Появление в зале двух импозантных мужчин, к коим в полной мере можно было отнести Гурова с Крячко, произвело среди любительниц шейпинга и фитнеса волнение, переходящее в легкую панику. Каждая вторая, не считая каждой первой, немедленно сбилась с ритма мелодии, результатом чего явились смущенные улыбки в сторону прибывших и пятна румянца на щеках.
Коротко стриженный плечистый тренер, стоявший спиной к двери и шагавший вместе с неюными спортсменками, хлопнул в ладоши и возмущенно воскликнул:
– Да что же это такое, почему не следим за ритмом? Стоп! Стоп!
Уловив устремленные к дверям взгляды подопечных, он резко обернулся и недовольно оглядел нарушителей спокойствия. Со скамейки, стоявшей сбоку в углу, встал капитан Веселов. Он махнул тренеру рукой и шагнул к Гурову и Крячко. Тренер в ответ кивнул, вызвал из волнующегося строя одну из учениц, дал ей какое-то указание, в результате чего та с пылом армейского старшины начала равнять любительниц шейпинга с целью возобновления ритмических кренделей. Примерно через минуту шагание приняло прежний относительно пристойный вид, и тренер направился через зал к прибывшим.
За это время Гуров успел коротко переговорить с Веселовым. Тот сообщил, что дома Растегина он выловить не смог и с великим трудом обнаружил это заведение, где тот работал уже около года. Соседи сообщили, что Растегин последнее время в своей квартире появляется редко. Капитан предположил, что причиной этому являются его подопечные дамы. Веселов был свидетелем, что тренер прибыл на вечернюю тренировку с блондинкой, как минимум лет на пятнадцать его старше. Причем они уделяли друг другу весьма очевидное и недвусмысленное внимание.
– Альфонсирует, значит, наш Сереженька, – подвел итог рассказанному Крячко. Веселов лишь пожал плечами: мол, вероятно, так дело и обстоит.
Из-за специфики «Грации», и особенно внешнего облика его обитателей, капитан не стал афишировать свою принадлежность к милицейской профессии и интерес к господину Растегину. Он решил изобразить из себя начинающего любителя шейпинга и здорового образа жизни. И это, похоже, ему удалось.
Гуров был с капитаном полностью согласен. Вид мальчика на входе и остальных любителей бодибилдинга, которых можно было наблюдать через стекло в соседнем зале, наводил на мысль, что данные товарищи, как правило, сначала бьют с правой, а уже потом вникают в тему дискуссии. И, вероятнее всего, данное заведение начиналось с качкового подвала местной братвы.
Тренер Растегин, молодой человек с характерным приплюснутым носом, – Астафьев упоминал, что он был коэмэсом по боксу, – подошел к ним.
– Ваш коллега сообщил, что вы имеете желание позаниматься у нас в клубе, – сказал он и приветливо улыбнулся. – Чтобы тело и душа были молоды…
– Желание имеем, но несколько другое, – ответил улыбкой на улыбку Гуров. – Наши души, да и тела, думаю, подождут, пока мы побеседуем с вами на некоторые отвлеченные от спорта темы.
Лев Иванович достал из внутреннего кармана удостоверение, открыл его и представился Растегину:
– Полковник Гуров. А это мои товарищи полковник Крячко и капитан Веселов. Вас же, если не ошибаюсь, величают Растегиным Сергеем… Как по батюшке-то?
– Геннадиевичем, – растерянно доложил молодой человек. Он глянул в удостоверение и сразу перевел глаза на окно в соседний зал, словно ища там поддержки. Гуров проследил за взглядом и увидел, что их общение с Растегиным привлекло пристальное внимание крепкого мужчины более чем средних лет с коротким седым ежиком. Он не таскал железяки, а ходил от снаряда к снаряду, наблюдал за качающимися и давал им какие-то указания.
Разглядев в руках Гурова красную книжицу, седой решительно двинулся на выход в приемную. Через несколько секунд он уже был в зеркальном зале. Причем не один – за его спиной маячил бугристый мальчик из приемной. Кстати, и лязганье металла за окном напрочь утихло, явив обращенные к ним через стекла с десяток пар внимательных глаз, в глубине которых доброта и смирение точно не таились.
– Что здесь происходит? – вызывающе спросил седой, сверля глазами Гурова. Его лицо, изборожденное глубокими морщинами, выглядело довольно напряженным.
– Прежде чем задавать вопросы незнакомцам, культурные люди обычно представляются, – пробасил Крячко, разглядывая свои ногти. Он светло и невинно посмотрел на седого и, добродушно улыбнувшись, сообщил: – Так меня мама в детстве учила.
Седой смерил его холодным взглядом, секунду подумал и после этого неохотно процедил сквозь зубы:
– Я директор этого клуба, и моя фамилия Батурин.
