— Ну, началось, — произнес кто-то.
— Оба Цитадели? — спросил Фарри. — Далеко?
Женщина Ока помедлила несколько мгновений, а затем прояснила:
— Темно. Стоят. Я скажу. Когда.
Еще пауза.
— Выходить.
Мир за пределами лайара начинал светлеть. Ленивое холодное солнце вскарабкивалось на небосвод, чтобы залить Пустыню светом, не дающим тепла.
— Царн. Приказывает взять правее, — опять прошелестела Вия.
— Клещи, — вставил пучеглазый. — С двух сторон.
Они смотрели в пустоту. Мне стало не по себе от этих людей, таких одинаковых и таких непохожих на других.
— Я че-то не понял, — ответил рулевой. — Насколько правее?! Картографы песьи.
— Крути руль и помалкивай, — оборвал его Фарри.
И никто не отреагировал на эту дерзость. Никто не восстал. Не фыркнул презрительно, мол, что за юнец тут раскомандовался. Я с изумлением смотрел то на моего друга, то на забурчавшего себе под нос рулевого. Он тоже съел приказ?
— Хватит, — сказала Вия, когда мне показалось что мы уже и вовсе развернулись к нашему фрету.
— Слышал? — передал Фарри. Мужчина у штурвала нечленораздельно подтвердил.
— Левее, — вскоре вновь очнулась Вия.
Так они и вели нас по просыпающейся Пустыне, пока замотанный в шарф наемник не произнес:
— Дальше пешком.
Солнце уже показалось над ледовой броней, нам так повезло, что оно било прямо в лицо. Яркое, невыносимо яркое. Я натянул очки с металлической сеткой, чтобы хоть так защититься от выедающего глаза света.
Мороз подхватил нас. Мороз обнял. Жесткий лед заскрежетал под десятками кошек, пока мы растягивались в цепь, выглядывая в сверкающей Пустыне хоть что-то, похожее на корабли Братства. Но ничего кроме боли внутри головы я не добился. Опустил взгляд, чтобы хоть как-то удержаться в реальности. Этот искрящийся мир сводил с ума.
— Пошли!
И мы пошли. Неторопливо, экономя силы, растянувшись так, чтобы между идущими было пять-шесть шагов. Почти никто не бравировал оружием, держа его на плече. Наемники так и вовсе вышагивали как на прогулке. Клинки шли собрано, сдержанно. А вот пара добровольцев целились во что-то только им видимое. Это меня даже позабавило. Возможно, им казалось, что они выглядят грозно.
А возможно, они были просто осмотрительнее всех нас и ждали атаки уже здесь. Не знаю. Мы просто шли. Старательно берегли дыхание, экономили силы и тепло. Кошки грызли лед, но иногда нога проваливалась в забитые свежим снегом ямы, и я едва не падал. Я оступался, ругался себе под нос, и с каждым шагом набирал в себе ненависти к дурацкому плану. Сколько еще нам так идти? Почему нельзя было подъехать ближе? Почему именно нам довелось встречать врага почти слепыми от яркого рассветного солнца?
Каждый шаг будил внутри все новое недовольство. Частичка меня смотрела на закипающую злость с недоумением. Мол, Эд, откуда в тебе это? Что за странные мысли и почему ты за них так хватаешься?
Я вспрел. Дыхание сбилось. Хотелось остановиться и перевести дух, но мы шли на солнце и шли. Справа и слева сипели бойцы «ИзоЛьды», закутанные в теплые одежды, и я чувствовал, что не только меня гложут дурные мысли.
Это помогало с ними бороться.
Но больше всего воодушевили корабли, когда мы перевалили через гигантскую застругу и увидели два судна впереди. До них, наверное, нужно было бы идти еще час. Это подкосило меня.
— Вниз, братья. Вниз, мы тут слишком заметны, — гаркнул Тас Бур, не дожидаясь команды. Я прыгнул вниз, скатившись по пологому склону к ледовым россыпям внизу.
Два корабля. На нашей барже было семь сотен человек. Почти сотня на «ИзоЛьде». Это, считай, тысяча. Конечно, суда Цитадели вряд ли настолько многочисленны, но… Мы, пешком, против двух ледоходов. Они могут просто раскатать нас гусеницами.
Что мы вообще делаем?
Вия устремилась вперед, как хищная снежная кошка. Ее спина мелькнула среди обломков, а затем женщина пригнулась и словно растворилась.
