– Комнату, до утра, – отрывисто произнес мужчина, бросив на стойку две серебряные монеты.
– Ошибся, господин хороший, – усмехнулся хозяин, мельком взглянув на помятый берет с обломанным пером, волевое, скуластое лицо дворянина и черный дорожный плащ, – мы не гостиница, мы не постоялый двор, комнат не сдаем.
– А как же эти обходятся? – Посетитель кивнул выдающимся вперед подбородком в сторону хохотавших на коленях солдат девиц.
– Со своей девкой ко мне нельзя, – покачал головой седеющий толстяк, – выбирай здесь.
На столе появилось еще несколько сонитов, но хозяин остался непреклонным. Он молча повернулся спиной, давая понять, что разговор окончен.
– Посмотри-ка сюда, милейший, – решил привести более действенный аргумент Артур и, приоткрыв полу плаща, продемонстрировал висевшую на поясе без ножен абордажную саблю.
– Ну надо ж, а повар мой дивился, куда он свой любимый тесак подевал, – расхохотался хозяин. – Послушай, дружите, шел бы ты отсюда, и воблу свою драную забери! – Второй и третий подбородки хозяина колыхнулись в сторону стоявшей поблизости Флейты. – Я даже вышибалу не держу, незачем. Вишь, солдатики гуляют? Я им все в кредит отпускаю: и вино, и жрачку, и девок. Одно мое слово и тя вмиг порубят на гуляш для свиней!
– Впечатляюще, – кивнул головой Артур и положил на стойку маленький кругляш ярко-красного цвета с выгравированным изображением чьей-то пьяной, небритой физиономии.
– Ну и зачем ты мне всякую пакость на стол кладешь? – возмутился хозяин.
– Да, извини, совсем позабыл, что мы вдалеке от побережья, – покачал головой Артур. – Придется тогда объяснить тебе, жирной сухопутной крысе, что это за побрякушка.
– Шел бы ты отсюда! – еще раз, но более громко и настойчиво повторил предложение удалиться трактирщик, а затем махнул рукой компании солдат из стражи герцога.
Шестеро здоровенных парней без доспехов, но в форменных накидках и с оружием дружно поднялись из-за стола.
– Пошли быстрей, не нарывайся! – прошептала на ухо напарнику Флейта и больно ущипнула его за локоть.
– Успокойся, – ответил Артур и резко отдернул многострадальную руку. – Ну, так вот. – С этими словами Артур снова повернулся к хозяину. – Эта пьяная рожа на медальоне – портрет Эмунута Кора, более известного по кличке Отруби-да-Отрежь! Многообещающе, не правда ли?
Толстяк насторожился и подал знак солдатам немного обождать.
– Он хам и отпетый мерзавец, наверное, именно поэтому и стал предводителем «Эскадры шторма», самого кровожадного и многочисленного пиратского братства на всем побережье. Его корабли нападают не только на торговые флотилии, но и на крупные города.
Дряблые щеки слушателя побагровели. Печальные вести о кровопролитном морском сражении с пиратами возле побережья Милокаса и о полном разгроме имперской флотилии уже докатились и до Самбории, провинции далекой от моря во всех отношениях.
– Так уж получилось, что этот мерзавец обязан мне жизнью. А побрякушка у меня на столе – свидетельство того, что он мне долг еще не вернул.
– Мне-то до чужих долгов! – выкрикнул трактирщик, разозлившись и одновременно сильно испугавшись.
– Послушай, я никуда не уйду. Мне позарез нужна комната в мансарде, – перешел на вкрадчивый шепот Артур. – Если ты, ослина, и дальше будешь упрямиться, то будет драка. Возможно, я погибну, но через некоторое время, месяц, а может, два, сюда приедут очень нехорошие люди. Тебя не спасут ни стража, ни весь гарнизон Торалиса; погибнут одни, им на смену приедут другие. Люди Эмунута Кора будут наведываться к тебе до тех пор, пока кому-то из них наконец не удастся содрать твою шкуру и привезти ее своему обожаемому адмиралу. Так морское братство карает тех, кто встревает не в свои дела и мешает вернуть долг чести!
– Вторая дверь налево, – ответил хозяин и положил на стойку маленький проржавевший ключ, – но только до утра.
Артур кивнул и, взяв под руку Флейту, направился к лестнице.
– Ты сумасшедший, – возмутилась девушка, как только парочка поднялась на третий этаж. – Разве можно так рисковать?! И из-за чего?!
