Я повернул Гэрлока к обочине, и мимо нас по направлению к воротам прогромыхал пароконный экипаж, оставив запах выделанной кожи, тут же смешавшийся с дымом и куда менее приятным запахом, исходившим от открытой сточной трубы по ту сторону улицы.
Скоро мы выехали к площади – поросшему пожухлой травой пространству с несколькими деревьями и пустым постаментом в центре. Статуи на постаменте не было. Возможно, когда-то там красовалось изваяние прежнего герцога, но нынче, похоже, площадь пребывала в запустении. По краям ее стояли крестьянские подводы, а по другую сторону высились две гостиницы – «Черная Сковорода» и «Золотая Чаша». Что касается первой, то она отличалась не только соответствующим изображением на вывеске, но и почерневшей, закопченной штукатуркой и липкой грязью во дворе. Дым просачивался из окон, и в целом трактир производил впечатление далеко не самого гармоничного места.
Проехав локтей сто, я присмотрелся к «Золотой Чаше», находившейся чуть подальше от площади и, как мне показалось, малость повыше. Во всяком случае здешний глинистый двор не размок, штукатурка имела грязновато-бежевый цвет, а дым вроде бы не лез через все щели, а поднимался над дымоходом.
Объехав здание, я нашел конюшню: двое закатывали в широкие ворота пустой экипаж.
– Привет. С кем тут можно поговорить насчет стойла?
Один из возившихся с каретой указал на стоявшего в тени угрюмого вида юнца со шрамом на щеке.
– Два медяка за стойло на двоих, за отдельное – три, – с ходу заявил помощник конюха.
Я заплатил три и получил угловое стойло, одноместное, но столь низкое, что любой конь, кроме пони, ударился бы головой о потолочные балки. Однако Гэрлоку оно было в самый раз: когда я расседлывал его и чистил щеткой, он лишь довольно пофыркивал.
Укрыв пожитки щитом невидимости, я направился в общую залу. «Золотая Чаша» казалась чуть посуше и почище «Сковороды», и к тому же ее не рекомендовал мне столь подозрительный тип, как Хемпел, скорее всего – воровской наводчик.
В общей зале стоял запах не прогорклого жира, а приготовляемой пищи, и я высмотрел у стены удобный столик. С самого прибытия в Кандар мне полюбились столики не посреди помещения, а в уголочке, у стенки.
– Приезжий будешь, не так ли? – теплым, почти нежным голосом осведомилась молодая, чуть постарше меня, рыжеволосая и веснушчатая девушка в кожаном фартуке. Руку ее украшал широкий бронзовый браслет без какого-либо орнамента, а лицо – столь же широкая улыбка.
– Да, прежде мне в Санте бывать не доводилось. Как тут у вас насчет питья?
– Есть светлый и темный эль, клюквица, зеленый сок и белый гром.
– Белый гром?
Она чуточку скривилась.
– Раз не знаешь, что это такое, лучше и не пробовать.
– Я возьму клюквицу. А что хорошего из еды?
– Да все неплохо. Но сегодня особенно удалась киша, к тому же она дешевая.
– Раз так говоришь, кишу и неси.
– Ты не пожалеешь.
Ловко вытерев стол почти чистой тряпкой, она ускользнула на кухню.
Я огляделся по сторонам. В противоположном углу трос немолодых мужчин сгрудились вокруг доски для игры в «Захват». Другая служанка, тоже рыжеволосая, но постарше и не такая улыбчивая, наполняла их кружки светлым элем. И на ее руке красовался бронзовый браслет.
В другом углу сидели средних лет мужчина и женщина с накрашенными губами, льнувшая к нему, даже когда они ели. Служанка помоложе поставила на соседний столик две глиняные тарелки.
– Шесть медяков.
– Шесть… нормально, ежели это не собачатина, – рассмеялся худощавый мужчина.
– Нет, господин. Не собачатина и не конина. Тейлсир получил за быка хорошую цену.
Служанка повернулась ко мне и мягко, без стука, поставила на стол кружку.
– С тебя три. Меня зовут Аласия.
Я выложил монеты.
– Ты издалека?
– Из Монтгрена, – солгал я, как и в прошлый раз, у ворот.
– Скоро назад?
– Как получится.
На лице девушки появилось мечтательное выражение.
– Как бы мне хотелось побывать в Монтгрене. Путники говорят, это мирный край.
– Так оно и есть. Там повсюду овцы да овцы.
Она мимолетно улыбнулась и упорхнула: ее подозвал человек, сидевший со льнувшей к нему женщиной.
Я отпил клюквицы и в ожидании киши (знать бы еще, что это такое) стал прислушиваться к обрывкам разговоров.
– …славное местечко у Тейлсира, да…
– …прекрасно, если ты знаешь расценки…
– …любишь острое, так попробуй буркху или кифриенскую холодную баранину…
– Настоящие кифриенцы не едят баранины, их пища – это козлятина и бобы.
– …молодой парень… он солдат, как думаешь?
– …может быть. А может, и нет. Волосы короткие, бороды не носит…
Я непроизвольно провел пальцем по подбородку, коснувшись шрама, полученного в Факлааре во время бритья.
– …в наши дни каждый может оказаться кем угодно… взять хотя бы герцога: он ведь всего-навсего пастух, хоть и мастер клинка… но на его стороне белый дьявол…
Похоже, новый герцог не пользовался всеобщей любовью.
– А вот и киша.
В дополнение к тарелке и половине овсяной лепешки я получил еще и дружескую улыбку.
– Еще три монеты.
Получив пять монет и мою ответную улыбку, она исчезла. Подумав о том, что теперь, получив деньги, служанка, наверное, появится нескоро, я пожал плечами и принялся за кишу, представлявшую собой длинные полоски мяса в мятно-горчичным соусе с гарниром из зеленой вермишели. Блюдо показалось мне не таким вкусным, как буркха, но зато лучше похлебки, которой меня потчевали в Факлааре. Наворачивая кишу, я по мере возможностей продолжал прислушиваться.
– …ты как, Стальпу давно видел?
– …не его самого, а подмастерье… вроде бы ушел… с солдатами… герцога Берфира… продержаться, чтобы Фритаун не занял долину…
– …нужен аптекарь?
– …штуковина… дал подмастерье… плохо ложится глянец…
– …бездельники… благородный герцог Коларис… благослови его душу…
Хлопнула дверь, и изменившееся выражение лица Аласии заставило меня насторожиться. Трое незнакомцев ввалились в трактир, и я тут же поднял световые щиты, став невидимым. Правда, к сожалению, и незрячим. К арочному проходу, ведущему на кухню, мне пришлось пробираться бочком, полагаясь на чувства.
– Сюда зашел молодой парень. В коричневом, волосы каштановые. Он лазутчик! Куда подевался?
Молодчики, что отнюдь не радовало, явно искали меня. Мне же оставалось лишь попытаться убраться прочь, стараясь никого не задеть.
Звяк!
Звук был такой, словно на пол упала кружка. И смахнул ее, скорее всего, я.
– Хилд, чего ручищами размахался?
– Я? С ума сошел? Сам ты чурбан неуклюжий!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
