— Да. На свою беду я знаю тебя слишком хорошо.
О правилах Комбата я осведомлен. Но и у меня отныне были свои правила. Трех стволов, например. А значит, в надежных напарниках я нуждался как воздух.
— Как насчет оружия? И снаряжение понадобится — о-го-го, — заныл я. — Тут одним «калашом» не обойтись, сам понимаешь.
— Ты Лодочника знал? — спросил Комбат.
— Это который гробанулся где-то с год назад? Лично не знаком, но слышал о нем много. Сумасшедший сукин сын.
Комбат ухмыльнулся.
— Ну надо же. Точно такими словами мне отзывался о нем Тополь. Но все равно, думаю, теперь это для тебя наилучший вариант.
Ничего себе!
— Тоже предлагаешь сыграть в ящик?
— Нет. Разжиться у него снаряжением и амуницией.
Час от часу не легче.
— А что, Лодочник уже нашел способ вернуться из преисподней?
— Увы. Но теперь вместо него в этом деле всем заправляет один чувак по кличке Завал.
— Проблемное имечко. А ты уверен, что нужно обращаться именно к нему?
— Из всех возможных зол это — наименьшее. Зато у него найдется немало интересного.
— Угу.
В ту минуту я еще не знал, что у меня вот-вот появится напарник, у которого этого самого «интересного» тоже выше крыши.
— В общем, у наследника Лодочника можно снарядиться как следует. Он, конечно, зануда и желудок, каких Зона не видывала. Но у Тополя, кажется, есть с ним кое-какие взаимозачеты. Думаю, Костя не откажет мне в помощи. Разумеется, об истинной цели твоих приготовлений ты должен держать язык в заднице. Тополь, как ни крути, военный сталкер. А это гораздо ближе к администрации Периметра, чем простой диджей.
— Я не простой диджей, — обиженно возразил я. — Я — очень-очень популярный диджей.
— Если это представляется тебе сейчас важным, я очень за тебя рад, — без тени улыбки сказал Володя. — Мне же лично представляется важным пообщаться с Тополем. А ты будь на проводе. Тебя же надо туда еще и оттранспортировать… А пока собирай зверь-команду. На звероферме она тебе как раз понадобится.
Он коротко хохотнул, сочтя, видимо, свою шутку удачной. И ушел, оставив мне планшет с картой.
А у меня тут же заскребли на душе кошки. Тупыми деревянными когтями.
Жизнь вокруг устроена не нами, а гораздо более высшим разумом. Очевидно, у этого разума всегда имеются свои, высшие соображения относительно каждого из нас. И поэтому судьба порой улыбается нам, но чаще поворачивается задним бюстом.
В этот раз, после всех обломов с картой и упертыми перекупщиками, она явно решила дать мне еще один шанс.
Мессага, свалившаяся через час на ПДА, когда я, чертыхаясь и пыхтя, наводил в своей берлоге видимость порядка, была столь же содержательной, сколь и краткой:
«ВСЕ КАРДИНАЛЬНО ИЗМЕНИЛОСЬ.
Я В СЕДЛЕ. ЕСЛИ СОГЛАСЕН, ПЕРЕЗВОНИ.
ГОРДЕЕВ».
Ниже значился номер сотового телефона.
Я быстро пробежал глазами текст, затем — еще раз, с чувством, толком и расстановкой. И даже присвистнул.
Чего это ради Гордей сменил гнев на милость?
После нашего драматического прощания и тем паче — последней весточки от него с недвусмысленным посылом «лесом, и все прямо, и прямо, и прямо» я никак не ожидал, что он первым сделает шаг к примирению. И не просто шаг, а сам предложит свои услуги в деле, в которое не верит никто, кроме меня и, быть может, Комбата — да и тот, по-моему, больше из вежливости, я же не слепой.
Быть может, он тоже уверовал в клад Стервятника и надеется отыскать там Золотой Шар? Или какой-нибудь другой жутко дорогой и дефицитный артефакт? Похо же, Гордей уже предвкушает, как станет рыться в этом кладе и выуживать оттуда всякие научные вкусности. В Моем Кладе!
Я даже расхохотался. Но тут же прикусил язык — и в прямом, и в переносном смысле. Надо же: еще минуту назад я мечтал о более-менее приличном напарнике себе в смертельно опасном предприятии. И вот уже торгуюсь, цепляюсь за шкуру неубитого медведя, так что весь аж затрясся от жадности. Эх ты, Трубач.
Я отыскал на полке мобильник и торопливо, чтобы не передумать, стал набирать двенадцатизначный номер. За это время я дважды набрал не ту цифру, помянул всуе родословную своего мобильного оператора и замер, не набрав последней цифры.
Стоп-стоп, он что, вконец сбрендил? Всерьез считает, что по мобилке можно дозвониться к нему на «Янтарь» через все помехи, радиоактивные облака и глухой свод «каменного неба»? Да он рехнулся, это уж точно.
