Но после того как Марины не стало, связь с этими женщинами я не поддерживал и доедал то, что осталось.
– Богдан, – я от неожиданности чуть не выронил сковороду, которую держал над плитой.
Резко поворачиваюсь на голос.
– Ты что тут делаешь? – смотрю во все глаза на Кристину, на которой одет прозрачный халатик, а под ним еле скрывая ее прелести слабое подобие пижамы. – Откуда у тебя ключи?
– Доброе утро Богдан, – вместо ответов потягиваясь и еще больше оголяя свое тело, мурлыкнула Кристина, и прошла на кухню, села за барную стойку, – у тебя блинчики сгорят Титов, если не прекратишь на меня пялиться.
– Нахрен блинчики, Кристина, – кидаю сковороду в мойку, вместе с блинчиками, завтракать расхотелось, – я тебя спрашиваю еще раз: что ты делаешь в моем доме?
– Ночую как видишь, – девушка пытается сжать в тонкую линию губы, видимо чтобы показать мне что обиделась на неприветливый тон, но закачанный в них ботокс не дает ей этого сделать, поэтому Кристина меняет тактику и пытается мило улыбнуться, – я не думала что тебя так смутит мое присутствие. При Марине ты ко мне спокойно относился.
У меня от злости пальцы в кулаки сжались. Эта девка вконец обнаглела. Мало того, что при жизни Марины мне кровь портила, так теперь и после ее смерти не хотела отставать.
– Я тебя терпел, потому что не хотел расстраивать Марину. И не рассказал ей о том, что ты мне в штаны полезла, по той же причине, – прорычал сквозь зубы.
Девушка дернулась от моих слов будто от пощечины, но взгляд не отвела.
– Как будто ты тогда был против Титов, – дерзко заявила она. – Я бы и сейчас сделала тоже самое. Ведь ты же не любил Маринку, Богдан. Зачем разбрасываешься такими заявлениями? – она соскользнула со стула и направилась ко мне, плавно виляя покатыми бедрами.
– Да не любил. Но уважал. Потому что она мать моего ребенка…
– Но ее больше нет Богдан, зато есть я. Позволь мне о тебе позаботиться, – подойдя ко мне вплотную, скользнула руками по кромки ремня.
– Ты с ума сошла? – взвился, отбросил ее руки.
– Богат, я давно тебя люблю. Я тебе не раз об этом говорила. Дай мне шанс Богдан. Ну, кто для вашей дочки может быть ближе чем не родная тетя. Я буду ей хорошей матерью Богдан обещаю. Ну, я же на все ради тебя. Даже вот все это, – она стукнула ладонями себя по лицу, – лишь для того, чтоб на Маринку быть не похожей.
Я видел, что у Кристины началась истерика. Ее сотрясала крупная дрожь. И слезы вот-вот готовы были политься из глаз.
Мне неожиданно стало жалко девушку. Сколько она дурында сделала и все для чего? Чтобы понравиться мне? Бред какой-то. Мне не нужны жертвы. Если человек жертвует собой ради другого человека, то считай именно с этого момента уже пошел отсчет на расставание.
Я четко видел развитие наших с Кристиной отношений в будущем. Кристина изменила лицо, вот только внутренне, она с Мариной была очень схожа. Второго такого “счастья” я больше не хочу.
– Кристин. Успокаивайся. Твоя истерика ни к чему не приведет. Чтобы к вечеру твоей ноги здесь не было. Поняла? – обошел девушку, стараясь не прикасаться к ней, чтобы не провоцировать.
– Богдан. Дай шанс, – ударил мне в спину плаксивый голос Кристины.
– Нет, Кристина. Ни одного. Как бы грубо это не звучало Крис, но ты для меня никто. Так что прошу не заставляй меня применять силу. Тебе этот позор не к чему. Да и мне тоже, – мазнул по ней быстрым взглядом и вышел из кухни.
– Ты идиот Титов. Лучше меня, тебе не найти. Вот попомни мои слова, сам мне позвонишь. Будешь еще искать со мной встреч! – прокричала она в спину.
Я только пожал плечами. Придется Романа прислать, чтобы проверил все ли спокойно. А как только Вероника с Настей ( я почему-то был уверен в том, что мне удасться убедить девушку работать у меня) перевезу домой. Найму прислугу нормальную. Чтобы у Насти не было никаких лишних забот.
Приободренный своими мыслями я вышел из дома громко захлопнув дверь.
