Будучи опером, Стас привык во всём полагаться на себя одного. Жизнь научила, что нельзя слишком полагаться на чью-то поддержку. Как правило, в самый ответственный момент она не приходит. Вот и сейчас…
Он постарался расслабиться. Чуть согнул ноги, чтобы в случае чего сразу действовать. Сказал спокойно:
– Некоторые и правда зовут меня Упырём. Но вообще-то имя моё Станислав. Можно просто Стас, если угодно. А вы, собственно, кто?
Пырёв нисколько не обольщался тем, что незнакомец будет отвечать на вопросы. Тот, скорее, настроен их задавать, чем выслушивать. Но и этого не сделал.
Полы плаща разлетелись, на мгновение став похожими на чёрные крылья ворона, обнажив закованный в железный панцирь торс и направленный на Стаса меч. Первым шагнул, конечно же, незнакомец, намереваясь нанести роковой удар. Но Стас был готов к нападению.
Под ноги человеку с мечом полетела ближайшая скамейка, тут же отброшенная пинком в сторону. Хоть и не задержала, но на долю секунды внимание отвлекла. Вскочив на стол, Стас в развороте впечатал стопу в лицо налётчика. Сильный удар откинул голову атакующего назад, заставив того пошатнуться и слегка отступить.
И всё? Мдааа… Пырёв ожидал большего. Если уж не полностью отключить, то хотя бы сбить с ног. Только вот незнакомец по-прежнему стоял, крепко сжимая меч. Стас лихорадочно прикидывал, что делать дальше. Из всех промелькнувших в голове вариантов подходящими казались только два. Либо тупо долбить черепушку, надеясь её стрясти, чтобы бугай всё-таки свалился. Либо заняться мечом – выбить оружие, повредив или обездвижив руку. В защищённый доспехом корпус бить бесполезно.
Гость снова двинулся. Сверкнул клинок, полоснув по ногам. Пришлось подпрыгнуть. Лезвие просвистело, разрезая пустоту. Когда подошвы снова грохнули о стол, меч незнакомца, описав замысловатый пируэт, вдруг вознёсся кверху и стал опускаться на Стаса, грозя разрубить пополам. Пырёв едва успел крутануться, встав вполоборота. Меч мелькнул перед лицом. Прошёл вдоль тела в каких-то считанных сантиметрах и, коротко звякнув, вонзился в доски возле ботинок. Фух, мимо! Тут же, на автомате сделал обратный поворот, снова врезав стопой под капюшон.
Нападавшего пошатнуло, в этот раз куда сильнее. Удержался лишь благодаря тому, что не отпускал рукоять застрявшего в столе меча. Ага, не нравится!
Стас прыгнул вперёд, нанося удары одной ногой по руке с мечом, а второй в грудь. Соперник выпустил оружие и с грохотом повалился на пол, сломав подвернувшуюся скамейку. Пока он ворочался в поисках опоры, Пырёв схватил увесистый обломок скамьи. Размахнулся, норовя огреть…
Вдруг всё исчезло. Ему показалось, что голова незнакомца раскололась ещё до удара. Из трещин в черепе вырвался яркий, слепящий свет. Пырёв зажмурился, но свет проникал и сквозь веки. Правда, слепота быстро прошла, словно долго находился в тёмной комнате, а потом взял, да и включил мощную электролампу. После короткой рези глаза привыкли, вернув нормальное зрение. Теперь Стас видел столовую, залитую ярким солнечным светом. Солнечным? Откуда ему здесь взяться? Солнце давно село. Хорошо видны самые дальние стены, сдвинутые потасовкой столы, выглядывающий из кухни Прохор с перепуганной физиономией и незнакомец, каким-то чудом оказавшийся опять у входа. Перелетел он туда, что ли? Сидит на полу, подпирая двери спиной. Руки вытянуты вперёд. Повёрнутые к Стасу ладони ярко сияют. Хотя нет, светится небольшой шар перед ладонями. Прямо в воздухе висит. Похож на миниатюрное солнце. Он-то и есть та самая «лампа», озаряющая снедальню. Магия! Этого ещё не хватало. Выходит, что гость не кто иной, как…
– Ты ведун? – озвучил Пырёв свою догадку.
– А то, – прозвучало из-за сияния.
Поймал себя на том, что ещё сжимает обломок скамейки. Швырнул его на пол.
– Что ж сразу-то не сказал?
Отыскав глазами уцелевшую скамью, сел на неё. Устало вздохнул:
– Давай поговорим спокойно, без драки. Лады?
Молчание. Свет уже не казался таким нестерпимо ярким, но лицо ведуна разглядеть не давал. Успокаивало, что хозяин волшебного шара не двигается с места, как бы позволяя Пырёву говорить. Не драться же с ведуном просто из-за того, что принял Пырёва за нечистую силу. Спасибо Башке, имиджмейкер хренов.
