— Ты винишь в этом меня? — я была слишком шокирована, чтобы разозлиться. Хотя я знала, что это чувство придёт позже. Сразу после стыда.
Или перед ним.
На данный момент мне было сложно сказать. Слишком много эмоций претендовали на первенство.
Он откинул назад голову, и его руки перестали так сильно сжимать меня.
— Я не обвиняю тебя, — сказал он. — Я отдаю тебе... должное.
В его глазах сверкнуло что-то очень похожее на надежду, и мне захотелось забрать свои слова назад и проглотить их, чтобы стереть это выражение с его лица.
Но я не могла. Я была слишком вымотана, и уже мало что понимала. Хотя мне и нравилось притворяться, что я люблю спонтанность, на самом деле мне нравилась предсказуемость и определённость. Я ненавидела перемены. И я ненавидела не знать, что произойдёт дальше.
Это была одна из тех причин, по которой мне нравилось готовить. Я знала, что должно произойти. Здесь все ходы были просчитаны, а процессы расписаны. Если я готовила определённое количество мяса за определённое количество минут, оно получалось именно таким, как я хотела. Если я использовала определённое количество специй с другим определённым количеством специй, я получала совершенно определённый вкусовой набор.
Конечно, всегда были какие-то изменения, и я не могла предсказать будущее, как бы сильно я не старалась. Но в основном, я была достаточно близка к истине.
И мне было это важно.
Я убежала от прошлого, которое было слишком предсказуемым, но я не совсем отказалась от той девочки. Она всё ещё пряталась внутри меня, словно тень прошлого, которое я отчаянно пыталась забыть. Но не могла. И я не могла совсем забыть ту девочку, которой когда-то была.
— Мне не надо отдавать должное, — сказала я Уайетту.
Мои глаза закрылись, чтобы скрыть стыд, вызванный тем, что я собиралась сказать. Я сделала шаг назад, и Уайетт отпустил меня.
Он должен был сейчас выйти из себя. Этот мужчина не выносил, когда ему отказывали. Я знала это, так как работала с ним. Это должно было уязвить его гордость, покуситься на его тестостерон. Теперь он будет ненавидеть меня всегда.
Поэтому я забила гвоздь в крышку гроба, и отпустила этот сладкий, чудесный и абсолютно неожиданный приступ сумасшествия. Так было бы лучше.
— Я не хочу тебя.
Только его улыбка опять сделалась искренней. Его глаза сверкнули и одновременно потемнели. Он упёрся руками о стол, обхватив его края пальцами. Он подался назад всем телом, весь такой наглый и самодовольный мужчина.
— Врушка, — язвительно сказал он.
— Что прости?
— Ты мерзкая врушка, Свифт. Ты хочешь меня, чёрт побери.
Я покраснела. С ног до головы. В глазах у меня тоже покраснело.
— Я не хочу тебя, — я сделала шаг вперёд и ткнула указательным пальцем ему в лицо. — Я на полном серьёзе не хочу тебя.
Он втянул нижнюю губу, и его молчание ответило само за себя.
— Ты сошёл с ума, чёрт тебя побери.
Он снова ничего не ответил.
— Я, честно, не могу поверить. Как ты вообще пришёл к этому безумному выводу! Что я вообще сделала, чтобы ты решил, что я хочу тебя? Я просто была вежливой, придурок. Милой. Я не хотела ранить твоё бедное, хрупкое эго, — я распахнула дверь, но прежде чем выйти, я развернулась и сказала:
— Завтра утром тебе станет стыдно из-за всего этого. И мне не будет тебя жаль, Шоу. Ты это заслужил.
Я повернулась к нему спиной, и тогда он решил заговорить. Он спросил всё ещё низким голосом:
— А что если я хочу большего, Кайа? Что тогда?
Я посмотрела на него через плечо.
— Тогда найди кого-то ещё.
Он покачал головой и сказал всего одно слово:
— Нет.
Моё тело наконец-то отреагировало так, как и должно было ещё час назад, и я выбежала из здания так, как будто за мной гнались псы преисподней.
