Конечно же, мой кольт "работал" почти с первой минуты, как я влетел в дом.
Возможно, были еще и какие-то другие причины, которые помешали им расправиться со мной, но мне о них ничего не было известно. Пистолеты стреляли, как хлопушки, но попасть в меня в этой суматохе было трудно, да и я не стоял по стойке смирно. Во всяком случае, как вы уже успели заметить, я был жив, и это действительно было так.
В такой неразберихе быть уверенным в чем-либо крайне затруднительно.
Я больше не кричал.
Зато вопил кто-то другой. Что ему было нужно? А вот что: "Какого дьявола! К черту лампочки. Выключите всюду свет!"
"Зачем? – удивился я. – Может ли быть, что эти болваны до сих пор ничего не поняли и думали, что полиция не прибудет?"
Эта мысль промелькнула у меня в голове и тут же сменилась другой, потому что я пробился внутрь комнаты почти к дальней стене и оказался против человека, который, повернувшись, приподнял тяжелый автомат с совершенно определенными намерениями. А рядом стоял Чанк и взводил курок своего 45-го.
Мой кольт по-прежнему оставался у меня в руке, и две последние пули я всадил в волосатую грудь Чанка. А уж после этого бросился на своего соседа с автоматом.
Это не было частью моего плана или хитроумным маневром с моей стороны, я просто не мог оставаться на месте. Воздух с шумом вырывался из парня. Я тоже рикошетом отлетел в сторону, когда тот стал оседать.
Сильно покачнувшись и едва не упав на спину, я, чтобы удержаться на ногах, повернул влево и увидел в другом конце комнаты большое широкое окно. Я качнулся вбок, одна рука царапнула пол, и в этот момент комната внезапно погрузилась в темноту. И не только комната, но и все снаружи за этим окном. Кто-то "вырубил" свет.
К счастью, когда это случилось, мои ноги уже освободились. Я прыгнул вперед, в темноту, прорезаемую вспышками выстрелов, которые раздавались во всех концах помещения, я прыгнул к этому окну.
Надеялся, что туда.
У меня не было времени хорошенько сориентироваться. Что, если я устремился к стенам вместо окна? Но, когда я подумал об этом, мои ноги были уже в воздухе. Да и как можно было что-то определить в этой кромешной тьме? Я просто стремился к чему-то сквозь черноту, в которой то там, то здесь освещалась чья-то гнусная морда и довольно часто раздавалась отборная ругань и стоны, когда чей-то выстрел попадал в цель.
Когда мои ноги оторвались от пола, я, казалось, полностью утратил чувство ориентации. Впрочем, видимо, я утратил все чувства. В том числе и ощущение движения. Будто я был космонавтом, летящим в ракете... Ну, что за бредовая мысль, причем уже не первая! На земле не может быть невесомости. Хотя в тренажере...
Господи, теперь я уже, слышал, как грохочут двигатели моей ракеты. Звуки были самые разнообразные. Может быть, двигатели не в порядке?
Видно, дела мои плохи!
А куда, собственно, мы летим? На какое-то опасное задание.
Да-да, эти отвратительные типы...
Краш!
Черт возьми, мы же никуда не летим, мы приземлились. Преодолели небольшое расстояние и повернули назад. Во что-то врезались, посыпались стекла, снова полетели в стороны щепки. Я почувствовал боль в руках.
И сразу же пришел в себя, бредовые мысли полностью исчезли.
Все предельно просто: внутрь я вломился через дверь, а вырваться отсюда смог только через окно. Я точно знал, где нахожусь: ярдах в двадцати пяти от дома, бежал так, будто за мной гнались все силы ада.
Да, я бежал, бежал под прикрытием темноты прочь от шума и криков позади себя.
Но шум в доме не утихал. Пистолетные выстрелы. На какой-то короткий миг даже заработал автомат...
Я бежал обратно к тем людям, которых совсем недавно звал за собой. Конечно, они не ждали меня, разбрелись вокруг дома в ожидании моего сигнала.
Я разыскал группу из пяти-шести человек, о чем-то озабоченно шептавшихся. При неясном свете луны было видно, как они то утвердительно, то отрицательно качали головами. И сразу же вопрошающе повернулись ко мне.
– Олл-райт, ребята, – сказал я, – давайте попробуем еще раз. И уж теперь...
Глава 20
Последний выстрел прозвучал несколько секунд назад, отгремело последнее эхо. Ночь стала неправдоподобно тихой.
Я стоял, тяжело дыша, зажимая пальцами небольшие царапины на щеке и подбородке, перед небольшой группой людей. Очевидно, они ничего не поняли из моего не слишком внятного обращения.
Седовласый пожилой полицейский, сержант, посмотрел на притихший дом, потом обратился ко мне:
– В кого они стреляли?
