Получалось неубедительно.
— У нас проблема, — процедил Марона сквозь зубы. — Варвары подошли к стенам Дарта, а его величество разбит и подавлен, потому совершенно отказывается оказывать им сопротивление. Он, видите ли, надеется, что они возьмут нас в плен и уволокут за далекие моря и высокие горы, в дремучие Швицкие леса. Как в сказке про доверчивого жильцутрика и хитрую синарулю.
— Зачем? — побелел лекарь.
— Это я вас хочу спросить: зачем? — запыхтел Марона.
Он был толстенький, лысенький и вообще-то очень симпатичный человек. В нормальные дни его кругленькие хомячьи щечки всегда были покрыты нежным румянцем, с уст не сходила приветливая улыбка, и у него далее были очаровательные ямочки на щеках. Однако сегодня он больше напоминал сердитую тыкву.
— Я именно вас, Мублап, и хочу спросить, как может статься, чтобы владыка богатой и процветающей страны был готов отказаться от благополучия, пожертвовать и собой, и подданными, и даже проиграть войну? Вы представляете себе, что Оттобальт Победоносный лично выносит на подушечке ключи от замка и вручает их какому-нибудь Лысому Орлу?
— В принципе да, — почесал нос лекарь. — В моей богатой практике я сталкивался и не с такими прискорбными случаями. Один мой пациент, как сейчас помню, в припадке отчаяния лично перевозил тещу в свой дом на постоянное жительство. Своими руками паковал старые тещины тапочки и даже чесал за ухом дряхлого блохастого хузиняпсу.
— Кошмар! — ужаснулся первый министр.
— Увы, это правда.
— Неужели нас ожидает нечто подобное?
— И такое возможно, господин министр.
— Вы можете предложить радикальное решение?
— Как знать? — пожал плечами Мублап. — В принципе нерешаемых проблем и неизлечимых болезней в природе не существует. Просто мы не знаем, как их решать и как лечить.
— Утешили, — набычился первый министр.
— Я говорю прописные истины.
— А вы не прописные истины изрекайте, а пропишите лучше нашему обожаемому королю какого-нибудь скипидару, чтобы у него — да простит меня Всевысокий Душара — мозги на место въехали. А то складывается впечатление, что у его величества башню сорвало.
— Эх, жаль, его величество никогда не читал Фрейда, — вздохнул Мублап.
— А это кто? — насторожился Марона.
— Понятия не имею. Но когда я учился в Шеттском университете, наш профессор медицины всегда говорил: «Жаль, ребята, мы не читали Фрейда. В этом корень всех зол».
— И нет никакой надежды отыскать и изучить труды этого вашего Фрейда?
— Нет. Никто в Вольхолле никогда не видел ни единой строчки, написанной им.
— Так, может, он и не писал ничего?
— Вполне возможно. О нем известно только, что он был зигмундом.
— Кем-кем?
— Зигмундом, господин министр.
— И о чем это говорит?
— Это тоже тайна. Но старым исследователям сие знание внушало большие надежды.
— Так, к Душаре вашего сомнительного зигмунда. Делайте что-нибудь!
— Что?
— Не знаю. Меня держат на службе, чтобы я придумал, кого назначить ответственным за решение определенной задачи, а вас — дабы вправлять королю мозги в подобных случаях. Дайте ему успокоительного, или взбодрительного, или слабительного, на худой конец. Но чтобы его величество наконец осознал, что варвары — это не малина с медом, и согласился с оружием в руках отстаивать уппертальские идеалы и уппертальский образ жизни!
— Понятно, — покорно сказал лекарь. — А вы, господин министр, даже не подозреваете, отчего на сей раз король так болезненно воспринял приезд тети? Ведь прежде все проходило значительно легче.
— Догадываюсь — Марона даже зажмурился от ужаса. — Последние вести от тети могут поколебать кого угодно. Она стала магистром рыцарского ордена и Нучипельской Девой.
— Что?
— Вот-вот.
И первый министр пустился в пространные объяснения.
Во дни, когда королева-тетя Гедвига не пеклась о благе своего возлюбленного племянника и отдыхала душой и телом от трудов праведных, она колесила по стране в поисках кого-то или чего-то, нуждающегося в ее немедленном вмешательстве. Ибо венценосная тетя полагала лучшим отдыхом смену занятий.
В одной из таких поездок она и открыла для себя славный городишко Нучипельс, лепившийся на берегу моря и когда-то бывший значительным портом и крупным торговым центром. Некогда к его причалам приставали высокие крутобокие суда из разных стран мира, но теперь время процветания осталось далеко позади.
