Преодолеть последний пролёт оказалось труднее всего. Снизу доносились какие-то странные звуки, не похожие ни на что знакомое. Я только догадывался, что этот шум издают какие-то механизмы: в седьмой комнате что-то булькало, шипело и гудело. Это были звуки, похожие на те, что я слышал во время других сеансов, только хуже. Слух ко мне вернулся процентов на шестьдесят, не более, и если я их слышу, то они не такие уж тихие. Путь мне освещал слабый свет, но он пропадал во тьме. Когда я не смотрел на ступени, стены и потолок, они практически исчезали за пределами моего зрения. Как будто всё вокруг меня поглощало свет. Ещё один шаг — и можно высунуться за поворот и посмотреть, что там происходит.
Я услышал далёкие голоса и понял, кому они принадлежат.
Доктор Стивенс: Ещё секунд тридцать, и всё.
Ей ответила миссис Горинг с интонациями, которые трудно было спутать. Резкие звуки эхом отдавались от стен.
Миссис Горинг: Откуда такая уверенность? Может, она не вытерпит.
Доктор Стивенс: Вытерпит.
Не отдавая себе отчёта, я вытянул голову за угол и каким-то чудом не вскрикнул от увиденного — может быть, и вскрикнул, но они этого не услышали. Перед моими глазами находилась шестиугольная комната, и в каждую стену был встроен монитор. Стена Бена была покрыта десятками синих единиц, как будто их выводил дрожащей рукой сумасшедший, окуная в краску пальцы. На экране монитора воспроизводились сцены исцеления Бена, но только те фрагменты, когда страх достиг наивысшей силы. Снова и снова маленький мальчик вытягивал руку мертвеца из песочницы, его зрачки расширялись от ужаса, по пальцам ползли пауки. Звуки то усиливались, то затихали, как будто кто-то пытался что-то из них вытянуть.
На всех шести стенах было примерно то же самое: экран, на котором повторялись эпизоды каждого сеанса в окружении грубо намалёванных разноцветных цифр. Каждому пациенту соответствовал свой цвет.
Бен Дуган — синий
Кейт Холландер — пурпурный
Алекс Хирш — зелёный
Коннор Блум — оранжевый
Мариса Сорренто — белый
Уилл Бестинг — фиолетовый
От каждого монитора вверх, к потолку отходили провода и трубки. В центре потолка они встречались, перевязанные толстым кабелем, и все вместе по узкому проёму уходили в другую комнату, которой я не видел. Именно из той, скрытой, комнаты эхом доносились голоса. Та комната, как и остальные, насколько я понял, была обозначена цифрой 7, и в ней должна была вылечиться (или умереть) Эйвери Вароун.
Тут меня окончательно покинула смелость. Что, если они увидят меня, заглянув в проход? Они поймут, что воспоминания у меня не стёрты, поймают и заставят выслушать Рейнсфорда.
Когда из дальней комнаты вновь донеслось эхо голосов, я вышел из-за угла и медленно пошёл вперёд.
Миссис Горинг: Да не сработает это! Останавливай!
Доктор Стивенс: Нет! Не трогай! Не подходи к ним!
В проходе было темно, стены его покрывали грубо нарисованные семёрки, но в освещённом дальнем конце было заметно какое-то движение. Через несколько секунд, почти силой заставляя себя двигаться, я наконец-то заглянул в последнее помещение, располагавшееся в самой глубине форта Эдема.
В большом кресле сидела Эйвери Вароун, повернувшись ко мне спиной. На ней был кожаный шлем с трубками и проводами, которые уходили под потолок. Рядом с ней, также отвернувшись от меня, сидел Рейнсфорд. На нём тоже был шлем, ощетинившийся проводами и трубками.
«О нет, скажите, что это всего лишь сон!».
Доктор Стивенс: Её затопило. Давай, включай!
Миссис Горинг: Не буду!
Доктор Стивенс оттолкнула миссис Горинг и потянула рычаг на стене. Мне оставалось только в беспомощности наблюдать за тем, как цепенеют Рейнсфорд с Эйвери и как шевелятся провода над их головами.
«Нет, пусть это будет сон, дурной сон», — повторял я про себя.
Они были соединены между собой. Между Рейнсфордом и Эйвери Вароун что-то происходило, они явно чем-то обменивались. Увиденное породило новые вопросы, ответы на которые я предпочёл бы не знать.
«Неужели меня во время терапии тоже присоединяли к Рейнсфорду? Всех нас?» И самый главный вопрос: «ЗАЧЕМ?»
Но через несколько мгновений всё закончилось, все звуки утихли. Гробовая подземная тишина, а затем слова.
Миссис Горинг: Она умерла.
