масла. Я направился туда. Ниночка стояла у кухонной плиты и жарила яичницу с колбасой. На полу, под столом, валялось женское тело, изрезанное вдоль и поперёк. Чуть дальше, в углу, лежали тела трёх детишек со свёрнутыми шеями.
— Зачем ты это сделала? — спросил я.
— Право сильного, — спокойно ответила Ниночка и указала на женское тело. — Она не давала мне сладкое до завтрака. И я её убила. Потому что сильнее. А нельзя запрещать что-то тому, кто сильнее тебя.
— А дети?
— Они плакали. Надоели, — Ниночка передёрнула плечами, переложила яичницу на тарелку и уселась за стол.
Я обошёл весь дом и нашёл отца погибшего семейства — он сидел в ванной, обняв колени, и как заведённый повторял:
— Всё нормально, нормально, нормально… Я её перевоспитаю… Всё нормально, нормально, нормально… Я её перевоспитаю…
* * *
Я ослабил ментальное воздействие и разорвал связь. Додола охнула и поморщилась — телепатическое общение может быть весьма болезненным. Я не собирался сюсюкаться с нею и пытаться найти общий язык или достичь компромисса. Просто показал ей своё воспоминание. Так сказать, чтобы быстро и эффективно прояснить ситуацию.
— Зачем? — прохрипела Додола.
— Чтобы ты понимала: я тебя не пощажу. Второго шанса не будет. Либо ты соглашаешься стать моим фамилиаром и служишь мне до своей смерти, либо твоя смерть наступит куда быстрее. Примерно, когда ты станешь бесполезной. Так что выбираешь?
Глава 13
— Чтобы ты понимала: я тебя не пощажу. Второго шанса не будет. Либо ты соглашаешься стать моим фамилиаром и служишь мне до своей смерти, либо твоя смерть наступит куда быстрее. Примерно, когда ты станешь бесполезной. Так что выбираешь?
Додола опустила взгляд и посмотрела на свои руки — на раны, истекающие кровью, и на Теней, которые плотно облепили её запястья. В её глазах промелькнуло смирение, но тут же оно сменилось яростью. Я решил, что сейчас она обольёт меня трёхэтажным матом и крикнет что-то вроде: «Ну давай же, убивай меня! Чего ждёшь⁈» Однако её речь шла взразрез с её эмоциями. Она, словно бы с превеликим трудом, кивнула и процедила:
— Хорошо, я согласна. Я буду твоим фамилиаром, — немного помолчав, она внезапно оскалилась и с деланной небрежностью бросила: — Но с одним условием.
— Не в твоём положении ставить условия, — ответил я, приподняв брови, удивлённый её наглостью.
Она пристально на меня уставилась, проигнорировав мои слова, и сказала:
— К стандартным клятвам фамилиара и его хозяина ты добавишь обещание, что хозяин никогда намеренно не подвергнет своего фамилиара и не причинит ему вреда.
— Без проблем, — я пожал плечами. А что? Вполне справедливо. Додола беспокоится о собственной шкуре, так что ничего страшного я в этом дополнительном пункте не вижу. К тому же он не противоречит моим планам. Я и не хотел истязать Додолу или использовать её как пушечное мясо. Если будет послушной девочкой, то сможет жить обычной жизнью обычного человека.
Додола как-то резко расслабилась и, несмотря на боль, расплылась в улыбке. У меня возникло ощущение, что я прошёл какое-то испытание.
— Когда проведём ритуал? — спросила она.
— Сейчас, — я направился в свой дом. Ещё после ритуала с Крабогномом и Дракошей у меня остались кое-какие необходимые ингредиенты. Ритуал я немного переработаю — чтобы удобнее его провести. Я смог его изучить изнутри, когда участвовал в нём первый раз, — благодаря чему понял суть. Так что проблем не возникнет. Приготовления заняли около получаса, после чего я вернулся в жилище Додолы. Она смиренно произнесла ритуальные слова и с изумлением на меня вылупилась, когда я поделился с ней магией. Её рот слегка приоткрылся, глаза расширились, а пальцы вцепились в подлокотники.
— Для регенерации, — пояснил я и указал на её израненные руки. Тени медленно растворились, освобождая Додолу.
— Щедрый хозяин, — с сарказмом фыркнула она, однако в её голосе прозвучали нотки благодарности. Повреждения на её коже начали стремительно затягиваться, и спустя пару минут уже ничего не напоминало о произошедшей стычке. Додола поднялась, оправила платье и спросила: — Какое поручение мне выполнить для великана-хозяина-друга?
— Только Крабогном имеет право так меня называть, — я покачал головой. Брови Додолы взмыли вверх. Ну да, ну да, не ожидала, что твои острые шпильки в мой адрес затупятся ещё в полёте? Я хмыкнул и, чтоб уж окончательно её добить, великодушно пообещал: — Но, так и быть, если прослужишь мне пять лет без нареканий, я позволю тебе называть меня великаном-хозяином-другом.
— Больно нужно! — огрызнулась Додола и надулась как мышь на крупу.
— А твоё первое задание… Помогай деревенским во всём. В принципе, живи как и раньше, выполняй всё, о чём тебя попросят Лера или Вера. Я не скажу им, что ты монстр, так что можешь и дальше играть роль девушки с амнезией. Что тебе требуется для восстановления?
— Время. Чуть позже — кристаллы. Но пока только время, — пробурчала Додола. — Твои фамилиары знатно меня измотали. Особенно Крабогном. Зараза… Сначала довёл до того, что мне пришлось взорвать своё магическое ядро, а через время даже меня не узнал! Сжалился и притащил в деревню, будто бы я — котёнок, выброшенный под дождь! — она говорила с таким возмущением, словно Крабогном нагадил в её любимые ботинки и станцевал на могиле её любимой тётушки. Хотя… Разве у чудовищ есть любимые тётушки? С другой стороны, они же размножаются не почкованием, так что родственные связи у них не должны отличаться от человеческих… Я встряхнул головой, отгоняя лишние мысли.
— Уверен, если бы Крабогном знал, кто ты такая, он бы заставил тебя взорвать магическое ядро повторно. А потом бы воскресил и убил, и так — раз десять. А может, и двадцать. Учитывая то, насколько Крабогном увлекающаяся натура… — я ухмыльнулся, быстро сложив два и два. — Получается, ты — та змеюка, которая напала на Северные Гребешки и оторвала Лере руку? Зачем ты это сделала? И как ты вообще… родилась? — я смерил ей взглядом с головы до ног. — В тебе течёт не чистая монстрячья энергия. Я чувствую и человеческую часть. Ты не разумный монстр. Ты — помесь. Твой папочка слишком любил змей?
— Мой папочка — Перун! — прорычала Додола. — Он создал меня из змеиной головы великого мифического чудовища! Ты о подобном только
