Мир сузился до крохотного пятна. Она была замурована в пустоте собственного разума, и только крохотная щелочка оставалась для общения со всем тем, что осталось по другую сторону несокрушимой стены. Поэтому она не видела того, что увидели другие.
Магнус встряхнулся и выступил вперед, закрывая собой Каэ.
— Ну что, онгон, — сказал молодой чародей. — Лень мне, конечно, и спать хочется, но…
Он не договорил — высоко воздел руки, и от этого движения края его черной хламиды взлетели вверх вороньими крыльями. В небе громыхнуло, будто оно откашлялось перед решающим моментом.
— Щенок, — сквозь зубы процедил Корс Торун, направляя на соперника указательный палец, ноготь которого невыносимо полыхал алым.
— Забирайте госпожу и бегите, — приказал Магнус. Дальше все произошло одновременно: Могаллан и Кобинан подхватили Каэтану и бросились в обход пещеры, на противоположный склон Нда‑Али; воины, Куланн, фенешанги последовали за ними; длинный остроконечный луч ослепительно красного цвета сорвался с пальца онгона и устремился к Магнусу, но тот выставил ладонь, и копье луча разбилось вдребезги о внезапно возникший в. воздухе щит.
Барнаба ковылял прочь от места, где столкнулись в поединке двое магов, и что‑то бурчал себе под нос. Там, где камень Шанги на нее не действовал, Каэ стала потихоньку приходить в себя. А начав соображать, тут же решила отправиться на помощь к Магнусу. Но Номмо удержал ее:
— Это его сражение. И вы, госпожа, ничем не поможете.
Вершина Нда‑Али сверкала всеми цветами радуги. Что‑то взрывалось и грохотало; шипящие молнии слетали с неба огромными стаями, вонзаясь в камни, и те раскалывались с натужным стоном. Сонмы разнообразнейших тварей возникали и тут же исчезали во вспышках пламени. Периодически гору трясло так, что начинался камнепад. Лес внизу должен был пострадать очень сильно, а наших друзей спасло только то, что они были практически под самыми облаками и падать на них сверху было особенно нечему.
Куланн, бледный и решительный, пересчитывал своих воинов. Живых и не слишком пострадавших осталось не более двадцати человек. Больше десятка были серьезно ранены. Командир сангасоев яростным шепотом обсуждал с Могалланом, Кобинаном и фенешангами, как им с такими силами прорваться к морю и берегом дойти до Ронкадора, где у Хребта Зверя их ожидал капитан Лоой с «Астерионом». Кажется, прекрасная, цветущая, полная тайн и загадок Имана порядком надоела могучему воину.
Номмо обращался ко всем известным ему богам с просьбой защитить Магнуса, помочь ему. Молодой чародей держался на удивление хорошо, но Корс Торун был онгоном, и магия в его распоряжении находилась любая: темная, запрещенная, тайная… Наконец маленький альв не выдержал. Пользуясь всеобщей суматохой — тем, что большая часть отряда была озабочена здоровьем госпожи, которая снова впала в беспамятство, — он тихо ускользнул обратно, к месту поединка.
Жуткое зрелище предстало его глазам. Площадка перед пещерой была выжжена так, словно тысячи солнц сговорились расплавить эти несчастные желтые камни. Нда‑Али яростно содрогалась от вершины до подножия, тщетно пытаясь низвергнуть в бездну жалких, крохотных червей, устроивших на ней форменное светопреставление. С неба сыпались камни, стрелы, копья, метательные звезды, ядовитые змеи, скорпионы, огненные колеса… Прямо из‑под ног вырастали, вонзаясь в ночное бархатное покрывало, плотоядные растения, хватающие все живое. Одно из них чуть было не сожрало Номмо, но альв отмахнулся от него сиреневым пламенем. Растение зашипело и сморщилось черной, обугленной грудой.
Осторожно выглянув из‑за камня, Номмо увидел, что Магнус сопротивляется Корс Торуну из последних сил. Хозяин Лесного Огня понимал, что Магнус — как это ни странно — оказался сильнее онгона. И если бы не вчерашнее восхождение и сегодняшний бой, он бы справился со своим врагом. Однако судьба была не на стороне молодого чародея. Его бледное лицо с запавшими глазами выражало крайнюю степень напряжения, движения становились все более резкими и отрывистыми, и Номмо подумал, что была не была…
Корс Торун был крайне изумлен. Он рассчитывал на легкую победу — на то, что он движением пальцев сотрет в порошок нахального колдуна, осмелившегося встать у него на пути. Однако он приложил максимум усилий, испробовал все свои хитрости, а Магнус еще стоял. Онгону оставалось надеяться на то, что сейчас все решит время. Молодой чародей устал, и его минуты были сочтены.
