окажется видимой. Поэтому нашей задачей было схватить, связать — а руну уже искать в спокойной обстановке императорской тюрьмы для особо опасных преступников с магией.
— В любом случае дней десять у нас есть, чтобы обдумать. Я склоняюсь к тому, чтобы обезопасить старшего Глазьева, если что-то пойдет не так.
— Он тебе не поверит.
— Почти наверняка. Потому что Роман — сын, а мне доверия нет. При этом еще и встретиться нужно так, чтобы никто не заподозрил, что я хочу предотвратить его убийство. То есть наша встреча должна иметь другую причину.
— Попросим Ермолину встретиться с Романом, — предложил Постников. — После чего у тебя будет повод поехать к Глазьевым и переговорить с Егором Дмитриевичем. Агеев, конечно, будет против, но ему можно не сообщать. Саму Ермолину мы подстрахуем.
— Будет подозрительно, если она выйдет с ним на связь сама.
— Ей не надо выходить на связь самой, — хмыкнул Постников. — Роман после той встречи постоянно ей либо звонит, либо пишет. Ермолина по нашей просьбе, если ты не забыл, поддерживает с ним контакты и просто согласится на одно из его предложений.
В отношении Ани я отнюдь не был уверен, что она действует по нашей просьбе, а не ведет свою игру. Все-таки воспоминания о ней у меня остались довольно болезненные.
— Но он может с ней не увидеться до встречи с Накрехом.
— Может, — согласился Постников. — Но нам важнее поймать Накреха, чем спасти старшего Глазьева. Может, все-таки поставим телефон младшего на прослушку?
— Лучше не рисковать, — не согласился я. — Да, я знаю, что это обычное дело, но если раскрутят и прослушка приведет к нам…
— Глазьевы не раскрутят, — уверенно ответил Постников.
— Так мы и не их ловим.
— Это да, — он хохотнул и добавил: — В отношении Накреха… Даже не знаю, говорить тебе или нет, поскольку это на уровне моих ощущений.
— Конечно, говорить. К интуиции надо прислушиваться.
— Мне показалось, что поначалу Накрех собирался разобраться с тобой сам, а Глазьева использовать лишь как инструмент попадания на твою территорию. Но что-то случилось за это время и он попал под клятву — его слишком характерно корежило, когда речь заходила о тебе. Но опять же, у нас нет его реплик, поэтому я могу ошибаться. Кстати, попаданием под клятву может объясняться то, что нападений на наш клан больше не было.
— Интересная версия, — признал я. — Но как тогда он вообще может договариваться с Глазьевым против меня?
— Он договорился раньше, — напомнил Постников. — Сейчас следует договоренностям с корректировкой под изменившиеся реалии.
— Да в чем они изменились? — удивился я.
— Если б я это знал, моя работа была бы куда проще. А так у меня даже предположений нет. Но что-то изменилось. Твой статус в отношении кого-то, с кем Накрех связан клятвой.
Постников отключился, а я все размышлял на тему, что могло встать на пути Накреха. Я не исключал, что Постников мог ошибиться — недаром он не был уверен в своих выводах, что для него нехарактерно.
Так ничего не придумав, я все-таки завалился спать. Как говаривал Айлинг, во сне часто приходят озарения. Правда, со мной этого не случалось ни в первой, ни во второй жизни. Но все когда-нибудь случается впервые.
Глава 16
По договоренности мне будут звонить во время занятий, только если случится что-то экстраординарное. В отношении документов неожиданностей не предполагалось, но я все равно больше думал об этом, чем об уроках. Только этим и можно объяснить то, что я не сдержал смешок на «Этике», когда учитель перечислял запрещенные ритуалы и дошел до:
—… отбирающий способность к магии у одного мага и передающий ее другому магу или не-магу. Или рассеивающий в пространстве — в зависимости от модификации.
Это показалось таким невыносимо глупым, что я не сдержался.
— Я сказал что-то смешное? — учитель безошибочно определил нарушителя в моем лице и подошел к моей парте. — Может быть, вы объясните, Ярослав, что именно показалось вам похожим на анекдот?
— Магию невозможно отобрать в силу ее природы. Ее можно запечатать, сделать недоступной владельцу. Перед этим, разумеется, можно выкачать доступный на тот момент объем магии, но заключить его можно только в накопители, а не в самого себя.