– Ты абсолютно права, – согласился Артур и, найдя нужную дверь, заворочал в замочной скважине ключом, – но с крыши только этого здания мы можем незаметно пробраться в библиотеку.
Диспут на тему: «Допустимая степень риска при общении с потерявшими чувство страха трактирщиками» был окончен, едва начавшись. Напарникам так и не удалось определить, где именно проходит тонкая грань между безрассудством и отвагой, тем более что у каждого из них было свое, проверенное и подтвержденное опытом мнение по этому поводу.
Как только Артур запер дверь изнутри, Флейта скинула платье. Девушка не стала долго возиться с проржавевшими застежками, и там, где крючки не выходили из петель, безжалостно рвала старенькую ткань руками. Под одеждой бедной горожанки скрывались высокие сапоги, обтягивающие стройные ноги брюки и легкая кожаная куртка, доходившая до самых кистей и подбородка. Одежда была удобной, правда, немного затрудняли движения вшитые между слоями ткани стальные пластины. Помучившись вечерок в раздумье, девушка так и не решилась полностью отказаться от брони и оставила вставки там, где они защищали жизненно важные органы: горло, сердце и живот. Остальной металл был удален, конструкция заметно полегчала, но все равно снижала скорость перемещений.
Артур последовал примеру девушки: скинул белую рубаху, отстегнул абордажную саблю и, обмотав во круг левой руки плащ, закинул на правое плечо тяжелую сумку, которую им удалось незаметно пронести, подвесив ее за лямки под юбку Флейте. Теперь стало понятно, почему девушка все время семенила и была не в лучшем расположении духа. Абордажный крюк, длинный моток веревки, упорно называемый бывшим пиратом канатом, четыре кинжала и более двух дюжин метательных ножей не только сковывали движения, но и больно били девушку по ногам при каждом шаге. «Вот она, нелегкая женская доля, – сетовала Флейта по дороге от гостиницы до „Коварства Гаринолла“. – Но делать нечего. Нельзя же на Артура напялить юбку, не с его квадратной рожей переодеваться в девиц и подводить губки эльфийской косметикой!»
– Пошли! – скомандовал пират, открыв окно и ступив на покатый карниз.
– Ты уверен… – не успела договорить Флейта.
– Да, – прозвучал однозначный ответ на все возможные при подобных обстоятельствах вопросы, – я все просчитал и взвесил.
Флейта вздохнула, пожала плечами, морально приготовившись к тому, что все пойдет совершенно не так, как было запланировано ее компаньоном, и полезла в окно. С крыши таверны не только открывалась чудесная панорама светящегося множеством огней ночного города, но и прекрасно просматривалось место предстоящей операции.
Библиотека Торалиса превосходила читальные залы Кархеона не только по количеству, но и по ценности собранных произведений. Испокон веков в столицу провинции свозились лучшие книги со всех концов Империи. Разместить все научные труды в одном, пусть даже огромном здании было просто невозможно, не говоря уже о соображениях безопасности, которые играли немалую роль. Библиотека занимала около десятка отдельных зданий, множество подсобных строений, включая скотный двор, казармы и жилища служителей. Доступ к семи из десяти читальных залов был ограничен, они находились под особым наблюдением и были обнесены каменной стеной. Весь же библиотечный комплекс, расположенный в самом сердце города, был окружен высокой железной изгородью, в зазоры между прутьями которой не смогла бы протиснуться даже самая гибкая и изворотливая кошка.
Пугающие взгляд пространства между домами, похожими на дворцы принцев и особняки родовитых дворян, были густо засажены деревьями, кустами и прочей экзотической растительностью, семена которой были привезены издалека и наверняка стоили целое состояние. В парке было светло, как днем. На выложенных мраморными плитами дорожках через каждые пять шагов светился фонарь, а будки охраны шли точно по периметру изгороди с интервалом ровно в сто шагов. Незаметно пробраться сквозь плотный кордон охраны было невозможно. Кирасы имперских гвардейцев из вороненой стали блестели за каждым деревом, за каждым кустом, по крайней мере растерявшейся Флейте так показалось.
Однако Артур был совершенно спокоен. Сидя на корточках возле самого края крыши, он методично, со знанием дела разматывал веревку, а когда закончил, стал привязывать к одному из концов абордажный крюк. Невозмутимость и даже какая-то сонливость напарника вселила уверенность в Флейту и заставила посмотреть на их положение под другим, более оптимистичным углом. Да, охраны было много; да, парк светился, как центральная площадь во время ежегодного карнавала, но между кустами и строениями все же имелись темные уголки, а солдаты не были достаточно бдительны.
