзарин и Алексей Акиншин, вероятно, отдыхавшие с ним в кафе, заработали административные наказания, надо полагать – штрафы, так как пресловутые пятнадцать суток к тому времени уже были отменены. Вероятнее всего, и здесь сработало влияние знаменитого папаши, и беспощадный меч незрячей Фемиды очередной раз просвистел мимо шеи любимого сынишки.
Институт Тим окончил с красным дипломом. Гуров вспомнил определение, данное убитому режиссером Нюсей-Кацнельсоном: «талантливая бездарь». С таким ярлыком вполне можно было согласиться. Серебряная школьная медаль, красный диплом института иностранных языков, многообещающее начало карьеры на телевидении как-то плавно и очень естественно перешли в совсем иное измерение теневого зарабатывания денег на поприще думского лоббизма и весьма причудливых отношений с гражданами, очень похожими на таджикских наркобаронов. И все это на фоне пьяных оргий, откровенного жизненного цинизма с различными причудами, если к таковым, к примеру, можно отнести натуральный садизм в отношении собственной жены.
Гуров перелистнул страницы, пытаясь отыскать тот случай, о котором рассказывал помощник Дмитрий. Однако согласно официальным документам, а точнее – их отсутствию, осенний период три года назад для Тима Зеленского прошел без каких-либо серьезных конфликтов с правоохранительными структурами. Зафиксированное превышение скорости с последующим штрафом в 0,5 МРОТа, совершенное им в начале ноября, к таковым не относилось. Видимо, папа тогда не только вытащил сына из райотдела милиции, но и позаботился, чтобы протоколы были уничтожены. Соответственно, смутные ожидания Гурова, что он обнаружит в одном из абзацев, посвященных происшествию трехгодичной давности, фамилию пресловутой Белки, рассыпались.
Фамилии, имена, даты… Гуров вчитывался в них и его все больше охватывала злость. Он злился на убитого Зеленского, по которому давно плакала если не тюрьма, то уж психушка точно, на его отца, прикрывавшего негодяя сына, на генерала Орлова, который подсунул ему это гнусное дело, на себя – из-за того, что топчется и не может сойти с места. Выходило, как пел Владимир Семенович Высоцкий: «И дело, в общем, не в гусях, а все неладно…»
Температура кипения, по законам физики для определенного вещества всегда постоянная, для Гурова была плавающей. В настоящий момент она росла, подбираясь к высшей точке, и была готова включить цепную реакцию, яростно выплеснув наружу накопившееся раздражение. Однако этого не случилось – благодаря мобильнику, который неожиданно проснулся и запел «Оду к радости», на которую недавно запрограммировал звонок Гуров.
Выявился пропащий Веселов. Капитан радостно сообщил, что он только что записался в фитнес-клуб «Грация» и в настоящее время ждет тренера, чтобы уточнить расписание занятий. И если Лев Иванович хочет тоже заняться здоровьем и фигурой, то может к нему присоединиться. И чем скорее, тем лучше, так как тренер прибудет минут через двадцать. Очумевший от такого хамского предложения, явившегося последней каплей в кипящем котле раздражения, Гуров широко открыл рот, чтобы излить на голову капитана все, что он думает по поводу своей фигуры и особенно будущего состояния здоровья капитана, но не успел. Веселов как бы между прочим добавил, что фамилия тренера Растегин и зовут его Сергей.
Лев Иванович понял, что Веселова в данный момент совсем не интересует ни своя, ни тем более чужая фигура. А звонит он сейчас с телефона из приемной этого самого фитнес-клуба, куда скоро должен прибыть Растегин, по чьей просьбе «черный копатель» Астафьев загнал «наган» пресловутой Белке. И еще, вероятно, кто-то находится рядом, так как напрямую капитан говорить не может.
Гуров, солидно и громко прокашлявшись, милостиво согласился подъехать, посмотреть, что там за заведение, и переговорить с тренером. Веселов в ответ продиктовал адрес клуба и сказал, что будет ждать приезда Льва Ивановича, а если и у Крячко появится желание – то и его. Подобная конспирация немного удивила Гурова, но он рассудил, что Веселову на месте виднее, как себя вести.
