Пребывание в Астрахани вместе с тем возбудило в нем сознание своего величия и могущества, совсем несовместимых с таким положением. И не думая вовсе возвращать по обещанию бывших у него двадцать орудий, Стенька укрепился между Кагальником и Ведерниковым, приказал привести в свою новую резиденцию свою жену и брата Фрола и устроил нечто вроде дележа казацкой земли: в Черкасске старой казацкой армией продолжал командовать Корнил Яковлев, но «победители Персии», находясь под командою Стеньки, покрытые славою и располагая значительными ресурсами, вытеснили своих соседей. Обходя станицы и по казацкому обычаю, приглашая сотоварищей поделить приобретенную добычу, их эмиссары возбуждали непреодолимый соблазн. Народная молва преувеличила еще богатство этих сокровищ, и с ноября 1669 года соперник Яковлева уже располагал хорошо вооруженными 2 700 человек. Некоторые приходили с отдаленных берегов Днепра. Всем он посоветовал быть готовыми к новому походу, сущность которого он однако скрывал. Вероятно, он и сам ее не знал.
В ожидании, желая снискать себе симпатии местного населения, он воздерживался от всякого грабежа, не противился даже развивавшимся коммерческим сношениям между областью Донскою и Москвою. Он предлагал только московским купцам заменить Черкасск Кагальником, на что те охотно согласились, находя в этом для себя выгоду. Но черкасские казаки не знали уже, на что решиться при виде этой конкурирующей стоянки. Они колебались признать главенство, которое росло и между тем угрожало им разорением.
Весною 1670 года Стенька вывел их из затруднения. Он явился в Черкасск с избранною шайкою, своею ватагою, в ту самую минуту, когда Яковлев с товарищами думал проводить очень торжественно царского посланца, явившегося к ним с милостивым посланием. Стенька грубо расспросил посла, объявил его шпионом, посланным не царем, а боярами, и велел бросить его в воду вместе с несколькими протестовавшими казаками.
V. Диктатура Стеньки
Вмешавшись в свою очередь в дело, Яковлев не оказался достаточно сильным, чтобы помериться силами с таким противником, и скоро очутился в беспомощном положении. Заменив его собою и руководя старшиною, Стенька создал нечто вроде диктатуры и занялся учреждением в этих местах совершенно новых порядков. Особенно нападая на попов, в которых он не без некоторого основания видел агентов московского правительства, он наметил очень любопытную попытку секуляризации.
Только что было сожжено много церквей в Черкасске. Некоторые казаки просили у него денег, чтобы их построить заново, но новый глава воспользовался, чтобы отклонить их просьбу, замечанием одного из самых древних героев народной поэзии, Дуная Ивановича.
– На что вам церкви? Для чего вам попы? Чтобы жениться? Поставьте мужчину и женщину под какое-нибудь дерево, танцуйте вокруг них хоровод и у вас получится самая разлюбезная парочка.
Он справил по этому обряду свадьбы, употребил несколько недель на организацию своих сил и в мае поднялся по Дону до маленького городка Панщин, где свиделся с Ваською Усом, который между тем не оставался без дел, грабя помещичьи имения в областях Воронежа и Тулы, где он продолжал свои действия. С этим подкреплением Стенька оказался во главе приблизительно 7000 человек, и тогда узнали, что его намерением было идти сушею и водою к Царицыну.
Таков был результат его долгих размышлений. Раздумывая, он без сомнения пришел к убеждению, что ему не удастся возобновить грабежи по Каспию. Прозоровский был настолько силен, что мог остановить его по дороге. Но если для внешней войны силы Стеньки были слишком незначительны, то он льстил себя с другой стороны надеждой, что может их увеличить до бесконечности для войны внутренней, обратившись с призывом к народным массам.
Он пошел к Царицыну и без труда овладел городом; жители открыли ему ворота. Пропаганда, которая велась с прошлого года в этой местности, населенной мятежным элементом, сделала свое дело, и теперь уже принимали не простого казака, а предводителя восстания. Башня, в которой заперся с несколькими людьми комендант города, Тимофей Тургеньев, была взята приступом, несчастный воевода нашел там ужасную смерть; его потащили с веревкой на шее к Волге и там утопили, а Стенька вошел вполне в свою новую роль.
