- То есть?
- Ты готов взять на себя ответственность? Не забывай, что того, на кого ты укажешь, эти два молодых головореза пристрелят тут же за углом, в пыли, если им понравится этот вариант. Здесь тебе не твоя федерация, судить никого не будут. И тюрьмы здесь редкость. Если только каторга, но это не про нас.
- Мы здесь руководствуемся ситуацией или хотим установить истину? - спросил Джон, доставая сигареты.
- Истину, - кивнул Бакстер, - но делать это надо очень осторожно. Мне самому не нравится, что у меня под боком завёлся убийца, но и ошибаться нельзя.
Миллстоун закурил. Всё нужно делать проще. Опросить присутствующих нужно, но первые действия надо делать уже сейчас, а то потом можно пожалеть, что не позаботился о чём-то, о чём стоило позаботиться. Он снова оглядел тело, стол, пистолет. Убийца ждёт рассвет, чтобы скрыться или скрыть следы. После этого мотивы и средства точно будут неважны.
- Мы можем здесь делать всё, что хотим? - спросил он Бакстера.
- Да. Что ты хотел бы сделать? - усмехнулся бородач.
Миллстоун зашёл справа от трупа и поднял с пола пистолет. Отпечатки ведь всё равно никто не будет снимать. А пистолет, судя по всему, никто, кроме убитого, здесь не видел. Впрочем, это была небольшая перестраховка, но это было как раз то действие, которое нужно было сделать сейчас.
- Зачем он тебе? - спросил Бакстер, - привычка мародёрить?
Джон посмотрел на него с негодованием и скукой.
- Было бы что мародёрить, - спокойно ответил Джон, - впрочем, если не верите, он всё равно пока может побыть у вас.
Он протянул оружие Бакстеру. Тот посмотрел с ещё большим недоверием, чем если бы Джон молча положил пистолет себе в карман.
- Что ты задумал? - спросил он.
- Пока ничего. Будем действовать по ситуации. Нужно сначала поговорить со всеми, а потом уже принимать решение.
- А ты, выходит, соврал, что не сыщик?
- Это слишком гордо звучит. При слове "сыщик" мне представляется человек, ищущий важные государственные документы или что-то в этом духе. А мы тут ищем мелкого убийцу, которого в два счёта раскрыли бы, произойди это на территории федерации.
- Значит, ты там работал сыскарём. Да?
- Приходилось.
- Ладно. Потом расскажешь. Ствол можешь себе положить.
- Благодарю, - сказал Миллстоун, убирая пистолет во внутренний карман куртки, - просто, может статься, что действовать нужно будет оперативно, а оружие будет не при мне.
- Только не вздумай делать никаких глупостей, усёк? Здесь я решаю, кто убийца, а кто нет. Ты наших порядков не понимаешь, так что дров наломаешь в два счёта.
- Я понял. Всё через вас.
- Надеюсь, понял. Ладно, ну убили его, теперь понятно. Дальше что?
- Сначала вы, - сказал Миллстоун, снова закуривая, - вы ведь знали его?
- Кто ж его тут не знает? - усмехнулся Бакстер.
- Кто он? Я пока понял только, что это кто-то важный.
- Это Свинни, один из отцов-основателей, - сказал бородач и умолк, как будто бы из этой фразы Джон мог вывести логически все остальные интересующие его данные.
- Отцов-основателей чего? - спросил Миллстоун серьёзно.
Ему казалось, что Бакстер уже усвоил тот факт, что Джон раньше не бывал в этих краях и совсем не посвящён в дела, происходящие здесь, но сейчас бородач снова делал вид, как будто бы говорит с человеком, равным себе по знаниям местной обстановки.
- Аллитента. Это наша община. Мы с ней соединились недавно, но дружили с самого начала.
- Этот постоялый двор принадлежал ему?
- И ему, и всей верхушке. Заправляет здесь тот лысик, который привёл нас сюда - Франк. Но распоряжаться мог Свинни и все остальные. Не знаю, как у них там поделено, кто за что отвечает, но кроме Свинни здесь никто не объявлялся.
- Так. А те пареньки внизу?
- Сыновья. Наверное, кутили в Пастоне, раз так быстро примчались. Это тут рядом, километров десять.
- А никто из них не имел на папашу зуб?
- Нет. Они за ним, как за каменной стеной. К тому же, если бы выяснилось, что кто-то убил его, обоих бы выгнали или продали каким-нибудь рейтонам.
Джон злился из-за того, что ни названия поселений, ни обозначения членов группировок ничего ему не говорят. Сложно было строить нормальные выводы на столь зыбкой базе. К счастью, интуиция подсказывала ему, что в данном конкретном случае все значимые связи и события сконцентрированы в этом месте. Именно в этом месте, и можно всё понять, не выходя отсюда.
- Что будет с телом? - спросил Миллстоун.
- Да ничего, - пожал плечами Бакстер, - если мы скажем, что оно нам больше не нужно, его заберут Билли и Маки - сыновья. Думаю, за пару монет найдут кого-нибудь, кто поможет им. Машину вызовут, а уж там как по поводу похорон, я не знаю.
- Хорошо. Пусть тогда пока остаётся на месте. Если мы не управимся до рассвета, то не управимся вовсе, а до этого ничего не случится.
- С чего начнём?
- Нужно позвать сюда сыновей.
- Сюда? Спятил?
- Ничуть. Попросите лысого? Забыл, как его зовут.
- Франк, - с недоверием и неодобрением ответил Бакстер, посмотрев на Миллстоуна.
Полицейскому не нравилась эта идея, но он всё же выполнил просьбу Миллстоуна. В коридоре послышался учтивый и слегка напуганный голос старикашки, но потом он засеменил вниз по лестнице.
- Вы назвали их головорезами. Почему? - негромко спросил Миллстоун, когда дверь номера закрылась.
- Это я сгоряча, - признался бородач, - но если страсти закипят, то пальнут не дёрнувшись. Маки вообще слабоват, насколько я слышал, но старшенький, Билли, тот ещё бандит.
- Понятно.
- А для чего это тебе?
- Нужно же знать, с кем имеешь дело.
Миллстоун ответил так уклончиво, потому что на лестнице уже слышались шаги. Одни семенящие - это явно был Франк, другие более уверенные. Дверь открыли без стука. Первым шёл старший. Он не был похож на прожжённого кутилу, разбазаривающего семейные богатства. Впрочем, внешние впечатления Миллстоун пока оставлял в стороне. Билли был не только старше своего брата, но и выше ростом. Его лицо было несколько крупнее, хотя общие черты были похожи. Он чувствовал себя достаточно уверенно, но всё равно слегка смутился, увидев седую голову отца, безжизненно лежащую на столе.
Маки испугался куда больше. Дрожащей рукой он закрыл за собой дверь и пристроился в углу за спиной брата, стараясь не смотреть на тело. Его мягкотелость подтвердилась. Он всегда рос под опекой отца и старшего брата, поэтому мог себе позволить самостоятельно не заботиться о трудностях, которые не могли не возникать.