Крячко как раз закончил оформлять свидетельские показания подполковника в отставке Диденко. Гуров быстро распрощался и с ветераном, и с участковым, дав строгое указание старлею доставить Петра Федоровича в целости и сохранности до дверей его квартиры. За ними еще не захлопнулась дверь, как Лев Иванович уже натягивал на плечи куртку, жестко пресекая поползновения Крячко включить электрочайник с целью испить кофейку после трудов праведных. Под его ворчание они скорым шагом добрались до машины и погнали в район Мневников, где и располагался пресловутый фитнес-клуб «Грация».
Глава 15
Двадцать минут от Петровки до Мневников, да еще в конце рабочего дня, когда народ после трудов праведных спешит к теплому камельку, срок, конечно, нереальный. Выбравшись из всех возможных пробок и поплутав по кварталу, через тридцать пять минут они подъехали к выкрашенной светло-серой краской металлической двери, ведущей в подвал девятиэтажного дома. Над ней висела вывеска, на которой красными буквами горела надпись: «Фитнес-клуб «Грация».
Справа и слева от названия были нарисованы смеющиеся мужчина и женщина. Он играл рельефом мышц, она же отличалась высокой грудью и более чем тонкой талией. При виде столь преувеличенной хрупкости возникал естественный анатомический вопрос, как на таком ограниченном пространстве у дамы могут расположиться печень, почки, желудок, кишки и прочие селезенки. А уж «холмы Венеры», как когда-то изящно и манерно говорили о женских прелестях, почему-то немедленно наводили на мысли о силиконе.
Правда, Гурова сейчас волновали другие заботы, и вопросы хотелось задавать совершенно иные. Выйдя из «Пежо», скромно затерявшегося в длинном строю «Крузеров», «Роверов» и «Чероки», они с Крячко спустились по ступенькам к двери, оказавшейся закрытой. Лев Иванович нажал на кнопку звонка и держал ее, пока из динамика, находившегося за часто и неровно просверленными отверстиями в металле, не послышался ленивый мужской голос, незатейливо вопросивший:
– Чего надо?
Гуров пояснил, обращаясь к дыркам двери, что в фитнес-клубе сейчас находится их коллега, который пригласил их записаться в эту кузницу красоты и здоровья. Динамик неопределенно гукнул ответ что-то не очень понятное, а может, просто послал их подальше, однако автоматический замок щелкнул, разрешая прибывшим пройти внутрь.
Перед ними открылась лестница, ведущая вниз и в сумрак. Осторожно считая ступеньки под тускло горевшей лампочкой, они спустились, повернули направо, открыли еще одну металлическую дверь и очутились в комнате, обшитой белой пластиковой вагонкой. Надо полагать, это была приемная, так как в ней находился стол, за которым сидел весьма крупный молодой человек. Видимо, гору мышц на вывеске рисовали именно с него – точно такие же бугры выпирали из-под майки, обтягивающей бугая. Он внимательно смотрел на что-то поющее на экране телевизора, закрепленного на стойке под потолком, и активно двигал челюстями, видимо, жуя резинку, обертку от которой держал в руках. В помещении стоял специфический запах спортзала – застарелая смесь пота, железа и масляной краски.
Гуров попытался обратиться к гражданину в майке:
– Извините, нам нужен…
Однако накачанный товарищ прервал его, молча ткнув пальцем в одну из двух дверей. Причем не в ту, за которой слышалось лязганье металла, а во вторую, из-за которой вроде бы ничего не доносилось. Гуров пожал плечами, и сыщики отправились туда, куда было указано.
Они зашли в освещенное лампами дневного света помещение размером примерно десять на пятнадцать метров. Дальняя и правая стены были от пола до потолка зеркальные, и Гуров с Крячко с порога разглядели в них свои отражения. Окна на стене слева выходили в соседнее помещение – как раз в то, откуда слышался металлический лязг. Правда, пластиковые окна шум почти не пропускали, делая его далеким, зато открывали живописный вид на нескольких граждан мужеского пола и потного вида, которые тягали, рвали и жали железо самых различных видов и форм.
В зеркалах зала, куда зашли сыщики, помимо них отражались и несколько дам в яркой спортивной одежде и самого различного возраста и габаритов. Даже беглого взгляда хватало, чтобы понять – спортсменок моложе «сорокапяток» в помещении не присутствовало и размеры их с романтическими 90-60-90 ничего общего не имели. Они стояли в два ряда лицом к двери и под ритмическую музыку не очень умело, но энергично выделывали ногами кренделя, шагая вперед на подставку, вправо, назад, потом по новой, только уже влево, назад и вперед…
