(Прошу любезного читателя простить меня за столь подробные описания, не слишком интересные для людей, далеких от моря. Но скучные детали эти в дальнейшем сыграют в нашей судьбе роль немаловажную и даже решающую.)
Эта вода предназначалась экипажу, которому так же требовалось место. На такой скорлупке, как "Чинук", при трех вахтах яблоку упасть негде. Кораблик у меня был славный, но просторным его не назовешь. Трехвахтенная система позволяет нижним чинам время от времени спать всю ночь, меж тем как при двух вахтах не более четырех часов. С другой стороны, при двух вахтах, получается так, что половина экипажа имеет в своем распоряжении все пространство в кубриках, чтобы подвесить там свои койки, пока другая половина работает на палубе. Но и тогда на каждого приходилось не более 14 дюймов, то есть пол аршина, пространства. Вот и представьте себе, как могут устроиться 92 человека на корабле длинной 132 и шириной 26 футов.*(9) Маленькие каюты были только у меня, офицеров - Ивана Зарубина, Якова Истомина и Владимира Плюшкина, да у старшего канонира, плотника и боцмана были свои закутки. Моя каюта была самой большой - 12 футов в длинну, 8 - в ширину и, невероятная роскошь, кормовой иллюминатор, по размеру более напоминающий бойницу.
Вы скажете - каморка привратника? Нет. Редчайшая превилегия в море. Служа на "Палладе" и других кораблях, я, разумеется, мог сколько угодно смотреть в иллюминаторы кают-компании, но при этом никогда не оставался один, всегда ощущая деятельное присутствие сослуживцев. Только на "Чинуке" довелось мне впервые почувствовать капитанское одиночество, явственно ощущавшееся даже за тонкими переборками. И это одиночество было мне по душе.
Мои помощники чувствовали то же. Зарубин - подпоручик корпуса корабельных инженеров и Истомин - тоже подпоручик, но по шкиперской части, были молоды и совсем недавно получили чины. Зато Плюшкин - третий помощник, не был даже офицером и служил на "Палладе" унтер-цейхватером, но числился по флоту уже 20 лет, дольше, чем я и мои помощники вместе.
Прочитав список офицеров "Чинука" можно понять, как не хватало на Тихом океане командиров в ту компанию. И не только офицеров, но и нижних чинов. Менее половины их были с "Паллады", остальные - с компанейских судов, по большей части из евреев. В отличие от наших старослужащих, специально отобранных матросов, это был невзрачный народец, хотя грех жаловаться, моряки не плохие. А то, что военной службы не знали, так боцман их быстро просветил. Ведь боцман Суровцев с "Авроры", прослуживший на флоте не меньше Плюшкина, был настоящим боцманом, точно, как в матросском стихе, нивесть когда написаном.
Грозный боцман по палубе носится,
Хриплый рык его всюду разносится.
Коли брови он хмуро супит,
Значит, скоро линьком отлупит!
Корабельщина наша жила обыденно: в 7 - трель побудки; в 9 - барабан к молитве; Богу отдав Богово, отдавали Нептуну Нептуново; в обед чарочка полагалась; в половине 6-го баловались чайком; два часа спустя ужинали, а там, глядишь, пора в койки. Ей-ей, славно! Но вахты? Но судовые работы? У каждого брали они ежедневно 12 - 14 часов. Ну, да ведь в корабельной размеренности есть известная прелесть. Как говорят - первые 90 лет тяжеленько, а после обыкнешь…
…Первую свою добычу мы встретили утром 29 марта. Слабый ветер не смог разогнать туман, через который тускло проглядывало Солнце. Пробило четыре склянки и тут же засвистала боцманская дудка, подававшая команду "Койки вязать!" Послышался топот десятков моряков, кинувшихся на палубу, чтобы сложить койки в бортовые сетки… Началась утренняя уборка. Марсовые, баковые и шканечные окатывали палубу и драили ее брусками пемзы до тех пор, пока вода не стала похожей на снятое молоко из-за смеси мелких частиц камня и дерева палубы. Подчиненные старшего канонира обхаживали пушки…
Постепенно рассеялся туман и тут впередсмотрящий крикнул.
- Парус! С подветренного борта! Три румба от траверза!
