— Но почему? Почему они пришли на твой зов? — вопрошал вне себя от изумления аррант. — Ведь вы их здесь не прикармливаете? Или это брачный призыв? Никогда не слыхал, чтобы эти твари ворковали, как голуби. Или ревом призывали подруг… Они же, подобно рыбам, не издают никаких звуков! Или у вас в Голубом озере водятся какие-то особые крокодилы?
— Верно! — рассмеялся Джинлык. — У нас чудесный край! В нем живут дивные звери, птицы, рыбы и крокодилы. Ты сам только что в этом убедился!
— Да уж, если бы не видел собственными глазами, не слышал собственными ушами, ни за что бы не поверил! — пробормотал Эврих, оглядываясь. Нет, ему в самом деле ничего не померещилось: пришедшие на зов озерника крокодилы карабкались на Змеиную голову!
Некоторое время приятели шли в полном молчании. Справившись с охватившим его изумлением, Эврих сообразил, что, ежели он примется расспрашивать Джинлыка, тот, раздувшись от гордости, замучит его шутками и ровным счетом ничего не скажет. А вот если промолчит, то озерник, пожалуй, не выдержит и сам объяснит, что к чему, ведь видно, как его распирает желание просветить невежественного, но алчущего знаний чужеземца.
Расчет оказался правильным — неподалеку от первых шатров Джинлык не выдержал:
— Не следовало бы мне открывать тебе тайну владычного слова, ну да человеку, съевшему нотха, трудно в чем-либо отказать. А поскольку я знаю, что, не добившись от меня объяснений, ты глаз не сомкнешь и, чего доброго, бросишься будить моих соплеменников, дабы выпытать у них великий секрет призывания крокодилов, придется мне самому его тебе поведать. — Озерник покосился на Эвриха и, видя, что тот твердо решил ничем не выдавать своего любопытства, с улыбкой продолжал: — Загадка, на которую знаешь ответ, теряет свою привлекательность, и все же вот тебе тайна владычного слова. Появившиеся на свет крокодильчики набирают воздух и, опустившись на дно, выпускают его из себя, издавая при этом звук «имм-имм-имм». Взрослые крокодилы немедленно плывут на звук, посмотреть на новорожденного, а самки даже тащат во рту пищу, чтобы накормить не способного пока что охотиться младенца.
— Здорово подмечено! — восхитился Эврих. — Значит, они кормят и своих, и чужих детей, не различая?
— Да как же их различить, ежели они вылупляются из яиц? — удивился Джинлык и, помолчав, добавил: — Крокодилы, в отличие от людей, не враждуют между собой и спешат на зов любого малыша своего племени. Кормят и защищают его даже ценой собственной жизни.
— Хвала крокодилам! — искренне провозгласил аррант. — У каждой твари есть свои недостатки и свои достоинства. Однако я никак не ожидал, что крокодилы отличаются таким чадолюбием… Гляди-ка! — прервал он сам себя. — Что это за кутерьма возле моего шатра? Никак Гитаго в гости пожаловал? Вот уж истинно говорят: крыса, однажды отведавшая сыру, придет за ним ещё раз!
— Вот он, аррант, хозяин рабыни! Эврих, ну наконец-то! Господин, поторопись, твой слуга убил телохранителя Гитаго!..
Гомон возбужденной толпы, расступившейся перед Эврихом, чтобы он мог подойти к своему шатру, мгновенно вышиб из его головы остатки хмеля. А беглый взгляд на стоящего у костра Тартунга с кванге в руках, жавшуюся к нему Афаргу, распростертое подле них тело и гневно размахивавшего руками крепыша Гитаго поведал ему обо всем происшедшем здесь в его отсутствие лучше, чем самый красноречивый рассказчик.
— Ага, явился! Пусть ответит за совершенное его рабом убийство! За неповиновение приказу Газахлара и умыкание чужой рабыни! — завопил Гитаго, приметив арранта.
— Погоди, почтенный, не ори! — в свой черед повысил голос Обрел, которого обступили привлеченные шумом Газахларовы воины.
Образовавшие кольцо вокруг костра, разожженного перед Эвриховым шатром, кочевники и обитатели озерного поселка улыбались и оживленно переговаривались, предвкушая предстоящую потеху. Убийство во время Великого Торжища — вещь небывалая, а то, что совершено оно чужеземцами, один из которых пытался завладеть чужой рабыней, доставшейся лекарю-арранту в результате Большой Игры, добавляло происходящему остроты.
— Я требую, чтобы аррант был наказан! Рабыня должна быть возвращена мне немедленно, а убийца моего телохранителя — предан казни! — в последний раз взвыл Гитаго, на плечах которого повисли пришедшие с ним из Мванааке купцы, прибывшие на место происшествия одновременно с Эврихом.
— Вай-ваг! Убийство во время Торжища — дело серьезное, — выступил из-за спины арранта Джинлык. — Разве можно решать серьезные дела криком? Надобно, дождавшись рассвета, собрать старейшин племен, чтобы они рассудили, кто виновник этих безобразий, и вынесли справедливый приговор.
— Да-да! Джинлык прав! Это дело подлежит обсуждению старейшин! — поддержали озерника местные жители и кочевники. Увещевания сотоварищей охладили пыл Гитаго, и он благоразумно помалкивал. Обрел, назначенный Газахларом старшим над пришедшими с ним воинами на время своего отсутствия, вздохнул с облегчением и вопросительно взглянул на арранта, не произнесшего ни слова с момента появления у костра и лихорадочно соображавшего, как с наименьшим ущербом выпутаться из щекотливого положения. Если дело дойдет до совета старейшин, отношения между Гитаго и Газахларом будут испорчены окончательно и бесповоротно, а именно этого владелец «Мраморного логова» стремился избежать, распорядившись, чтобы Эврих любой ценой нашел способ удовлетворить претензии торговца из Мванааке.
— Я полагаю, нам следует попытаться уладить возникшее недоразумение самим, прежде чем прибегать к помощи высокочтимых старейшин, — медленно произнес он, с надеждой поглядывая на спутников Гитаго, которые должны были понимать, что совет старейшин едва ли решит спор в пользу их товарища, а скандал между купцами не будет способствовать торговле и улучшению их отношений с кочевниками и озерниками.
— Почтенный врачеватель, безусловно, прав! — выступил вперед дородный купец с окладистой курчавой бородой. — Нам незачем отрывать глубокочтимых старейшин от их дел для того, чтобы улаживать наши разногласия. Клянусь Белгони, мы способны справиться с ними своими силами, не так ли, Амрел?
— Истинно так! — подхватил высокий узколицый Амрел, голову коего украшал несоразмерно большой тюрбан.
— Тогда прошу пожаловать в мой шатер для беседы, — предложил Эврих, к вящему разочарованию толпящихся вокруг костра зевак. — Афарга, зажги жаровню и светильники. Тартунг, позаботься о том, чтобы уважаемые гости не испытывали жажды.
Аррант откинул входной полог шатра и попросил Джинлыка и Обрела присутствовать при его переговорах с купцами. Гитаго, узколицый Амрел, пышнобородый Йокиат и Хайваш — маленький юркий старик с острыми мышиными глазками, опустились на циновки. Сопровождавшие их телохранители остались снаружи, поскольку места для них в шатре не нашлось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