Дело в том, что на Тум-Тумских островах, лежавших через пролив и прекрасно видных в безоблачную погоду, основали разбойничье гнездо кровожадные пираты.
Пираты наносили торговым флотилиям урон ничуть не меньший, чем печально известный Морской Змей Вапонтих, поедающий корабли, будто гунухские сладости. Они грабили, жгли и топили беззащитные суда и всячески препятствовали росту экономики Нучипельса, в связи с чем многострадальный городишко впал в бедность и запустение. Только один человек все еще отваживался пускаться в полный опасностей и приключений путь. Синий корабль бравого капитана Вихочи славился своей быстроходностью и пока что выигрывал все гонки у разъяренных тум-тумских пиратов, которые поклялись потрохами Вапонтиха однажды захватить его.
Капитан Вихоча и снабжал Нучипельс нарядной одеждой, пряностями и украшениями с далекой Малервы, где все эти товары стоили не в пример дешевле.
Именно дешевизна означенных предметов и побудила королеву-тетю Гедвигу остановить свой взор на Нучипельсе и купить здесь небольшой фортик, который она со вкусом, тщанием и хозяйственной смекалкой премиленько обставила дальнобойными катапульточками. Правда, они срабатывали через раз, но в интерьер вписывались прекрасно.
Не чуждая романтики и азарта, грозная королева-тетя даже пристрастилась к мореходному делу и охотно составляла компанию Вихоче, когда тот отправлялся на Малерву на большие сезонные распродажи.
В тот раз, который и послужил началом всей истории, на Малерве во время зимней распродажи уцененных товаров выкинули смехотворно дешевых иноходцев. В Уппертале и Ландсхуте такие кони стоили бешеных денег, а в далеких гунухских степях за подобного красавца давали одну любимую жену или пять нелюбимых (с тещами в нагрузку). Обожавшая лошадей Гедвига не могла устоять перед подобным соблазном и прикупила всю партию, слабо соображая, что с ней делать дальше. Впрочем, с животными ей было возиться не впервой (См. Историю о мечезубом пумсе, глава 125 Летописей Королевства Упперталь, сделанных на лучшем розовом пергаменте с великой скрупулезностью).
Королева-тетя, в юности близко знакомая с наемным убийцей (состоявшем на службе у ее отца, короля Шетта и Зейдерзейских островов), была полностью согласна с его неизменным принципом: «Если ты хочешь что-то сделать хорошо, делай это сам».
Поэтому неугомонная труженица и разогнала ошалевших конюхов и перетащила соломенный тюфячок в грузовой трюм, отринув с негодованием пуховые подушки и перины и даже тончайшие шелковые одеяла, положенные ей по статусу. Гедвига полагала, что наследники славы Хеннертов и Зейдерзеев должны быть чужды комфорта и уметь отдыхать даже на гвоздях. Правда, поспать она любила и никогда в этом удовольствии себе не отказывала. Зная маленькую слабость обожаемой королевы, слуги старались не будить ее до полудня, а буде в этом возникала необходимость, прибегали к помощи нучипельского звонаря, который мог и мертвого поставить на ноги.
Звонарь устроил в королевском фортике отдельную башенку, где понавешал столько колоколов, что их звон мог привлечь внимание даже Всевысокого Душары, который, как известно, после сотворения мира несколько утомился и прилег почивать до тех пор, пока… Поскольку во всех летописях и скрижалях после «пока» находилось внушительное пустое место, выходило, что Создателю Вольхолла почивать еще очень долго.
Существо королевской крови — наместник Душары на земле. И спит почти столько же.
Вот почему никого не удивил тот факт, что, утомленная хлопотами о своих четвероногих питомцах, Гедвига проспала не только нападение тум-тумских пиратов, не только отчаянную погоню, но и позорное поражение славного Вихочи. Перегруженный конями корабль на сей раз не выдержал гонки и на четвертый час был догнан и взят на абордаж.
Нужно ли говорить, что как раз в этот момент королеве-тете снился какой-то особенно сладкий и упоительный сон. Кажется, она выдавала Оттобальта за скромную и работящую принцессу с большим приданым и несомненными организаторскими способностями. Пропустила она и увлекательную программу разграбления судна и пленения всех его пассажиров и матросов, а также торжество по случаю исполнения давней клятвы, которое закатил было пиратский капитан Мервалт.
Она открыла правый глаз только в тот момент, когда пираты с целью инвентаризации закатились в трюм, дабы подробнее узнать, что именно им досталось на сей раз. Впоследствии они с ужасом вспоминали, что так им не доставалось никогда.