Стас перевёл дух и как можно спокойнее продолжил:
– Ну, попробуем сначала?.. Ты прав, есть у меня такая неприглядная кличка. И что? Это лишь прозвище. Ничего больше. На самом деле я нормальный человек. Такой же, как все вокруг.
Пошатываясь, ведун с трудом поднялся на ноги, продолжая держать руки перед собой.
– Что ты видишь? – вопрос сбил с толку.
Он что, вообще не слушает, как перед ним тут распинаются? Или это уловка? Пырёв и сам не брезговал такими. Вполне обычный трюк на допросе. Преступник в полной несознанке. Он собран, сосредоточен, сочиняя легенду о том, что не злодей вовсе, а добропорядочный и законопослушный гражданин. Что никакого преступления не совершал. И вообще находился в тот момент в совершенно другом месте. И так далее, и тому подобное. Выдумывая целую историю, он отвечает на любые, самые каверзные вопросы. Описывает мельчайшие детали, щедро скармливая ложь вместо правды. И вдруг звучит нечто совершенно отстранённое. Например, «какого цвета на вас трусы?» У вруна путаются мысли, он запинается и не может сразу ответить. Некоторые, бывало, просто немели. Трудно резко возвращаться из мира фантазии в реальность.
«Ну нет, приятель. Нас этими штучками не проймёшь».
– Вижу разгромленную твоими стараниями снедальню и глухого, тупоголового истукана с фонариком в руках! – отрезал разозлённый Пырёв.
Повисла тишина. Несколько мгновений ничего не происходило. Стас ждал, что оскорблённый ведун снова кинется в драку. Но тот не шевелился. Затем развёл руки. Резко их опустив, прижал к телу. Свет тут же погас. Опять глазам привыкать к полумраку.
В тиши снедальни раздался хриплый смех ведуна. Ему вторил заливистый хохот, донёсшийся от входа. Вглядевшись туда, Пырёв заметил ещё одного мужчину, который, похоже, только что зашёл с улицы. Он весело смеялся и не скрывал своего лица. Стас узнал его сразу, стоило тому приблизиться к свету.
– Миха! – радостный вопль Аркаши вырвался из какого-то тёмного угла и заметался по столовой.
Следом за голосом выскочил и его обладатель с ухватом наперевес. Бросив незатейливое оружие, подбежал к Михайлику и стал трясти его за руку, приговаривая:
– Куда же ты пропал? Куда подевался?
Михайлик сгрёб тщедушного Башку за плечи свободной рукой, поскольку другую тот не выпускал, словно боясь, что ведун опять исчезнет. Повернулся к опешившему Стасу и радостно воскликнул:
– Здорово, бродяги перехожие. Гляжу, неплохо устроились. Ну что, Кузя, наш человек?
Этот вопрос был задан ведуну, только что дравшемуся со Стасом. Перестав смеяться, тот заговорил ровным добродушным баском:
– Сдаётся мне, наш. Так меня приложил моей же Силой, что я до самых дверей на задках проехал. Любая нежить спеклась бы. Только вот не смыслит ни рожна, как дитя малое. Зато в драке и в хоробрости равных ему не сыскать.
Скинув капюшон, ведун показал новым знакомцам широкоскулое волевое лицо, поросшее густой рыжеватой бородой. Аккуратный нос, ясные голубые глаза, прямые русые волосы и ослепительная улыбка, не говоря уже о богатырских габаритах, делали Кузю неотразимым красавцем с внешностью какого-нибудь известного киногероя. Даже отметины на лице, оставленные Стасом, нисколько не портили впечатления.
К ведуну, обиженно поджав губы, приблизился осмелевший Прохор.
– Кузьма, ты решил пустить меня по миру? – запричитал он, картинно хватаясь пухлыми руками за сердце и обводя страдальческим взглядом царивший в столовой погром. – Что я теперича делать-то буду?
– Заниматься починкой, – невозмутимо ответил Кузя. При этом, однако, достал горсть монет и высыпал их на стол перед Прохором. Хозяин тут же утопил деньги в кармане фартука.
По прикидкам Стаса этой суммы хватило бы не только на ремонт, но и на новую столовую. Зато Прохор перестал возмущаться и тихо удалился в кухню, где что-то забормотал женщинам. Те засуетились, забегали. Проворно накрыли один из столов на четыре персоны, добавили ещё свечей и молча приступили к уборке.
Два ведуна и земляне, почувствовав голод, накинулись на еду. Подошло время ужина, о чём не забыл предусмотрительный Прохор. И гостей попотчевал, и работников накормил, оставив тех наедине. Понимал, что им надо поговорить.
Сначала все молча набивали желудки. Только насытившись, Михайлик оторвался от своей тарелки, после чего, пригладив усы, продолжил прерванную беседу:
– Я вам сказывал про Кузю. Помните? На силу нашёл его. Вечно скитается не пойми где. Пришлось поскучать, дожидаючи.
– Будто ты в Трепутивле сильно скучал, – буркнул Кузьма, перемалывая мощными челюстями куриный окорок. – Небось, горазд был наших девок лапать.