Доктор Стивенс: Нет, не умерла.
Миссис Горинг: Умерла.
Доктор Стивенс: Через пару секунд придёт в себя. Всё будет в порядке.
Впервые за всё время миссис Горинг казалась немного огорчённой. Потом она снова заговорила более свойственным ей резковатым тоном, и я подумал, что мне пора отсюда убираться. Пока она говорила, я пятился назад, но слышал, что она говорила. Услышанного оказалось достаточно, чтобы никогда больше не верить доктору Стивенс.
Миссис Горинг: Ты зашла слишком далеко.
Доктор Стивенс: Я его дочь. Я делала то, что была должна сделать.
Миссис Горинг: Ошибаешься. Никто тебя не заставлял.
Доктор Стивенс: Заткнись!
Миссис Горинг: Её кровь — на твоих руках.
Доктор Стивенс: Я сказала, заткнись!
Пока я уходил подальше от седьмой комнаты, чтобы меня случайно не заметили, в голове у меня одновременно вертелось множество вопросов. Жива ли Эйвери? Что на самом деле происходило с нами во время терапии? Свидетелем чему я только что стал? Но на один вопрос я уже получил ответ, и он меня пугал больше остальных.
У Рейнсфорда была дочь, и её звали доктор Стивенс.
* * *
Этой ночью никто из своих комнат не выходил. Никто не приветствовал Эйвери, потому что она не вернулась. Я свернулся калачиком в кровати и долго лежал, глядя в потолок. Батарейки в плеере оставалось максимум на час, и я держал наушники под капюшоном просто так, на всякий случай. Примерно в полночь я встал и заглянул в главный зал, пустой и жутковато-тихий. Потом на цыпочках прошёл к спальне девочек и зашёл внутрь.
Две пустые кровати, две занятые. Стоя в дверях, я думал, что будет, если я разбужу Кейт вместо Марисы. В любом случае, они крепко спали, а будить Марису было особенно и незачем. Что я ей скажу? Если на её сознание воздействовали так, что она обо всём забыла, то ничего из того, что я могу рассказать, на пользу ей не пойдёт. Всё это, чего доброго, покажется ей бредом сумасшедшего и даже может подвергнуть её и других ненужной опасности. Я вернулся в кровать и поклялся держать язык за зубами до утра.
Через некоторое время в спальню мальчиков зашёл человек. Я уже засыпал и почти во сне нажал на кнопку плеера. Дверь открылась и закрылась, а затем послышался спутанный шёпот. Я слушал музыку, повернувшись так, чтобы капюшон закрывал моё лицо. Человек этот, скорее всего, был Рейнсфордом, он расхаживал между кроватями, чтобы внушить нам ложные воспоминания. Я его не слышал, но Коннор, Бен и Алекс должны были слышать. В своих снах они слышали искажённый голос Рейнсфорда, который приказывал им забыть о том, что было на самом деле.
Через какое-то время он вышел, и я услышал, как скрипнула дверь в комнату девочек. Я выключил музыку, но вкрадчивый шёпот всё ещё был слышен. Батарейки оставалось примерно на полчаса, я снова включил плеер и всё это время слушал группы «Kiss», «The Who», «Rolling Stones» и «Led Zeppelin».
Когда музыка утихла, я уже крепко спал.
* * *
Утро в форте Эдеме наступало рано. Миссис Горинг колотила в главном зале в две сковородки и пребывала в самом скверном настроении.
— Вставайте и выметайтесь! — кричала она.
Никакого готового завтрака на столе не было, как не было и никакой «выпускной церемонии», никаких напутственных слов загадочного наставника, ничего. Миссис Горинг всучила нам по батончику мюсли и по бутылке воды. На все вопросы она отвечала самым грубым образом, какой только возможен.
— Эйвери вылечилась? Где она? — спросила Мариса.
Она казалась более бодрой, чем накануне, и это меня радовало.
— Осталась ещё на день, — отрезала миссис Горинг, протягивая Марисе скудный паёк.
— Как? Одна? — спросил Бен Дуган.
— Ты идиот, Бен. Конечно, не одна! Я же здесь.
— Вот везуха для Эйвери, — иронично процедила Кейт сквозь зубы.
— И я по тебе скучать не буду, — огрызнулась миссис Горинг.
— Куда мы идём? — спросил Коннор Блум заплетающимся языком, словно спросонья.
Он попросил ещё один батончик, но миссис Горинг проигнорировала его.
— Откуда пришли, по тропе. Машина вас уже ждёт.
— Передайте Рейнсфорду спасибо, — сказал Алекс Хирш, и по его голосу я понял, что он действительно благодарен за исцеление. — Если потребуется ещё один Дэвис, то скажите, что я следующий.