Милях в трех от нас ловил ветер прекрасный клипер. Даже на таком расстоянии он поражал изяществом и стройностью линий. Под массой белоснежных парусов судно походило на царственную морскую птицу, готовую подняться в небо. Даже превосходный компанейский барк выглядел бы рядом, как ухоженная ломовая лошадь.*(10)
Чайный клипер - редкостный, почти недостижимый приз. "Чинук" был превосходный ходок, при хорошем ветре мы могли идти до 16 узлов, но клипер, при том же ветре, сделал бы 18. Его беда и наше счастье, что ветра почти небыло. Просто чудо в этих водах в марте, времени муссонов. Вместо обычных в это время сильных и постоянных NW и W ветров, потягивали легкие порывы. Тяжело осевший, полностью загруженный клипер, пытался поймать парусами эти ускользающие выдохи Эола, но почти не продвигался, "Чинук" же делал 2 узла. Я приказал выкачать воду из носовых цистерн, невероятная расточительность в открытом море, и бриг быстрее заскользил по волнам, хотя добавочных парусов не было поставлено, как будто не проявлял намерения сблизиться с клипером. Со стороны казалось, что американский "купец" спешит по своим коммерческим делам.
Клянусь, в те минуты я совершенно не думал о том, что клипер, идущий в марте курсом на Z несомненно загружен чаем, судя по тоннажу ценою не менее миллиона рублей серебром. Меня привлекало само судно…
Когда до клипера оставалось менее мили ветер стих, и наполненные до этого паруса наши сникли. Однако, еще до того, как окончательно потерять ход, я приказал ставить весла. Их на "Чинуке" было 8 и на каждое приходилось по 5 гребцов. Длинные весла от их усилий опасно гнулись, направляя бриг к добыче. Это была тяжелая, очень тяжелая работа…
На клипере, теперь уже можно было прочитать его имя - "Фучжоу", увидев наш маневр заволновались и выстрелили из пушки. Как бы отвечая на вызов с грота "Чинука" медленно сполз звездно-полосатый и взвился Андреевский флаг. Я не опасался пушек "Фучжоу". Мы подходили со стороны кормы, где их не было и наш бриг, в отличие от клипера, мог маневрировать.
Как оказалось, я ошибался. Канониры "Фучжоу" смогли довернуть половину пушек правого борта и разом выпалили. Над палубой клипера взвились облака дыма. Три ядра с плеском упали за нашей кормой, одно пролетело на уровне стен-краспиц, а последнее пробило фальшборт, разбило кормовую помпу, сломало брюк пушки номер 6 по левому борту и стало с грохотом крутится по палубе, загоняя гребцов на ванты. К счастью никто не был ранен, а следующий их залп оказался безрезультатным.
На "Фучжоу" стояли легкие 4-х фунтовые пушки, что не удивительно на чайном клипере, где строго учитывается не то что каждый пуд, но каждый фунт лишнего веса. Но даже 4-х фунтовые пушки являются грозным оружием. Конечно они не могут с расстояния пол мили пробить двухфутовую дубовую обшивку, но все же посылают трехдюймовое чугунное ядро со скоростью 13 версты в секунду и способно нанести большой урон. Такие же пушки стояли на "Чинуке". Сейчас они сверкали бронзой и были готовы к бою; каждую обслуживал расчет из четырех человек и еще один, доставлявший порох из крюйт-камеры. Более тяжелые, при залпе, могли просто опрокинуть длинный и узкий бриг…
Я не приказывал открывать ответного огня, не желая повредить столь совершенное произведение кораблестроительного исскуства. Прагматичных англичан этот вопрос, очевидно, не занимал. Видно было, как матросы рубят на корме фальшборт своего судна, чтобы иметь возможность перетащить туда пушки.
Даже так, если-б штиль продержался еще хотя бы час, "Фучжоу" я мог бы взять без малейшего для него повреждения. Чуда однако не произошло. Ветер начал волновать морскую гладь. Первыми наполнились паруса клипера. Горько было наблюдать за тем, как их облачные шатры, возвышающиеся над палубой, увлекали судно чуть ли не со скоростью ветра. Паруса "Чинука" не успели наполниться ветром, как перед форштевнем "Фучжоу" вырос хорошо различимый бурун. Дистанция, с таким трудом сокращенная, за каких-то 10 минут увеличилась почти до мили. Самый прекрасный приз, о котором только можно было мечтать, уходил, делая по три узла на два наши.
Огонь пока не открывали. Бортовые орудия можно было использывать лишь произведя поворот, отстав от клипера еще больше. Единственная надежда заключалась в том, чтобы увеличив ход сблизиться с клипером и навязать ему сражение. В бою мы были бы на равных - скорость"Фучжоу" против маневренности "Чинука"; 20 бортовых и 2 погонных пушек у него и 16 бортовых и 2 ретирадных у нас.
Паруса, которые можно было поставить, были поставлены. Все внимательно вглядывались вперед, надеясь увидеть какую-то заминку на палубе преследуемого судна, хотя бы незначительное изменение кильватерной струи. Но взглядывались мы напрастно. "Фучжоу" находился в хороших руках и продолжал идти прежним курсом, уходя от "Чинука" даже не поставив бом-брамселей. Когда же на брам-стеньгах появились эти паруса клипер накренился и рванул вперед, как пришпоренный скакун Эола. Шансов догнать его у нас уже не было.