Две стены пламени — алая и зеленая — сшиблись в центре каменной площадки и остановились, не шевелясь. Оба мага выкладывались до последнего, пытаясь уничтожить друг друга, и малейший промах мог их погубить.
Шарик сиреневого пламени медленно выплыл из‑за небольшого осколка валуна, разбитого молниями, и тихо приблизился к Корс Торуну — сзади. Он продвинулся еще на ладонь, коснувшись края драгоценного наряда онгона, и тот вспыхнул. Корс Торун взвизгнул, почувствовав прикосновение огня, отвлекся на долю секунды, и в этот же миг стена зеленого пламени рванулась к нему и накрыла с головой.
Горящее тело того, кто был магом Хадрамаута, долго еще металось по площадке перед пещерой, пока наконец не споткнулось о труп какого‑то хассасина и зеленым шаром не покатилось вниз по склону, рассыпая снопы изумрудных искр.
— Я не говорил тебе спасибо? — спросил Магнус, обращаясь в темноту.
А на другом склоне Нда‑Али Ниппи произнес:
— Минус еще один талисман Джаганнатхи.
* * *
— Там, внизу, какое‑то войско. Большое. Серьезное.
Сангасой старался говорить спокойно и не паниковать. Второе ему еще удавалось, но, как сохранять спокойствие в этой ситуации, он не знал. Куланн закусил нижнюю губу, нахмурился.
Каэтана подошла поближе, тяжело опираясь на древко копья, подобранного на месте вчерашнего сражения. Такахай и Тайяскарон мирно висели в ножнах у нее за спиной.
Во время вчерашнего столкновения Магнуса с Корс Торуном жезл, увенчанный осколками Камня Шанги, буквально вплавился в гору. Его с трудом оторвали от поверхности, но камней Шанги больше не существовало — они просто‑напросто сгорели. Это было настоящее чудо. Каэтане сразу полегчало, и ей казалось, что сама Нда‑Али свалилась с ее плеч.
Все шло хорошо. Все выспались; раненым, как могли, перевязали раны. Фенешанги оказались неплохими целителями и смогли многим помочь и облегчить страдания. На рассвете стали собираться в обратный путь, и вот тут их подстерегла первая неожиданность: армия, которая стояла у подножия горы, не собиралась атаковать, но и не отступала.
— Нужно выслать разведку, — постановил Куланн.
— Я пойду, — сразу вызвалась Каэ.
— Куда? — вопросил воин таким голосом, будто она была его несовершеннолетней дочерью и заявила о желании срочно, сию минуту зачать ребенка.
— На разведку.
— Мне только этого не хватает, госпожа, чтобы вконец озвереть, — предельно откровенно высказался Куланн.
— Мы пойдем. — Сияющий Римуски вместе с Мешеде вырос словно из‑под земли. — Нам проще.
— Да хранят вас боги, — пожелал сангасой. Фенешанги растворились среди желтых камней, будто это не у них была самая приметная внешность на всей Имане.
Фэгэраш и Тотоя уселись возле Каэтаны и откашлялись.
— Мы едем с вами, — просто сказал первый.
— Нам здесь нечего делать, — пояснил второй.
— Мы полюбили Сонандан, — добавил Фэгэраш.
— Люди так хорошо думают о нем, — невинно пожал плечами Тотоя.
— Я согласна. Согласна, — кивнула головой Каэ. — Нам сейчас только бы прорваться к кораблю.
— Прорываться не нужно, — заверил ее Фэгэраш. — Внизу друзья. Просто всегда лучше проверить свои ощущения.
Куланн все время забывал, с какой скоростью могут передвигаться фенешанги, и поэтому немного поморгал глазами, когда Римуски и Мешеде возникли перед ним.
— Что вы там увидели? — не без тревоги осведомился сангасой.
— Там стоит армия короля Грэнджера: полторы тысячи бородатых, кудлатых, непроспавшихся гномов, — спокойно ответил фенешанг.
— И надменные, грозные эльфы, которые никак не могут прийти в себя от того факта, что ими правит получеловек, хоть и Гаронман, — лукаво добавил второй.
— Вместе они смотрятся прекрасно, но венец творения не они, а некий наместник, собирающий оригинальные кулинарные рецепты, — теперь Римуски пристально смотрел на Каэтану, — они с королем эльфов варят какой‑то особенный суп и жмут друг другу руки. Спускайтесь скорее. Право, на это стоит посмотреть вблизи…
* * *
— Я начинаю убеждаться в том, что таурта была права, — сказала Каэ, сидя в роскошном, мягком кресле на верхней палубе «Астериона».
Корабль под всеми парусами стремительно несся к Варду, погода была самая прекрасная, и боль осталась где‑то позади.
