«О великий Судейман-ибн-Дауд, да будет благословенно имя твое за те умения, которые ты даровал джиннам и джинниям!» – подумала Хусни, в мгновения ока преодолев расстояние, отделявшее дом мастера Салаха от дворцовых покоев.
Светлой дымной лентой втянулась джинния в узкое высокое окно башни, мимоходом задела колокольчики у двери в покои самого халифа Хазима, неслышно проскользнула через помещение, в котором заседал диван. Успела удивиться тому усердию, с каким писцы скрипели перьями. Один коридор, другой… «Где же покои Будур?» Но вместо царевны увидела она Магрибинца, который, глубоко задумавшись, шел ей навстречу. «Да благословит меня великий Сулейман-ибн-Дауд!» – в очередной раз мысленно произнесла Хусни, поднимаясь к высокому узорчатому потолку. Только там она могла не бояться, что попадется Магрибинцу на глаза. Так оно и случилось… Инсар-маг, по-прежнему погруженный в раздумья, удалился… Только когда он скрылся за поворотом коридора, Хусни решилась спуститься вниз и превратиться в девушку. Легкий наряд, такой, как у прочих служанок царевны, должен был сделать непрошеную гостью дворца неотличимой от всех прочих. «Но как мне найти ее, своенравную принцессу? Как убедить хотя бы выслушать меня? Какие найти слова, чтобы рассказать о любви Аладдина, да хранят его все джинны и маги мира?»
Хусни еще не знала ответа на эти вопросы. Надеялась лишь на свое любящее сердце, которое в нужный момент сможет подсказать те самые слова, что западут в душу Будур. «Но, да простит меня Аллах, что бережет покой и счастье правоверных, ведь я могу ее просто украсть!» Джинния еще подумала, что неплохо было бы и в самом деле поместить на место души царевны свою собственную душу, но тут ее внимание привлекли голоса, что звучали из-за богато вышитой занавески.
– О красавица, как же ты здесь оказалась?
– Мудрец Икрам, – промурлыкал женский голосок, – не пристало тебе задавать такие вопросы…
– Но почему же, прекрасная дочь франкской земли?
– О Аллах, ну почему тебе, мудрец, сразу надо узнать, как я здесь оказалась?
– Когда мы встретились в лавке, красавица, ты была одета иначе, да и говорила по-другому. Кто ты, Алия? А быть может, ты и не Алия?
– Да, мудрый советник, я не Алия, но я та девушка, которая мечтает оказаться в твоих объятиях и еще раз насладиться нежностью твоих рук и силой твоего тела…
– Прекраснейшая, такие слова могут смутить любого мужчину. Но все же, как ты оказалась здесь? Что привело тебя прямо к порогу покоев нашей царевны?
«Так это покои Будур! – воскликнула мысленно джинния. – Значит, я уже на месте. Осталось только найти царевну».
– Это покои царевны? – Хусни с удивлением услышала фальшь в девичьем голосе.
– Да, сладчайшая греза. Это покои царевны. Она такая строгая, великолепная Будур, такая замкнутая, что никто и никогда, кроме ближайшего окружения, конечно, не видел лица наследницы престола.
«А вот этот мудрец, похоже, времени зря не теряет. Кто же эти люди? Что они делают у покоев дочери халифа?»
Вновь став дымной лентой, джинния скользнула за занавес. Сцена, что предстала перед ней, не оставляла никаких сомнений в том, что именно делают эти двое. Мужчина покрывал бесчисленными поцелуями лицо и шею девушки, одновременно пытаясь расшнуровать высокий корсет, украшенный камнями и золотым шитьем. Девушка, стоит признать, отвечала на поцелуи с не меньшим пылом, ловкими движениями освобождая мужчину от строгого черного одеяния.
На мгновение из-за плеча мужчины показалось личико девушки и…
«О Аллах милосердый и всемилостивый! – Не пристало джиннии, существу темной стороны мира, обращаться к Аллаху, но сдержаться Хусни не могла. – О Аллах великий! Это же сама царевна Будур!»
Но тут послышались чьи-то тяжелые шаги. Эту поступь джинния узнала бы из шагов тысяч людей. Так ходить мог только один человек – некогда ее муж, а ныне злейший враг, Магрибинец, Инсар-маг.
Джинния растерялась. Она не знала, что лучше – показаться ему на глаза или все же скрыться, пытаясь понять, что происходит во дворце. Помогла ей принять решение, как это ни странно, царевна Будур. Незаметно для мудреца она увлекла его в боковую дверь, не забыв прикрыть ее за собой. Джинния сразу решила, что раз царевна скрывается от того, кто отныне назначен ей самой судьбой, то и Хусни до времени не стоит появляться перед этим страшным человеком.
«Но как же моя клятва? Как мне уговорить царевну? Я должна сделать так, чтобы она снизошла до моего юного господина… которому я бы сама с удовольствием отдала всю себя без остатка, отдала бы даже саму свою жизнь!»
Сиреневатое облачко по-прежнему покачивалось в укромном углу покоев. Магрибинец прошел мимо, едва не задев это облачко рукой. Был он хмур и чем-то озабочен.
«Как не похож он сейчас на себя былого! – подумала джинния, невольно следя за удалявшейся фигурой. – Какая-то мысль, и притом мысль недобрая, не дает ему покоя…»
Шум в покоях, куда Будур увлекла мудреца Икрама, отвлек джиннию от размышлений.
– О Аллах, что теперь со мной будет! – донеслось из-за двери, и на пороге появился мудрец Икрам.
Сейчас никто не мог бы назвать его строгим или суровым. Распахнутое платье, горящие глаза, пунцовые от страсти губы…
– Ничего не бойся, о мудрец, – отвечал ему довольный женский голос. Так сыто мурлыкать могла бы кошка возле огромной пиалы с молоком. – Никто во дворце не узнает об этом… Покои царевны священны и неприкосновенны!
– Но, прекраснейшая, я всего лишь ничтожнейший из рабов твоего отца! Теперь он сотрет меня в порошок! Моя жизнь кончена!
– Трус… – произнесла Будур с презрением. – Я думала, что ты настоящий мужчина, решительный и смелый… Что с тобой сделало лишь одно мое имя! Куда девалось твое желание? Где же твоя страсть? Пошел прочь, ничтожный! Ты не заслуживаешь этого, но я дарю тебе великую милость. Никто не узнает о том, что ты дважды возлег с царевной… Иди прочь…
– Да пребудет с тобой Аллах всесильный, о великая госпожа! – Икрам поклонился и заспешил прочь, едва не сбиваясь с шага на бег.
– Трус… – еще раз проговорила Будур, но уже без злости, скорее просто называя вещи своими именами. – Трус, но какое тело! Какая страсть! Как жаль, что он тоже… Хотя… Быть может, он еще…
Не договорив, царевна вновь исчезла в покоях. Вскоре оттуда послышался звон колокольчика, и высокая белокурая девушка почти бегом пересекла тот зал, где, по-прежнему никем не замеченная, оставалась джинния.
«Ну нет, эта… – высокое воспитание джиннии помешало назвать Будур подходящим словом… – Она недостойна даже кончика ногтя моего юного господина… Ни за какие богатства мира я не подойду к ней, чтобы попытаться уговорить ее встретиться с Аладдином. Пусть она довольствуется диваном и мудрецами. Пусть… да пусть хоть сам Иблис Проклятый станет ее избранником! Никогда я не допущу, чтобы мой господин унизился связью в этой недостойной, с этой…»