Я нажал на вызов, ни на что не надеясь. И к моему великому изумлению соединение произошло, и в трубке я услышал спокойный, вдумчивый голос Гордея:
— Слушаю.
— Ага. Нет, это теперь я тебя слушаю.
Родись я на свет женщиной, к ночи будь помянуты, из меня отлично бы вышла язвительная стерва, любящая отвечать вопросом на вопрос.
— Слушай, Георгий. Если тебе еще нужен напарник в Агропром, то я согласен.
— Вот как? Значит, уже Георгий. А откуда тебе известно, что я собираюсь в Агропром?
Я отчетливо представил, как на том конце связи, в могильном лагере на «Янтаре», Гордей пожал плечами.
— Из карты, конечно. Из твоей карты. Гоша.
— Так я ее давно продал.
— Мы оба прекрасно знаем, что это не так. Кончай ломать комедию. Дело серьезней, чем ты думаешь.
Еще бы, мне и не знать, насколько серьезны мои дела. Вон Стерх — тот подтвердит!
И я, чтобы выиграть время на решение, задал самый идиотский вопрос, который только можно было придумать в этой ситуации:
— Слушай, Гордей, а почему тебя так хорошо слышно? Полное ощущение, что ты стоишь у меня за спиной. Неужели на «Янтаре» так хорошо берет радиотелефон?
Он издал какой-то звук, не иначе, скрипнул зубами. И ледяным голосом произнес:
— За спиною у тебя стоит нечто совсем другое, Гоша. И я бы не советовал тебе пока оглядываться. Что же до связи, то ты звонишь мне на сотовый, зарегистрированный в нашем лагере. Но только меня уже нет на «Янтаре».
— Вот как? И где же ты сейчас?
— Недалеко. На известном тебе КПП, — ответил Гордей. — Я здесь уже два часа.
Вот это новость! А зачем, спрашивается?
— Жду тебя, — сказал он.
В отличие от меня Гордей, кажется, умеет читать невысказанные вопросы прямо в голове собеседника. Для этого ему совсем не нужно видеть губы, уши или глаза.
И я сдался.
— Ладно. Отправляй машину, я возле дома. Но когда приеду — ты слышишь меня? — тебе придется найти очень веский довод в пользу того, чтобы за кладом Стервятника мы отправились вместе.
— Я уже нашел, — сухо сказал он. И отключил связь.
Услышав гудение, я чертыхнулся от всей глубины души.
Но не вслух.
Что говорить, когда нечего говорить?
Глава 12. Рука судьбы
Und der Stern will scheinen
Auf die Liebste meine…
«Morgenstern», Rammstein
Когда дело выгорает, про него говорят — «в шляпе». А теперь получается, что мое дело, дело о кладе Стервятника, было в руке. А если точнее — рука в деле.
Мы сидели в пустой канцелярии контрольно-пропускного пункта на жестком диванчике и пытались помириться. Как сказал бы следователь по особо важным кладам Зоны Георгий Птицын, в моем деле открылись особые обстоятельства. И принес их на блюдечке с голубой каемочкой мой ученый друг.
Оказывается, когда шест экстраполятора вытянул из зыби карту Стервятника целой и невредимой, да еще и с довеском в виде Слоновьей лапы, Гордей сразу заподозрил неладное. И всю дорогу с Болот ломал голову над целой кучей непоняток.
Почему тело Слона распылило на молекулы, а его левая кисть осталась цела?
Да к тому же — в самом эпицентре урагана таких метаморфоз, каких не может и представить себе не побывавший в зыби?
Правда, тот, кто там хоть раз побывал, уже не в состоянии ничего рассказать.
Ладно, пляшем дальше.
Вокруг оторванной руки пропавшего в зыби сталкера была обмотана карта. И она тоже не пострадала! А что же может быть более хрупким в такой ситуации, как не лист старой, пожелтевшей бумаги?
— Если мы сейчас ответим на эти вопросы, мы откроем тайну гибели Слона, — убежденно сказал Гордей.
Я подумал. Поглядел на него. Еще кое-что додумал. И решительно поднялся:
— Хорошо. Вызывай «дежурку». Поехали куда-нибудь в более приличное место. Это дело надо обмозговать и желательно — хорошенько смочить пивком.
У более приличных мест всегда более разнообразный выбор напитков, не говоря уж о комфорте. Но они имеют два существенных недостатка: там слишком шумно, а у тамошних стен — это мне, к примеру, в «Лейке» доподлинно известно — всегда имеются уши. Что бы там ни говорил на этот счет Любомир.
Поэтому вот уже второй час мы сидели с Гордеем в моей избушке и обсуждали перспективы предстоящего похода в Агропром. Комбат к тому времени обговорил что нужно с Костей-Тополем и тоже вернулся, явно почуяв запах пива. Теперь он присутствовал на этих странных двусторонних переговорах в качестве наблюдателя от сталкерского сообщества, самозванно присвоив себе этот дурацкий чин.
