и Эумаль. К тому времени в душе Эумаля еще больше укоренилась зависть к брату, ибо видел он, что двор Луны куда более любим всеми. Тогда он еще больше в тайне возненавидел брата своего и творения рук его.
Когда же пришло время ильвам спуститься в Аин, Иакиру снизошло предвиденье, и узнал он тогда какая судьба их ждет, и погрузился в глубокие мысли. Ничего он не сказал другим Высшим, и это еще сильнее тревожило сердце Эумаля, и зло еще больше укоренялось в нем, ибо думал он, что брат скрывает от него волю Отца, и сам хочет царствовать над всеми, когда придет время. Еще больше его разозлило то, что Иакир после долгих раздумий вышел к нему во владения и просил его поделиться Первородным Огнем, который Эумаль создал из света в начале времен, и который теперь хранился в храме Ла’Ра а потому именовался ларийским. Но не захотел тогда Эумаль показывать свое подозрение, и поделился с братом Огнем, а сам в тайне проследил за Иакиром. И увидел тогда Эумаль, что брат заточил Огонь в тринадцать камней, что были взяты им из корней святого Уа, Первородного Камня, что смертные потом будут именовать луною. После чего Иакир собрал совет вальдэв, и сказал им:
— «Вот камни, коим велено в нужный час явиться в Аин, дабы противостоять Злу! Было мне видение грядущего, и велено было сделать так, как я сделал. Камни эти будут использовать люди дабы отгонять Зло!»
Не понравились слова эти Эумалю, ибо увидел он, что Иакир принес лишь десять камней, а три из них утаил. И видел он, что и другие вальдэвы недовольны словами старшего брата, а особенно недовольна была краснорукая Шиамэль. Знал Эумаль, что и многоликая Ингораш была недовольна, ибо любила людей более всех, так как радостно ей было наблюдать за их непостоянством и хаосом жизни. Буреокий Рауналь же подчинился Иакиру, ибо верил в слова его, а двухвостая Нюла ушла в сторону, и не было ей дело до этого.
Встал тогда Эумаль, и тоже воспротивился брату, и сказал ему, что тот утаил камни, тем самым еще сильнее посеяв смуту среди Высших, и возрадовался тогда в мыслях своих тому, что содеял. Но сказал Иакир:
— «Верны слова твои, брат. Воистину я утаил камни, но не ради темных мыслей, ибо велено было мне творить из них нужные вещи.» И явил тогда Иакир всем три великие вещи, и были это белый Сао и черный Бал — колокола Жизни и Смерти. Третей же вещью был Эх — золотой язык, без которого не звонили колокола. И сказал тогда Иакир: — «Будут звонить они в нужное время, но глас их слышен будет лишь в Аине. Таков будет Порядок».
Еще больше удивилась и воспротивилась Шиамэль поступку брата своего, и вступила в долгий спор, ибо испугалась она, что потеряют многое, что было создано до этого. И вступился тогда за старшего брата Рауналь, и раззадорили они младшую и вспыльчивую Нюлу, а Ингораш смотрела в стороне. Эумаль же кружил среди них в огне, и разжигал новое недовольство своими коварными словами, дабы еще пуще прежнего разгорелся их спор. Тогда переросли слова в большее, и Шиамэль подняла космические ветры, и Нюла обрушила звездные дожди, и загремели святые молнии Рауналя. И не удержал тогда Иакир сокровенный язык Эх, и выпал он из рук его, и стукнулся об черный Бал, колокол Смерти. Пролетел тогда его погибельный глас по всему Риа, и упали тогда многие эвы замертво, и была среди них предвестница Минэа, любимая жена Эумаля. Мерцающий дух ее взошел на небо, и отразил во все Миры свет Уа, Первородного Камня, и люди увидели его, и потом стали величать его «луною».
Увидев, что содеяли они, Высшие в молчании разошлись в стороны, и Эумаль ушел глубоко скорбеть по Минэа, и укоренил злость свою на брата еще сильнее, ибо считал его повинным в смерти жены. Но еще сильнее ненавидел он ильвов, ибо никто из них не умер, так как Иакир защитил их от пагубного гласа Бала. Стал тогда Эумаль вынашивать злость, выжидая время.
И вот, настал час, когда ильвы должны были прийти в Аин и породниться с эйнами. И вручили каждый из Высших им по великому дару, что было велено разделить с эйнами, ибо те были не сведущие во многом. И увидел тогда Эумаль в этом шанс посеять новое зло, и дал ильвам в дар свой Первородный Огонь, а в душе затаил страшное злодейство.
Спустились тогда ильвы на белоснежных ладьях в ночной Аин, и встретили их эйны в трепетном страхе, и были сыны Хасиналя поражены красоте небесных братьев своих, а также великим дарам, что те с собой принесли. Но более всех их восхитил Первородный Огонь, который не был сравним ни с чем, виденным прежде. Мог он исцелять любые раны, и можно было насытить им тело, а потом долгое время не испытывать потребностей, и многие другие добрые вещи творились с его помощью. Первородные Творения вальдэв могли даже исполнять людские желания. Ильвы же поразились Великому Древу Элун, что за вековечные годы возросло многократно, и укоренилось в земле, а крона была выше небес. Радостна была их встреча, и солнце взошло над Аином, и эвы запели чудесные песни, и отступила вечная ночь, и наступила весна дня.
Долгое время прошло после этого, и как завещал Отец, породнились ильвы с эйнами, и переняли многое друг от друга. Ильвы научили своих земных братьев искусству смены малого Порядка, что потом стало именоваться ваэлен — алхимией, а также подарили власть над природой огня и гроз. Эйны же были сведущи в работе с железом и драгоценными камнями, и построили многие города для ильвов, где потом те жили. Построили они также и Рафамал — белокаменную звездную башню, в которой хранилось Первородное Пламя. Ильвы же ценили дар Эумаля превыше других, и делились им неохотно с эйнами, и яростно охраняли от посягательств…»
Глядя на невероятные образы, которые показывал Рануил, Феликс не мог сдержать обуревающих его эмоций. Каждый раз, когда перед ним появлялась новая волшебная картина, он боялся, что ненароком воскликнет от несдержанного восторга, а поэтому прижал руки ко рту, чтобы случайно не прервать рассказ ангела. И все же он не смог сдержать вздоха, когда впервые увидел Короля-Ворона Хасиналя. Как и у Эумаля, у него тоже были крылья за спиной, но они были черные, словно самая