– В меня.
Он засмеялся, за спиной раздались тяжелые шаги. Я сразу догадался, что появился капитан Сэмсон. Подойдя, он осмотрел меня с головы до ног.
Предчувствуя, что сейчас разразится гроза, я решил первым пойти в наступление.
– Ну, – сказал я, – где же вы были?
Номер не прошел. Мне был учинен такой разнос, что казалось летели пух и перья. Наконец он сказал:
– И ты не нажал...
– Сэм, прошу тебя, что уже прошло, то прошло...
– На ту маленькую красную...
– Сэм, прошу тебя. Считай, что сходил в разведку, старина. Мы так давно с тобой дружны. Ничего плохого не случилось, так стоит ли...
– Ты...
– Ах, Сэм, такое могло случиться с кем угодно. Людям свойственно ошибаться, а поскольку никто не...
– А! – рявкнул он. – Если все это было...
Он еще немного пошумел, закончив словами:
– Итак, мы выступаем. Но на этот раз я сам подам сигнал.
– Да, сэр! – отчеканил я.
Ну что ж, финальная атака двадцати пяти копов вместе со мной, очевидно, еще долго будет считаться ярким событием в истории полиции Лос-Анджелеса.
Мы пошли в атаку.
Затрудняюсь сказать, где было мое сердце. Не в пятках, разумеется, но оно у меня совершенно замерло. И всю дорогу меня мучили сомнения, не изрешетили ли меня головорезы во время первой моей вылазки и не вытекает ли из меня потихонечку вся кровь и прочее.
Но у меня не было времени осматривать собственные раны. Признаться, я боялся это делать. Ведь, если бы мои подозрения оправдались, я мог потерять сознание.
А после смехотворной ошибки с Зазу и сегодняшним ляпсусом с "вокомом", если бы я еще упал в обморок, как слабонервная девица, в то время, как мы шли в атаку, я, наверное, должен был бы покончить с собой.
На холм мы поднялись, не замедляя темпа. Первым сквозь дверь проскочил кто-то другой. Сэм не разрешил мне от него отдаляться.
Включили свет.
Не раздалось ни единого выстрела. Вы не представляете, что мы увидели. Кровь, побоище, стоны. Одним словом, какой-то кошмар. Будто мы вошли в музей восковых фигур, где были представлены кровавые злодеяния гангстеров. Дело в том, что у большинства парней лица напоминали восковые маски.
Мертвых было всего четверо, но двое других были в тяжелом состоянии, а что-то с полдесятка – с обильно кровоточащими ранами.
При свете Роулинс заметил меня, он разговаривал с Сэмсоном, а теперь двинулся ко мне.
На его лице было странное выражение, как будто, одна половина его улыбалась, а вторая хмурилась. В голове у меня невольно мелькнула популярная песенка, я даже услышал музыку:
"Одновременно смеюсь и плачу,
Хотя не верю в свою удачу,
Но ты вернешься... ля-ля, ля-ля"
Вы эту песенку, конечно, знаете.
– Шелл, – спросил он, – это все ваших рук дело?
– Не только, – скромно ответил я, – они сами мне здорово помогли.
На секунду задумавшись, я добавил:
– Вроде бы компенсация за то время, когда они не соглашались мне помогать, не так ли?
Ля-ля, ля-ля... Ей богу, я не помешался. Я на самом деле слышал музыку.
И тут до меня дошло:
– Эй, – закричал я, счастливо улыбаясь, – глядите-ка! Меня показывают по телевидению.
Это была правда. Только что закончились последние известия, после них передали услышанную мною песенку и начали показывать то, что сегодня утром засняли с вертолета.
"Удивляться нечему, – подумал я. – Парни ждали передачи новостей, а я как раз ворвался сюда в это время. Разумеется, они сразу утратили интерес к передаче, но не выключили телевизор. Единственное, что казалось странным, как я уцелел в этой каше?"
Теперь-то был наведен полный порядок, мой возглас на мгновение перекрыл охи и стоны. Все одновременно посмотрели на экран. Панорама убегающей назад земли и...
Да, это был я. Ох, дорогие, ох...
Это было ужасно.
"Как могло такое случиться? – подумал я. – В то время все это казалось вполне логичным и уместным, но теперь..."
Смотреть стыдно.
Четыре человека тащили что-то, выглядевшее с первого взгляда как мешок с картофелем, а за ними трусил я. Я как безумный помахал в камеру, фактически вертолету. Это когда я хотел убедиться, что они позвонили копам, а потом показали, будто я хочу "укусить" свой пистолет. После этого я снова зашагал и совершенно неожиданно упал, губы у меня растянулись до ушей, рот сделался необычайно зубастым, я неистово размахивал кольтом, а на меня никто не обращал внимания. Это было ужасно.