Подняться вверх по реке, захватить города по ее течению, проделать там с воеводами то, что он проделал с Тургеньевым, поднять соседнее население и идти на Москву, чтобы положить там конец управлению бояр, врагов народа и царя – таков был грандиозный план, который он открыл своим товарищам. Впрочем, он только воспроизвел обычный клич большинства народных бунтов, происходивших здесь, как и в других странах. «Долой налог на соль, да здравствует король!» или «Долой дворян, да здравствует король!» кричали в ту же приблизительно эпоху другие бунтовщики в прекрасной Франции.
VI. Восстание
Но Стенька слишком заблуждался в своих способностях, чтобы суметь сыграть ту роль, которую ему хотелось играть. У него не было для того никаких подходящих качеств, ни выдающегося ума, ни настоящего военного таланта, и никакого даже сознания принятой на себя задачи. Воспитанный и выросший среди разбойников, он оставался разбойником. Пустив в ход, для поднятия им вызванного движения, все данные, которым он был обязан своими предшествовавшими успехами – храбрость, смелость, быстроту действия и верный глазомер, – он дал ему сначала могучий толчок, но не умел ни направить его, ни обеспечить ему дальнейшее развитие.
Получив известие, что Прозоровский отправил отряд войска из Черного Яра к верховьям Волги, и что в то же время 5 000 московских стрельцов спускаются по реке к Царицыну, чтобы поставить атамана между двух огней, Стенька сразу доказал свою решительность и искусно пустил в ход быстроту движения, лежащую в основе казацкой тактики. Явившись, не теряя ни минуты, перед своими противниками, шедшими с севера, он их захватил на острове Денежном, в семи верстах вверх от Царицына, отбросил их к городу, и там их встретили выстрелами из пушек. Затем он уничтожил их или позабирал в плен. Московский главнокомандующий, Иван Лопатин, и его помощники разделили участь Тургеньева и, обращенные в гребцов на челноках победителя, стрельцы узнали с удивлением, что они ошиблись, думая, что сражаются за царя. Стенька объявил себя сторонником государя против ненавистной камарильи и утверждал, что взял на себя задачу освободить их от нее.
Астраханские стрельцы в свою очередь подверглись нападению и сдались без сопротивления. Казацкие эмиссары уже успели взбунтовать город. Но эта вторая победа имела главным своим результатом то, что она дала возможность победителю обратить внимание на тот путь, на котором должны были развиться рано или поздно его инстинкты. Первый порыв мог завести его далеко. Не сумевшая предвидеть такой подъем, слишком стесненная в настоящее время, чтобы дать должный отпор, так как от нее требовала не меньших жертв польская война, Москва рисковала вновь увидеть под своими стенами второго Заруцкого. Но Стенька был только разбойником и после сдачи Астрахани в его распоряжение, возможность наложить свою руку на такую прекрасную добычу, завлекла этого импровизированного инициатора большой революционной вспышки в грубую ловушку, в которую он и попался. Решив не подниматься дальше по Волге, согласно первоначальному плану, он спустился по реке и повернулся спиною к своему счастью. Впрочем, ему предстояло еще развить в более широких рамках ту пародию правительства, которую он пытался создать в Черкасске. Этот случай доставила ему торговая столица юга.
VII. Казацкое правительство
Князь Семен Львов, заместитель Прозоровского, командовавший отрядом, незадолго до того перешедшего на сторону атамана, и избежавший гибели, принес ему эту весть. Предупрежденный таким образом, первый воевода принялся длительно укреплять доверенный ему город и достиг в этом деле важных результатов, воспользовавшись помощью англичанина Бутлера, капитана знаменитого Орла, все еще стоявшего на рейде. Но население города находилось в тревожном состоянии, наполовину поднятое отражением событий, разгоравшихся по соседству, возбужденное также какими-то явлениями, странными слухами, распространяемыми по церквам, настоящими или воображаемыми землетрясениями. Сохраняя еще на своем теле следы насилий, произведенных над ним казаками Заруцкого, архиепископ Иосиф растерялся. Стрельцы, со своей стороны, обнаруживали беспокойство. 15-го июня они стали требовать в угрожающем тоне выдачи им задержанного жалованья. Прозоровский смог с помощью клира удовлетворить их; но в следующие дни возобновились приводившие в ужас явления природы. Несмотря на время года, было холодно, град сменялся дождем. А 22-го числа Стенька был уже в виду города. Через два дня, после попытки вступить в переговоры и поколебать верность Бутлера, он напал на город.