Я думала, что тот почти что поцелуй был ужасным, но это было ничто по сравнению с тем мучением, которое мне предстояло после того, что мы с ним сделали. Я несколько часов крутилась из стороны в сторону, проигрывая в голове каждую секунду этого вечера.
Я не могла не задаваться вопросом, что же я такого сделала, чтобы обнадёжить Уайетта, после чего всё наше взаимодействие, казалось, ему очевидным и было сопряжено с сексуальным напряжением. Может быть, это было из-за того, что я укусила его за палец? Как ещё он должен был интерпретировать мои действия?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
О, Господи, неужели он так далеко зашёл?
Я была одна в своей комнате, где никого больше не было и где мне не перед кем было отчитываться, поэтому я должна была быть честна сама с собой. Конечно, я хотела Уайетта и представляла нас вместе. Я замечала его тело, его губы, и то, как он то и дело касался меня. Я проигрывала в голове то, как хорошо нам будет вместе, и как он перевернёт мой мир во всех смыслах этого слова. Но это было естественной реакцией на то, как он выглядит. Это была не моя вина! Он был объективно привлекательным.
Я реагировала на него, также как реагировала бы любая другая женщина на моём месте.
Когда я выкатилась из кровати утром, он прислал мне электронное письмо. Там не было ни темы, ни какого-либо сообщения, только ссылка на другое интервью.
Интервью вышло на прошлой неделе на сайте, который был даже более популярным чем "Эпизест" и назывался "Коктейли и Хищники". Это был общенациональный сайт, поэтому там не было шансов найти местные слухи, и я не часто его проверяла. Я перечитала три раза, прежде чем смогла поверить тому, что там было написано.
— Как прошёл переход на новую должность? — спросили у него.
Его ответ?
— На удивление гладко. Если честно, я ожидал сопротивления. Киллиан состоялся на этой кухне, и я не чувствовал себя достаточно квалифицированным, чтобы занять его место.
— Вероятно, вы всё делаете правильно, — сказали в ответ.
— Это всё персонал, — ответил он. — В особенности мой су-шеф. Кайа Свифт. Она оставалась сильной всё то время, пока шли эти перемены, и она помогла персоналу почувствовать себя уверенно в том, что они делают лучше всего — готовят хорошую еду. Я бы без неё потерялся.
Я проглотила свой язык. Или почти проглотила. Одно этого уже было достаточно. Достаточно, чтобы заткнуть меня с моими доводами касательно интервью на "Эпизесте". Но это был ещё не конец.
— Звучит так, как будто бы она особенная, — прокомментировал интервьюер.
И у меня перед глазами на уважаемом веб-сайте чёрным по белому были напечатаны слова, которые доказывали, что Уайетт произнёс именно их:
— Она именно такая.
И вот здесь мой мир перевернулся. Или взорвался. Или полностью изменился.
Последнее время Уайетт был полон сюрпризов.
Пришло время решить, нравились ли мне эти сюрпризы, или я хотела, чтобы Уайетт убрался к чертям с моей кухни.
ГЛАВА 10
— Выглядишь как смерть.
Я выпятила губу, проскользнув за столик и сев напротив Диллон на кресло из потрескавшегося винила.
— И тебе доброе утро.
— Что-то явно случилось, — продолжила она, даже не извинившись. — Ты себя хорошо чувствуешь? У тебя не грипп?
— Не грипп.
— Значит рак, — она наклонилась вперёд и протянула ко мне свои руки через стол. — О, Боже. У тебя рак. Не беспокойся, подруга, у тебя есть я. Мы будем бороться, Кай. Бороться изо всех сил.
Я подняла руки в воздух, прежде чем она успела коснуться меня.
— Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, какая ты противная?
Он улыбнулась мне.
— Неа.
— Ты противная.
Выражение ее лица не изменилось.
— Ага, но это не считается, потому что ты любишь меня.
— Я решила ещё раз это обдумать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Она высунула язык и подала мне меню. В воскресенье утром мы всегда завтракали в "Голубом Пеликане". Это была дыра за углом, где подавали лучший хэш из солонины на планете.
— Именно поэтому я знаю, что права, — пробормотала она. — Ты сегодня такая сердитая.
