Первая смена выходила часов в восемь-девять, свеженькая. И тут же на проспекте появлялись медленные машины. Они притормаживали, дверцы распахивались, изнутри раздавался свист или щелчок пальцами. Сопровождавшая девчонок неприметная охрана вступала в стремительные переговоры.
В течение часа или даже полутора часов лучших разбирали и развозили, после чего наступало затишье. К одиннадцати проспект оживал. Вторая смена околачивалась там чуть ли не до рассвета. Возвращались те, кто честно отработал первую смену, выходили бесхозные одиночки, полагая, что в темноте их не заметят конкурентки и не дадут знать своей охране. Где-то около полуночи проводились милицейские рейды.
— У них же там тоже своя иерархия, — сказал Васька. — Которые посолиднее, ночью на проспекте не околачиваются, они по барам сидят, там все прикормлено. А вторая смена — это и есть самый опасный контингент. В смысле триппера.
Значит, если Маргарита кинулась на проспект, то успела туда очень вовремя...
А после такой радости, как ночь в триппер-клубе, она уж точно домой идти не захочет — к тем, по чьей милости туда попала.
— У вас мобилка есть? — спросил Игорь. — Я позвоню в городское управление милиции, у меня там друг работает. Может, что-нибудь узнаю...
— Какая милиция? Вы мне зубы не заговаривайте! Очевидно, Бояринова заколодило.
— Мобилку дайте!
Он действительно собирался потребовать, чтобы следователь Горчаков немедленно бросил все дела и понесся вызволять Маргариту оттуда, куда ее упекли во время рейда.
Нервы у Игоря были на таком взводе, что, того гляди, вовсе порвутся. И его подсознание уже искало способа сбить это напряжение, и оно, подсознание, притаилось за изгибом какой-то из Игоревых извилин со спасительным склерозом наготове.
Потому-то, когда Игорь услышал Васин голос, то немедленно забыл о самом болезненном для себя деле, но вспомнил, что имеет сообщить очень важную вещь. Можно сказать, вещь государственного значения.
— Васька! — заорал он-Я инкуба видел! Бояринов шарахнулся, а Игорь продолжал вопить, едва ли не задыхаясь от гордости за то, что наконец-то и от него есть польза для следствия:
— Лети мухой к улице Верещагина!.. Там люди видели, куда он пошел!.. Возле секондхендовской лавочки!
— Ты где? — раздалось в трубке. — Там, что ли? Торчи, как столб, и жди меня!
— Есть! — прямо-таки взвизгнул Игорь.
— Сперва — милиция, потом — инкуб, что дальше? — если бы взгляд Бояринова имел температуру, то от Игоря осталась бы кучка золы, и в ней — оплавленная фототехника. — Мне это ос-то-хре-не-ло!
Бояринов выхватил у Игоря мобилку и самые отчаянные просьбы о звонке в милицию уже были бессильны.
— Московская, 13а... — бормотал Бояринов, гоня машину с такой яростью и с такими виражами, что маловерующий Игорь беззвучно взмолился Николаю Угоднику о посте ГАИ, желательно — вооруженном и перегородившем улицу танком потяжелее.
— Московская, 13а... квартира?.. — яростно спросил водитель, как будто собирался с разгону взлететь по лестнице.
— Второй подъезд, сорок пятая, — машинально отвечал Игорь. Он как раз обещал Угоднику в случае своего незаслуженного спасения из серой “восьмерки” сходить в церковь, поставить десять свечек и раздать милостыню бабкам на паперти.
А подсознание требовало немедленно избавиться от такого жгучего раздражителя, как Бояринов, избавиться любой ценой, иначе оно за себя не ручается!
Машина резко затормозила.
— Выходите! — приказал Бояринов, вышел сам, захлопнул обе дверцы и устремился в подъезд.
Некоторое время Игорь глядел ему вслед, приоткрыв рот. А потом этот рот сам разъехался в такую безумную улыбку, что щеки чуть судорогой не прохватило. Вот сейчас Бояринова встретит бабушка! На требование предъявить несовершеннолетнюю гостью старушка, кипя возмущением, проведет наглеца по всем закоулкам, а потом столько ему выскажет — мало не покажется!
Подсознание бешено зааплодировало. А Игорь, даже не очень торопясь, дал деру. Первая волна нервного возбуждения схлынула. И все равно он ничего не мог предпринять без Васи...
Возложив все свои надежды на бабушку, Игорь забрался в телефонную будку. И тут лишь обнаружил, что карточка кончилась.
К той минуте, когда Игорь разжился новой карточкой,
Вася уже опрашивал пострадавших — хозяйку “second hand” Ларису Ивановну и продавца Бориса. В левой руке он держал блокнот, в правой — дешевую авторучку, и, хотя в среднем раза три за месяц безнадежно требовал у начальства диктофонов, на сей раз об отсутствии техники не жалел.
— Ну что ты за горе такое! — не стесняясь следователя, хозяйка крыла продавца в хвост и в гриву. — Вот зачем ты, убоище, вообще из магазина выходил, задница собачья?!
Борис тупо таращился на свои грязные кроссовки.
— Говорили же мне — с кем ты, Лариска, связалась?! Хочешь разориться вконец — возьми на работу этого засранца! Фиг ты у меня теперь зарплату получишь! Знаешь, сколько теперь стоит стекло вставить, курвец ты недоделанный?!
Вася по опыту знал, что такие бурные монологи слишком долгими не бывают. И точно — Лариса Ивановна, обозвав напоследок Бориса сукиным котом, угомонилась.
— А почему у вас мужчина работает? — спросил Вася. — Это же исключительно женская должность.
— Бабья! — поправила его Лариса Ивановна. — Так все сестричка моя, чтоб ей! Возьми дурака, говорит, отовсюду его поперли, а он — безответный, на любую зарплату согласен, и воровать у тебя нечего, серьезные воры за тряпьем не пойдут, а если какая старуха дырявые носки скоммуниздит — тоже беда невелика.
— Борис?.. — Вася всем видом показал, что вот уже начал записывать показания.
— Жуков... — пробормотал несчастный.
— Жуков. Значит, вы увидели в окно хулигана и вышли на него посмотреть?
— Сюда две женщины зашли и пакет забыли, я их догнал с пакетом. Смотрю — этот врывается в редакцию...
— И ты пошел вытаскивать его из редакции? ТЫ??? — спросила Лариса Ивановна с великолепным презрением к щупленькому и сутулому Жукову.
— Нет... Он сразу оттуда выскочил — и за мной... то есть ко мне...
— А ты, значит, пакет отдал и стоял на улице, ждал, пока приедут турусы на колесах! И чем же ты ему не угодил? — очевидно, Лариса Ивановна считала, что проведет допрос лучше всякого следователя.
— Откуда я знаю?.. — чуть не плача, взвизгнул Жуков. Тут у Васи в голове забрезжило некое подозрение, но додумать мысль до конца он не смог — зазвонила мобилка.
— Слушай, тут меня похитили! — услышал он голос Игоря. — Но я доблестно совершил побег! И я весь твой! Гарун бежал быстрее лани, быстрей, чем ворон от орла! Или кто там у Лермонтова бежал? Кролик?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
