– Эмпирея представляет опасность для Пакса, – натянутым тоном произнес Ллеши. – Вы сами не раз упоминали об этом. Находятся ли его жители под влиянием чужаков или нет, но они отнюдь не глупы и, вне всяких сомнений, уже знают, что мы готовим против них масштабную операцию. Каждый час, который мы проведем здесь, – это для них лишнее время на подготовку.
– Мы говорим всего о нескольких сутках, коммодор, – напомнил Телтхорст. – Не год, не месяц; несколько дней. Какое они могут иметь значение?
– При выступлении против врага, о котором ничего не знаешь? – возразил Ллеши. – Даже несколько часов могут обратить победу в поражение. А то и несколько минут.
Телтхорст фыркнул.
– Это просто смешно. «Комитаджи» непобедим. Эмпирее нечего ему противопоставить, и мы с вами знаем это. Тактика нажима и запугивания канула в прошлое вместе с военачальниками древности, которые ею пользовались. Вы чем-то напоминаете мне этих громил, коммодор. Вы чересчур возгордились своим кораблем и думаете, что можете делать все, что угодно, невзирая на бюджетные рамки. Паке решительно борется с подобным образом мыслей. Всякий раз, когда я сталкиваюсь с его проявлениями и вынужден принимать соответствующие меры, это вызывает у меня глубокое негодование.
– Я согласен с тем, что тактика запугивания устарела, – холодно отозвался Ллеши. – Что же касается «Комитаджи», то мы всегда полностью выполняем поставленные перед нами задачи. Вложения Пакса в этот корабль окупились с лихвой. И вам об этом известно.
Ответом ему была тишина. Ллеши смотрел на звезды, кружившие под ногами; вместе с ними медленно поворачивалась группа слепящих огоньков – зародыш будущего ускорителя.
Когда, каким образом, спрашивал себя коммодор, Адъюторы возвысились настолько, что получили такую власть и влияние? Уж конечно, никто не думал облекать их подобным могуществом – по крайней мере, сначала. Они появились как группа профессиональных посредников, называвших себя Адъюдикатерами и улаживавших споры между диктаторами миров Пакса, который медленно и болезненно воссоединялся после междоусобных войн, отгремевших полтора столетия назад.
Что же произошло за этот срок? Как утверждают историки, Адъюдикаторы сократили свой титул и начали консультировать Пакс по финансовым вопросам. В сущности, их официальный статус оставался таковым и поныне. Однако те, кто имел с ними дело, знали истину. Адъюторы превратились из советников в теневое правительство с правом решающего голоса во всем, что касалось расходов Пакса. Кто в этом виноват? Ленивые Сенаторы, которые все больше и больше полагались на мнение советников, не утруждая себя проверкой цифр, пока наконец совсем не разучились действовать самостоятельно? Алчные Сенаторы, увидевшие способ дополнительной наживы в том, чтобы приятель-Адъютор втихомолку изымал несколько тысяч из бюджета, направляя их на сторону? Глупые Сенаторы, которые воспринимали свои обязанности столь легкомысленно, что поделиться своей властью было для них так же просто, как заказать обед?
Ллеши не знал. И сомневался, что это известно кому-нибудь, кроме самих Адъюторов.
Но Адъюторы держали язык за зубами. Как говорится, история пишется победителями. И, что не менее важно, – теми, кто предпочитает молчать.
– Я мог бы заставить вас, – заговорил наконец Телтхорст. – Если бы я вчера ночью отправил послание к определенным кругам в Верховном Сенате, вы получили бы новые приказы в течение двенадцати часов. Но я не хочу действовать таким образом. Во-первых, вы возненавидели бы меня, а мне не нравится, когда меня ненавидят.
– Слишком поздно, – пробормотал Ллеши. – Вы Адъютор, и этим все сказано.
По всей видимости, Телтхорст был готов дать волю гневу, но решил сдержаться.
– Так или иначе, «Комитаджи» будет перемещен, – заявил он. – Вопрос лишь в том, захотите ли вы отдать приказ или подчиниться приказу. Что вы выберете?
Несколько секунд Ллеши боролся с соблазном разоблачить этот блеф. Во-первых, ни Телтхорсту, ни кому-либо еще из Адъюторов не полагалось находиться на борту военного корабля, а тем более пытаться управлять делами, выходящими за рамки их полномочий. Уж конечно, те люди, которые якобы поддерживают Телтхорста в Сенате, отлично понимают это.
Однако властные коридоры Пакса буквально кишат Адъюторами. И если вместо того, чтобы унять рвение Телтхорста, они дадут ему желаемое…
Ллеши стиснул зубы, едва ли не физически ощущая на языке горечь поражения. Он не может рисковать. Если Телтхорст добьется официального одобрения своих планов, это создаст прецедент, который будет дамокловым мечом висеть над каждым кораблем и офицером Пакса до скончания времен.
