Немного помолчав, он продолжил. — Если ты сможешь помочь нам победить жрецов, то мы наградим тебя, и сделаем большую лодку, на которой ты сможешь покинуть наш остров, следуя своей линии жизни. В этом я тебе торжественно клянусь.
Вождь прикрыл глаза и сделал непонятное движение пальцами и рукою.
И что мне оставалось? Только поверить.
— Я согласен, — просто ответил я.
— Хорошо! Кли-Кли скрасит твоё одиночество. Это будет твоей первой наградой на пути нашей победы, белый чужеземец. А если ты удачлив, то она и понесёт от тебя. Ты вдохнёшь новую кровь в наши жилы, а мы продолжим свою жизнь и снесём кровавый зиккурат, навсегда похоронив в обломках жестокого Мецтли.
Вот же, счастье привалило, и подвиг, и награда, и спасение. Три в одном, но как бы не остаться здесь навсегда, вместе с их Мецтли и индейской девушкой. А то знаем мы разные сказочки, с как бы счастливым концом и жесткими реалиями. Надо же, Кли-Кли…
— Ты можешь идти отдыхать, Кли-Кли к тебе придёт позже.
— Очень мне нужна твоя Кли-Кли, тогда и Алонсо нужна какая-нибудь Кля-Кля, а то у него появятся ненужные мне вопросы, — подумал я и отправился в пещеру.
Глава 12 Сражение за Парагуана.
Но Кли-Кли я так и не дождался. Видимо, ей было совсем не до меня и планы её отца не совпадали с её собственным. Впрочем, меня сейчас интересовали дела гораздо серьёзнее, чем это.
— Эрнандо, о чём вы говорили с вождём? — это были первые слова, которыми меня встретил Алонсо.
— О его дочке, Алонсо. Он предлагал тебе её в жёны, если мы поможем ему победить жрецов.
— Зачем она мне? — недоумённо спросил он, — мы и так ему поможем. Тем более, жениться на этой дикарке.
— А что ты переживаешь? Это всё равно брак не во Христе, он будет недействителен. Поматросишь индианку и бросишь!
— Сдаётся мне, Гарсия, что это тебе достался такой сомнительный приз, — прозорливо сказал Алонсо, — и ты рад быстренько отдать мне его. — Я уже чувствую, когда ты врёшь, это всё твои шутки. Когда ты находишься в опасности, из тебя прямо лезет всякое, не очень смешное. Рассказывай, о чём разговаривал с вождём, а не то я тебя немножко побью…
— Ладно, как я тебе уже говорил, он предлагал мне свою дочь.
— Ты мне сказал наоборот.
— Я просто хотел узнать, есть ли у меня конкурент. Вдруг она понравилась тебе, и ты будешь ревновать.
— Хватит, Эрнандо, прекрати молоть всякую чушь!
— Вот видишь Алонсо, ты уже злишься, а это первый признак того, что ты…
Я еле успел увернуться от огромного кулака товарища, разозлённого моими словами. Это отрезвило меня, тем более, что сказывался побочный эффект принятого вовнутрь зелья.
— Всё, успокойся, амиго, я в норме, норме, я тебе говорю, — подтвердил я свои слова повышением тона разговора и разозлённым не меньше, чем у Алонсо, видом.
— Слушай, вождь пообещал нам помощь, если мы поможем ему.
— Так давай сделаем все, что ему надо!
— А чем ты собираешься помочь ему, Алонсо, своей эбонитовой, тьфу, обсидиановой шпагой?
— Ну, у тебя же что-то есть такое, с помощью чего ты убил этого жреца на вершине пирамиды, Эрнандо?
— Есть, но это разовое средство. Против толпы воинов оно не сможет нам помочь. Два-три десятка трупов не изменят общую картину боя. У жрецов есть лунная магия, правда, она избирательна и действует, в основном, только ночью. Впрочем, я уверен, что у них есть ещё что-нибудь, про запас. Смогли же они как-то противостоять испанцам? Хотя ночью они очень сильны и пистоли и аркебузы не смогли бы помочь нам против их магии.
— И что нам делать теперь, Эрнандо?
— Вот и я хотел спросить тебя об этом, барон. Ты барон в надцатом поколении, а я чуть ли не вчера получил это звание, и вообще, я моряк, а не пехотинец. Пошуруди хорошенько в своей голове, может там завалялось что-то, и оно сможет пригодиться нам. Тактика действий, стратегия победы, стратагемы чьи-то. Ты у нас из семьи военных, а не я. В общем, придумай что-нибудь.