— Вперед, вперед! — сипло от холода крикнул Фарри.
— Восславим Спящего, братья. Пусть он дарует нам победу. И держите ваши тела ближе к ножкам, — добавил Тас Бур. — Ближе!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Слава Спящему, — отозвались Клинки.
За небольшим полем обломков поднимался небольшой склон следующей заструги. А вот над ней уже виднелась палуба одного из кораблей.
Холод, у удивлению, ушел. Тело налилось силой. Все предыдущее нытье показалось неуместным и нелепым. Даже кошки теперь не мешали идти, а помогали, тащили вперед, хватая стальными зубами лед, ставший вдруг таким податливым.
— У вершины стоим, ждем, — опять просипел Фарри.
— Ждем у вершины, не лезем, — громыхнул Тас Бур, понимающий, что поставленного голоса молодому командиру не хватает.
Мы преодолели ледовое поле за несколько минут. Присели у края, переводя дыхание и не высовываясь. Пустыня молчала. Двигателей было не слышно.
— Царн сказал. Первые идем мы. Отвлекаем, — сказал «шарф». Очень тихо, он как-то оказался рядом со мною. — Передай.
— Первые идем мы. Отвлекаем, — сразу бросил я человеку слева от меня, услышав, что ту же фразу передает сосед «шарфа» справа.
— Первые идем мы, отвлекаем, — понеслось по цепи.
— Отбой, — буднично сообщил «шарф». Выпрямился и смело поднялся на застругу. Мы проводили его ошарашенными взглядами.
— Эй, — сдавленно окликнул его кто-то. Но наемник Ока уже был наверху и, не задержавшись ни на миг, скатился по льду вниз, на ту сторону.
— Это вообще что такое? — прохрипел мой сосед слева. — Это как понять-то? Че это?
— Содружество! Идет Содружество! — донеслось до нас с той стороны. — Содружество!
Третий наемник Ока прогулочным шагом добрел до Фарри и что-то сказал ему. Парень помотал головой, затем взобрался на застругу, посмотрел вниз и обернулся к нам:
— Свои! Это свои! — радостно закричал он и поднял над головой дальнобой.
— Вот и славно, — с облегчением сказал сосед слева. — Вот и очень славно.
Почему-то я почувствовал себя обманутым. И безмерно уставшим.
Глава четырнадцатая «Изумительный Малакрай»
— Это изу-у-у-умительно, что мы вас встретили, — повторил коротышка в полосатой парке. С капюшона свисали цветные ленты, как у циркового шутника. Он постоянно двигался. Даже когда стоял — переминался с ноги на ногу совсем не от холода, а от бурлящей в нем жизненной силы. — Изу-у-у-у-умительно. Оледневшие цитадельцы сбили нам гусеничку. Мне боязно даже на мгновение вообразить, насколько мы тут застряли бы.
— Да, вместо нас ведь могли подойти и корабли Братства, — заметил Фарри.
— Я думаю об этом уже второй день. Думаю и думаю. Думаю и думаю. Но ведь как сложилось все удачненько, да?
Его звали капитан Малакрай. Человек, столкнувшийся с кораблем Братства и атаковавший его. Далекий от войны с Берегом, далекий от всяких Добрых Капитанов. Охотник за снежными китами и легкой долей. Капер Содружества. Спаситель женщин Ластен-Онга.
Наш фрет и баржа еще только шли к месту недавней битвы, где шапп Малакрая остановил судно Цитадели, перебив всю команду фанатиков, но безнадежно повредив свой ледоход.
— Все слабы. Все. Несколько деток мы нашли окоченевшими уже. О, укажи мне, Светлый Бог, как, и я бы порешил их команду еще разик, — он замер ненадолго и вновь взорвался. — Я им устрою, конечно. Изу-у-у-у-умительно устрою. Выпотрошу все их посудинки, как увижу. Ну, конечно же, если вы поможете мне с гусеничкой, да?
— Конечно, — сказал ему Фарри.
— Вы так молоды, — посетовал коротышка. — Молоды. А уже капитан?
— Не совсем, — уклонился от ответа Фарри.
— Неважно. Возраст важен только для смерти. Значит, Барроухельма больше нет?
— Боюсь, что так…
— И это у нас детишки да женушки Ластен-Онга? Ах, какая незадача. Хороший был городок. Цитадельцы заплатят мне за это. Нигде я так не отдыхал, как там. Хороший, изу-у-у-умительный город.