— Интересная точка зрения, — учитель кивнул. Выглядел он совершенно спокойным, но таковым не был, на что указывали и злость в глазах, и сомкнутые в кулак пальцы правой руки. Мое выступление его разозлило, и сейчас он хотел поставить на место зарвавшегося парня, чти знания считал несоизмеримо меньше своих. — Но на что она опирается, Ярослав? Видите ли, в деле любой науки, в том числе и магической, недостаточно сказать: «Мне так хочется», чтобы все приняли вашу точку зрения за истину.
— Моя точка зрения опирается на знания, а не на закостеневшие догмы. Впрочем, для тех, над кем был проведен ритуал, это ничего не меняет — они расстаются с магией, а то и с жизнью, если вместе с магической энергией вытягивается жизненная. Но если маг остается в живых, то эта потеря обратима.
— Да неужели? — зло сказал учитель. — Моему брату никто помочь не смог, все упирают на необратимость.
— Потому что он обращался не к тем специалистам. Разблокировать магию в чем-то проще, а в чем-то сложнее, чем вырастить новую конечность.
Мне показалось, что учитель сейчас взорвется от злости, но вместо этого он почти спокойно сказал:
— Пытаетесь заработать на чужом горе? Не очень-то это красиво. Прямо скажем, отвратительно.
— Мне жаль, что ваш брат остался без магии, но он не одинок, а целителей в нашем клане мало. Только поэтому мы регулируем их загруженность высокими ценами. Но для членов нашего клана все эти процедуры совершенно бесплатны. И да, мы уже возвращали магию тем, кто был уверен, что расстался с нею навсегда, так что моя точка зрения подтверждена практикой.
— И как же, по-вашему, ритуал запирает магию?
— Примерно так, как в зонах без магии, только выйти из нее магу уже не получается — он эту зону начинает носить с собой.
Это было очень упрощенное представление о том, что происходило с источником и каналами, но поскольку мой собеседник даже не знал об их существовании, иначе было не сказать.
— И ваши целители действительно могут помочь вернуть магию? — недоверчиво уточнил учитель.
— Вы можете позвонить в лечебницу и уточнить, если не верите мне. Мы, Елисеевы, берем деньги только за выполненную работу, а не за ее обещание.
Он выглядел растерянным и самую малость обнадеженным. Наверное, любил брата и переживал о нем. Информация о различных запрещенных ритуалах мне попадалась и раньше, только я не придавал ей особого значения, поскольку она не имела отношения к Накреху. Но сейчас я задумался — не было ли это в некоторых случаях первоначальным накоплением магии в артефактах. Смысла поручать узнать это Постникову я не видел. Поскольку даже если это окажется так, на Накреха это никак не поможет выйти. Следы ауры он чистить не забывал нигде и никогда, поэтому выходило, что заклинание, предоставленное нам Дамианом и позволяющее найти новое воплощение мага, было для нас пока бесполезно. А значит нужно было искать другие методы.
Иногда мне казалось, что решение этого вопроса лежит на поверхности и у меня есть все, чтобы догадаться, где нужно копать. Но факты упорно не складывались во что-то понятное. То ли не хватает чего-то, то ли я неправильно складываю…
Серый позвонил ближе к обеду. Как раз подгадал ко времени перерыва между двумя уроками, как я и просил, и бодро отрапортовал:
— Все документы на руках. И по земле, и по строениям, и даже по целительской школе. Теперь нужно думать, где брать деньги на развитие.
— Кстати, мне поступило предварительное предложение от Волошиных по совместной серии артефактов. Нужно их проверить по всем каналам.
— Собираешься согласиться? — удивился Серый.
— Нужно же как-то интегрироваться в общеклановые дела. Урону репутации не будет, потому что от нас пойдут конкретные блоки и линейка будет премиальной. И деньги нам нужны, если ты не забыл. Но лезть наобум, разумеется, я не собираюсь. Алексей, вроде, парень без закидонов, но я его знаю очень мало, а его отца не знаю вообще. Поэтому и нужно собрать на них досье до возможной встречи.
— Возможно, то, что с нами вообще хотят сотрудничать, — уже хорошо, но я прям жопой чую подвох, — признался Серый.
Мне тоже казалось подозрительным желание Волошиных на фоне роста популярности моих артефактов. Мне даже цену пришлось поднять, иначе очередь на них была бы уже лет на десять. Но даже увеличение цены не давало нужной для санатория суммы.
— Не могу исключить, что они рассчитывают