– А имя-отчество? – поинтересовался Гуров.
– Дмитрий Борисович, – после очередной короткой паузы доложил седой.
– Очень приятно, Дмитрий Борисович, – кивнул головой сыщик и развернул перед ним удостоверение. – Я полковник Гуров Лев Иванович, старший оперуполномоченный по особо важным делам. А это мои коллеги по службе полковник Крячко и капитан Веселов.
– Аж целые полковники в гости пожаловали, – по-прежнему недовольно выговорил седой. Однако тон его стал чуть мягче и в голосе прозвучали некие нотки удивления. – Чем же наш клуб обязан столь высоким гостям?
– Ваше заведение, Дмитрий Борисович, увы, нас совершенно не интересует, – сообщил директору Гуров. – А вот одному из ваших работников, а именно – господину Растегину, хотелось бы задать несколько вопросов.
– Можно ли поинтересоваться, на какую тему? – исподлобья посмотрел на полковника Батурин.
– Нельзя, – жестко отрезал Гуров.
– А если я не разрешу и выставлю вас отсюда? – процедил седой, многозначительно глянув в сторону соседнего зала.
– Нет никакого смысла, – поморщился Лев Иванович. – Мы же все равно вернемся.
– И, естественно, не одни, а с мальчиками в масках и в кованых ботинках, – засмеялся директор клуба, и морщины на его лице немного разгладились. – А все же хотелось бы знать.
– Могу лишь повторить, что разговор с Сергеем Геннадиевичем не касается ни вас лично, ни вашего клуба, – твердо сказал Гуров. – Поверьте на слово.
– Придется поверить, – уже совсем миролюбиво проворчал седой. – Тем более слухи до моих ушей долетали, что следак Гуров правильный мент и зря пургу не гонит. Раз так нужно, поговорите.
– И я слышал, что Батя – надеюсь, я не ошибся в псевдониме – вполне разумный человек и без темы на рожон не прет, – парировал Лев Иванович. – И не беспокойтесь, уж как-нибудь сами разберемся, что нам делать, и разрешения на это у вас спрашивать не будем.
– Ну, пожалуйста, беседуйте, – отвел в сторону глаза седой. – А у меня и без ваших забот дел хватает. Пошли-ка отсюда, Паша. Не будем мешать господам полковникам.
Он повернулся и вышел из зала. За ним ушел и накачанный мальчик, не проронивший за все время разговора ни слова. Гуров проводил их взглядом и, улыбнувшись, переглянулся с Крячко. Матерый волк верно просчитал расклад. Разобравшись, что дело его не касается, сохранив лицо, он аккуратно ушел от схватки. Урок волчатам: не можешь победить сильнейшего, не ломай зря клыки.
– Ты, Лева, становишься популярным. Прямо Алла Пугачева, – восхитился Крячко. – Уважение от серьезной братвы имеешь. И даже погоняло его вспомнил. А я чувствую, что-то знакомое в фамилии этого кадра, а никак не припомню…
– Я счастлив до невозможности от их уважения, – сделал кислое лицо Гуров, – Может, этот Батя среди местной пацанвы и серьезный, только на нас у него кишка тонка. И видел я это уважение в дубовом гробу с кистями и глазетом. Нам делом надо заниматься, а не со шпаной из пустого в порожнее переливать. А теперь, молодой человек, подскажите, где мы с вами можем побеседовать без музыки и марширующих баядерок?
– Наверное, в тренерской, – неуверенно сказал Растегин. – Там сейчас никого нет.
Бывший боксер, похоже, несколько приуныл. Если его крутого шефа построили по полной программе, чему он был свидетелем, то уж для себя от предстоящей беседы ничего хорошего не ждал. Хотя, и это было ясно видно по лицу Растегина, он не очень понимал, что от него хотят полковники. Все сходилось к тому, что ситуация разворачивалась серьезная. Растегин был в полном недоумении и, следовательно, готов к беседе. И узкая тренерская – без окон, с двумя хилыми стульями, которые без разговоров заняли Гуров и Крячко, – также располагала к доверительному разговору. Веселов для полноты картины занял место у дверей.
– Сергей Геннадиевич, вы, надеюсь, разобрались, что мы с коллегами занимаемся расследованием особо важных дел, – не глядя на стоявшего посередине комнаты Растегина, сухо начал Гуров. Он решил не тянуть с преамбулой и сразу взять быка за рога. – Для вас из этого тесного помещения возможны два исхода. Первый – в наручниках в Матросскую Тишину, второй – в зал к своим шейпингисткам. Я понятно объясняю?
Молодой человек растерянно пожал плечами и промямлил, что он, вообще-то, не очень понимает, что происходит.