Надеюсь Кристин поймет мой намек правильно. Ей здесь не рады и точка.
***
До больницы добирался по пробкам, полтора часа . Быстрее было бы дойти пешком. Но погода на улице оставляла желать лучшего. Мокрый снег с дождем яростно хлестали по лобовому стеклу, залепляя дворники наледью.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Неожиданно поднявшийся ветер, бил сильными порывами в бок джипа с такой силой, что казалось в дверь долбиться как минимум грузовик.
Подъехав как можно ближе к главному входу здания. Поднял воротник пальто и сжав горловину вышел на улицу. Тут же вжал голову в плечи и рысцой припустился бежать под защиту стен. Надеясь на то, что не выгляжу со стороны посмешищем.
Показав пропуск на входе, проследовал к лифту. С каждым шагом, что делал меня ближе к Насте, сердце в груди начинало стучать быстрее. Я пока ехал, четко проговорил несколько раз текст, который мне казался должен был убедить девушку не принимать скоропалительных решений и хорошо все обдумать. Но сейчас, думая о Насте, все слова разбежались, как трусливые тараканы, при включеном свете.
Когда лифт остановился на этаже, у меня аж в ладонях зачесалось от предстоящей встречи. Не знание как отреагирует Настя на мое предложение, выбивало из колеи. Приблизившись к палате задержал ненадолго дыхание, громко выдохнул и открыл дверь, ощущение было такое внутри, как будто я собираюсь сделать девушке предложение руки и сердца.
– Ой! – выпучила на меня глаза незнакомая девушка оголенной грудью во рту у моей дочери.
– ЭТО ЧТО ТАКОЕ? – мой голос в этот момент показался чужим.
Меня будто бросили в кипящий котел преисподнии.
С меня одним махом несколько раз потов сошло.
ЧТО ЭТО, ЧЕРТ ПОБЕРИ ТАКОЕ?! Почему незнакомая баба, сует свою грудь в рот моей малышке?
Веронику видимо мой рев напугал и она открыв широко ротик, выпустила из него источник питания, громко заплакала.
Я в секунды пересек расстояние отделяющее меня от девушки и зло зыркнув на нее забрал ребенка.
– Ты кто такая? И где Настя? – прорычал глухо, стараясь больше не напугать дочку.
– Что тут происходит? – послышался из-за спины женский голос.
Я его узнал это была вчерашняя медсестра.
Медленно повернулся к ней. Взирая на нее недобрым взглядом. У медсестры от моего взгляда аж губы белыми стали.
– Мне бы тоже хотелось узнать, что тут происходит? Куда делась няня? – проскрежетал сквозь зубы.
– Я, я ничего не знаю, Богдан Дмитриевич. Тут вчера ваша мать приходила. Она что-то обсуждала с вашей старой няней. Потом с доктором, а потом Настасья ушла, – натянутым будто струна голосом проговорила медсестра и поспешила ретироваться. – Извините Богдан Дмитриевич. Возможно вам нужно дождаться доктора или позвонить своей матери. А мне нужно смену сдавать. Надеюсь разберетесь.
Отпустив одну женщину, я снова перевел взгляд на другую.
– Кто тебе позволил кормит мою дочь, без моего на то разрешения, – рычу на новоиспеченную няню.
Пока я разговаривал с медсестрой, девушка уже успела привести себя в порядок и от того, стала видимо увереннее себя чувствовать. Он встала с кровати, расправила плечи.
– Меня сюда привезла Нина Алексеевна. Кормлю я вашу малышку, так как доктор одобрил меня в качестве молочной мамы…
Я округлил глаза от ее слов.
– В смысле одобрил доктор? А разве это не я должен одобрять? – моему возмущению не было предела.
Я одновременно пытался понять, что здесь вчера произошло, и утешить плачущий комочек на моих руках.
– Дайте мне ребенка я ее покормлю. Она хочет кушать, – подступила ко мне на шаг девушка.
– Стоять, – рявкнул на нее, – не смей приближаться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я подхожу к столику, где стояли все принадлежности для кормления Вероники. Воды на подогреве не было.
– Почему нет воды? – недовольно спрашиваю у девушки.
– Потому что я кормлю девочку грудью. Ей не нужна смесь. Что не понятно? – пожала она плечами.
Подошел к кровати, и уложил в нее Веронику. Малышка продолжала плакать,а я все больше начинал злиться.
