убежден, что перед нами именно тот, кто именуется ангелом Рануилом.
— Прости его слова, владыка. — Гелиос еще ниже опустил голову перед троном, почти касаясь лбом холодного камня. — Он сам не ведает, что говорит. На его плечи выпало столько испытаний, и его разум помутился.
— Я полностью владею своими мыслями. — Феликс посмотрел сверху вниз на того, кто совсем недавно вызывал у него уважение и гордость, а сейчас распластался на голой земле, словно жалкий раб. — Прошу извинить меня, господин Гелиос, но сейчас я не могу верить тому, кому верите вы. — он перевел взгляд на Дэя, который хоть и стоял на коленях, все равно был выше Феликса. Сейчас молодое лицо сифа превратилось в ничего не выражающую маску, будто он глубоко погрузился в свои мысли. Тогда Феликс понял, что сейчас от Дэя тоже не добиться никаких ответов.
— Ради всего святого, Феликс, как ты можешь такое говорить? — голос Гелиоса стал надрываться. — Ты разве не слышал его праведного голоса?
— За свою немалую жизнь я слышал много разных голосов, мой уважаемый Гелиос, и если бы по ним можно было судить кто есть ангел, то сейчас я назвал бы вам еще дюжину имен таких вот небесных посланцев. — пока Феликс говорил, он вспомнил голос, что обрушился на него с Перевернутой Горы, и в котором было в сто крат больше силы.
— Что ты хочешь услышать от меня, дитя? — снова раздался голос ангела, окутав тело маленького никса приятным теплом. Фигура на троне подалась чуть вперед, и Феликс увидел золотистые волосы, а затем и молодое лицо, не уступающее красоте Дэю и Эну. Но было в нем что-то странное, неживое, что одновременно и отталкивало, и в то же время притягивало взгляд. Феликсу хотелось получше его рассмотреть, но с каждой секундой в его сердце нарастала тревога, будто он опустил голову в нору с ядовитыми змеями. — Какие слова мне произнести, чтобы ты мне поверил, раз уж чудо воскресения тебя не убедило. — ангел медленно перевел взгляд в сторону, где стояли Зено с Анастерианом.
В сердце Феликса закралось еще больше гложущих сомнений, и теперь он сам не знал, чему верить. Он знал, перед ним сидел не смертный человек, но что-то мешало Феликсу поверить, что это был действительно божий посланец Рануил. И тут он встретился с проницательным взглядом Эна, который до сих пор не проронил и слова.
— Если ты действительно вестник Господа, которому было велено нас встретить, то расскажи мне как все начиналось. Расскажи мне про мир и бога. Ты ведь должен это знать.
Услышав слова Феликса, покрытая тканью фигура вновь откинулась на спинку трона, укрывшись в холодных тенях.
— Да будет так, как ты этого просишь. — раздался сильный голос ангела.
В этот момент свеча, что горела золотым светом перед каменным троном, резко вспыхнула. Комната наполнилась приятным мягким свечением, и Феликс увидел темную фигуру крылатого посланца в центре этого золотого света, будто растекшееся пятно чернил. А затем все переменилось. Весь божественный свет будто бы влился в черную тень ангела, и тот засиял как солнце. Свет стал тьмою, а тень обратилась в свет. И теперь все, кто был в комнате, стояли в бескрайней космической пустоте, в которой сияла, словно драгоценное солнце, фигура ангела. Феликс видел его крылья и тело, и все это состояло из волн чистого и божественного света.
— Все было тьмой. — раздался запредельный голос Рануила, и маленький никс увидел, как подрагивают золотистые нити света в такт его словам. — Не было ничего и никого. А затем в этой вечной тьме зародилась Мысль. Великое Звездное Чудо! То был Отец всего сущего, Эум ИаЭль, как его называют сифы. Одинокая и первозданная, Ищущая Мессия. И тогда, узрев тьму и заветную пустоту, Великое Чудо обратилось во Свет!
В этот момент божественная фигура Рануила засияла, озарив все пространство новой яркой вспышкой, и Феликс увидел, как в темноте, что окутала их, стали зажигаться бесчисленное множество маленьких звездочек и переливаться космические миражи.
— И отделились в тот момент от Великого Чуда многие дети его — первородные и бесформенные духи, которые назвались эвами. — продолжил говорить голос. — И затанцевали в вечной пустоте, облекаясь светом и творя Миры. И закружились в темной пустоте нескончаемыми хороводами. Возрадовалось Чудо глядя на танцы детей своих и их творения, и пронесся его восторг по Мирам, облекая Свет во Слово!
— «ЭУМ! ИА!» — возликовало Чудо. — «ВСЕ ЕСТЬ Я, ИБО Я ЕСТЬ ПЕРВООСНОВА, ОБРАТИВШАЯСЯ ВО СВЕТ, И ТЕПЕРЬ ГОВОРЮ Я! ИА! ЭЛЬ! ТАНЦУЙТЕ ЖЕ ДЕТИ, И ТВОРИТЕ ВСЕ!»
И вновь Рануил озарился яркой вспышкой, и все услышали, как полилась незабвенная космическая мелодия, которую никакой инструмент не способен был воссоздать, настолько загадочной и невыразимой она была.
— И услышали первородные духи голос Отца своего, и передалось им его веление и радость! Тогда они запели многими голосами, что появились у них, и еще большая радость наполнила их. Затанцевали они тогда огненными хороводами, и в танце этом обрели формы. Было их тогда превеликое множество, но могущественных из них было всего шесть. И названы они были вальдэвами. Были они первые, кто обрели сознание и облеклись в тела. Вот их имена:
— Иакир и Эумаль! То были двое самых старших и равных между собой вальдэв.
Феликс увидел, как из завихрения звезд появились два ярких сгустка света, похожие на тот, в который превратился сам Рануил, только не имеющие очертания ангела.
— Ниже них стояли средние сестры Ингораш и Шиамэль! После них двое младших, брат и сестра — Рауналь и Нюла.
— Увидев детей своих, Чудо вновь возликовало радостью, ибо вместе с ними зародились и новые чувства. И пожелало тогда Чудо увидеть еще большее и зародить новое, и сказало тогда слова своим детям:
— «ЭУМ! ВОТ НОВОЕ, ЧЕГО НЕ БЫЛО ПРЕЖДЕ, И ВЫ ЕГО ТВОРЦЫ! ДЕЛАЙТЕ ТАК, И РОДИТЕ НОВЫЙ МИР!»
— Услышав наказ Отца, первородные духи возрадовались и запели великие гимны еще сильнее, и затанцевали еще яростнее! Но шестеро высших были особо усердными в танцах, и пение их было чудеснее всех остальных!
В этот момент Феликс увидел, как звезды стали кружить вокруг него, словно огромные водовороты света, сталкиваясь друг с другом и порождая вспышки разноцветных молний. Мелодия стала еще более волнительной, и казалось, что еще чуть-чуть, и сердце маленького никса разорвется на части от этих запредельных звуков.
— И облекли вальдэвы с помощью пения и танцев свет в другое. Иакир облек свет во Камень, а Эумаль во Огонь. Другие же, младшие, облекли