Алонсо завис, а с ним вместе и я. Так прошло три дня. В смысле, не в том дело, что мы зависли на три дня, а в том, что три дня мы ничего особо не делали, а только бродили по лагерю и пытались раздобыть себе хорошее оружие. Алонсо смог разжиться вполне приличным луком, из которого даже научился стрелять. Мне же достался, только лишь, железный нож, неведомым образом попавший к индейцам, да копьё, с костяным наконечником.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
К исходу третьего дня, в селение, постепенно, отовсюду стали собираться воины, и в воздухе ощутимо запахло дымом предстоящего сражения, не обещавшего стать успешным, слишком мало было бойцов, а хороших из них — ещё меньше. На четвёртые сутки меня вызвал к себе вождь.
— Здравствуй, Морской Филин!
Такого прозвища я не ожидал. В зеркало я давно не смотрел, но то, что у меня уже не было крючковатого носа, я и так знал. Впрочем, после соглашения с орденом Кающихся, мне было всё равно. Но, видимо, старые грехи не пускают в рай и даже неизвестные мне индейцы почувствовали во мне что-то такое, что дало им повод обозвать меня морским филином. Лучше бы уж тогда назвали морским псом, всё-таки, это было больше в тему.
Ну, Морской Филин, пусть будет так, только, тогда уж, просто Филин, филин он и в Южной Америке филин, но вслух я лишь спросил.
— А почему Филин?
— Ты приплыл к нам морем, а другую часть твоего имени нам подсказала Луна. Мы давно владеем лунной магией, не такой, какой владеют жрецы, но и этого достаточно, чтобы иметь свои тайны.
— Ясно. Для чего ты звал меня, вождь?
— Ты уже и сам, наверное, догадываешься, для чего, белый пришелец. Вчера я узнал, что враждебное нам племя избрало нового Верховного жреца. Он молод и неопытен, но зато горяч и силён. Этого сейчас более чем достаточно. Новый Верховный жрец собирает войско, чтобы раз и навсегда покончить с нами, а заодно и покарать белых пришельцев, коварно убивших предыдущего Верховного жреца.
— Ну, да, коварно, — хмыкнул я. — Прямо всех обманул, сам приплыл на остров, сдался в плен, сам привёл себя к зиккурату и там воспользовался оплошностью, чтобы убить главного жреца. Какая изощрённая интрига, Макиавелли отдыхает.
— И что мы должны делать?
— Эх, Морской Филин, это я хотел у тебя узнать, что нам делать. Жрецы собрали много воинов, их число в десять раз больше, чем можем выставить мы. У нас нет шансов, разве что ты сможешь нам помочь своей магией.
— У меня нет стреляющего огнём оружия, да и обычного, железного, тоже нет.
— Мудрость предков говорит нам, что лучшее оружие — это не руки, это голова. Ты должен придумать, что поможет нам победить войско жрецов, иначе мы все погибнем. У тебя же есть магия?
— Моя магия очень слаба, и она требует воды, которой здесь очень мало.
— Это не беда, в бой пойдут все, кто хоть как-то сможет удержать оружие, и мужчины, и слабые женщины. У нас нет другого выхода. Раз тебе нужна будет вода, то они возьмут с собой кувшины и понесут воду, всю, которую смогут унести с собой, чтобы ты мог нам помочь.
Я задумался, что же делать, как нам победить воинов жрецов. По моим прикидкам, у Сильного Духом было, всего лишь, около трёхсот воинов, а против него жрецы могли выставить около трёх тысяч бойцов.
Старики и подростки — это просто довесок, но, к сожалению, бесполезный. Нужны были сильные, храбрые и умелые юноши и мужчины, а с этим у местных индейцев были большие проблемы.
И что тут можно было придумать? В голове забродили разные мысли, как молодое вино, играя и будоража своими пузырьками окружающую среду. Думай, думай, ведь должен же быть какой-то выход.
— Сильный Духом, прикажи принести сюда самое лучшее вооружение, которое есть у ваших воинов, — обратился я к старику.
Индейский вождь немного помолчал, а потом резко выкрикнул слова команды. Через несколько минут к нам подбежал молодой воин и разложил на земле передо мной всё своё вооружение.
Я скептически оглядел всё принесённое. Смотреть было особо не на что. Первым я взял в руки лук, довольно неплохой по исполнению, но слабый, рядом с ним были рассыпаны стрелы. Дальше лежало короткое копьё, с обсидиановым наконечником, потом кривой нож и палка, с большим набалдашником, в виде перевязанного лианами камня. Вот, собственно, и всё.