– Хорошо, я прикажу рассчитать планетарную орбиту для «Комитаджи», – сказал он, пытаясь сохранить остатки достоинства. – Но не потому, что боюсь ваших пресловутых друзей в Сенате, а только в качестве личного одолжения. Первого и последнего.
– Спасибо, коммодор, – ровным тоном отозвался Телтхорст. Разумеется, игра слов не обманула его ни на мгновение, но Ллеши и не ожидал иного. – Я учту это. Теперь следующее. Как развивается операция у Лорелеи? Или мне и об этом придется узнавать по своим каналам?
– Все идет по плану, – ответил Ллеши. – Третий корабль вошел в систему и исчез; вероятно, его вышвырнули ускорителем. Я рассчитываю получить данные об орбите и координатах последней сети через несколько недель.
– Коли так, нам остается лишь скрестить пальцы, – едким тоном произнес Телтхорст. – И надеяться, что кокон выполняет свое предназначение, а не болтается попусту в пространстве.
Ллеши мрачно улыбнулся. Как это любезно со стороны Телтхорста – поднять еще один вопрос, относящийся к компетенции коммодора и офицеров группы Специальных операций.
– Мы не знаем этого и не можем знать, – сказал он. – Любые сообщения с борта кокона значительно увеличивают вероятность его обнаружения. Если противник хорошо оснащен и ему повезет, он сможет перехватить даже направленную передачу. Полагаю, вам вряд ли захочется, чтобы такая груда дорогостоящего оборудования попала в руки эмпиреанцев.
– Да, я знаком с этими аргументами, – ледяным тоном отозвался Телтхорст. – Просто мне невыносима сама мысль о том, что я впустую проведу в космосе еще четыре месяца, если кокон не сработает.
Ллеши пожал плечами.
– Этому горю нетрудно помочь. Перед стартом мы высадим вас на Сцинатре.
Телтхорст фыркнул.
– Вы слишком добры, коммодор. Нет, я буду лично присутствовать при вторжении. Хотя бы для того, чтобы помешать вам произвести разрушения, без которых можно обойтись.
Писк интеркома избавил Ллеши от необходимости отвечать.
– Это Бодини, коммодор, – послышался голос в динамике. – Вы просили дать вам знать, когда будет полностью дешифровано сообщение курьерского судна.
– Спасибо, лейтенант, – отозвался Ллеши, поднимаясь на ноги. – Я уже иду. – Он шагнул к выходу…
– Коммодор!
Ллеши оглянулся через плечо:
– Да?
– Не забудьте отдать приказ об изменении курса «Комитаджи».
Ллеши глубоко вздохнул.
– Не забуду, Адъютор.
«Я буду помнить весь наш разговор, – сказал он про себя, торопливо покидая помещение. – Каждое слово до последнего».
Глава 14
Над панелью вилась тонкая струйка дыма, щекоча ноздри Чандрис и навевая мрачные воспоминания о мастерской по ремонту электроники, которую она как-то раз пыталась обчистить.
– Вот так? – спросила она.
– Да, – ответила Орнина из-за ее спины. – Убедись в надежности контакта, возьми отсос и убери излишки, пока не затвердело.
Чандрис кивнула и осторожно прикусила губу, сосредотачиваясь на работе. Она знала, что нужно делать, – Орнина показывала ей, – но задача оказалась труднее, чем можно было подумать. Кончик отсоса прилип к контакту и зашипел, словно сердясь на нее за неловкость.
– Спокойнее, – посоветовала Орнина. – Это одна из тех вещей, которые пальцы должны научиться делать сами.
Еще крепче закусив губу, Чандрис повторила попытку. На сей раз удачно.
– Прекрасно, – сказала Орнина. – Теперь сделай то же самое с двумя оставшимися, и на этом закончим.
– Хорошо. – Девушка вновь взялась за работу. – Это даже забавно, как только войдешь во вкус.
– Я тоже так думаю, – согласилась Орнина. – И, если хочешь знать, мне потребовалось куда больше времени, чтобы научиться этой операции, чем тебе. У тебя отличные способности.
– У меня отличная память, – поправила Чандрис, надевая уплотнительную трубочку на вывод детали.
– И даже лучше, чем отличная. По-моему, ты помнишь буквально все, что когда-либо прочла или увидела.
Чандрис пожала плечами.
– Не все, но многое. – Услышав негромкий звук из коридора, она замерла. – Кто-то идет, – сказала она и невольно напряглась, поддавшись заученным рефлексам, прежде чем вспомнить, что находится здесь на совершенно законных основаниях.
