5
— Подними, пожалуйста, руки вверх. Выше! Кисти крест-накрест. Так, хорошо. А теперь потянись за ними сама.
— Так?
Лена в длинном узком черном платье стояла в центре светового круга. Камера была на возвышении в правом углу студии. В этом положении ее фигура попадала в кадр таким образом, чтобы зритель смотрел на нее как бы сверху вниз и немного сбоку.
— Изогни чуть-чуть правое бедро. Я сказал: чуть-чуть!
— А я что делаю?
— А ты делаешь древнегреческую амфору. Это тоже хорошо, но только в другом кадре. Здесь мне нужно именно чуть-чуть. Руки мягче!
Лена уже совершенно измучилась, пока наконец не услышала долгожданное:
— Вот так хорошо! То, что надо.
Последовали щелчки камеры.
— Можешь расслабиться.
Лена устало вздохнула:
— На сегодня все?
Игорь взглянул на часы:
— Еще пару кадров сделать успеем. Сядь вон на тот куб.
Лена повиновалась с тихим вздохом. Да, пожалуй, лучше муштра Алены Денисовой, чем такое вот ласковое тиранство. Они работали в студии четвертый час, у нее уже руки-ноги отнимаются, а ему хоть бы что.
— Ноги сомкни и направь немного влево. Откинь корпус назад. Левую руку за голову, правой обопрись. Запрокинь голову. Не так!
Игорь подошел и показал, как надо. Как всегда, Лена непроизвольно вздрогнула от его прикосновения. Он, кажется, этого не заметил: в студии она для него — только модель. За прошедшую неделю Лена успела это понять.
Началось все с того, что в тот самый вечер дня рождения Ольга Васильевна поделилась с Игорем возникшими в Лениной жизни перспективами. Игорь сразу же воспротивился подписанию контракта с «Блю стар».
— Агентство, конечно, одно из лучших в Москве. Но манекенщицы из тебя не получится, — решительно заявил он. — И данные неподходящие — рост маловат, и куражу необходимого нет. Так что по подиуму ты гулять не будешь. А вот модель ты первоклассная. Идеальное тело и выразительное лицо — то, что надо.
— А работать я буду, разумеется, исключительно с тобой? — не без ехидства поинтересовалась Лена.
Игорь серьезно взглянул на нее:
— Исключительно со мной, и совсем не потому, о чем ты подумала.
— А о чем я подумала? — Она сделала невинные глаза.
— Я не ревнив. — Игорь усмехнулся. — Просто я лучше других сумею раскрыть твою индивидуальность.
— Это почему же?
— Потому что я тебя люблю.
Он пожал плечами, словно хотел сказать — неужели до сих пор непонятно? Лена уставилась на Игоря. Ольга Васильевна, глядя на них, рассмеялась и поднялась из-за стола:
— Просто немая сцена из «Ревизора»! Пойду-ка помою посуду, а вы пока поговорите в спокойной обстановке.
В результате они подписали вскоре договор о совместной работе для одного из самых известных московских журналов «Кузнецкий мост». Выпускал его, оказывается, приятель Игоря. Несколько снимков в студии, а потом — натурная съемка в Подмосковье. «Мода с экологическим уклоном, — шутил Игорь. — Это сейчас самое то». И вот уже несколько дней он мучил ее с десяти до четырех. Зато вечерами из жестокого мучителя он превращался в мужчину ее мечты.
Он купил подержанный синий «фольксваген», и они катались по Москве, ездили в Новогорск купаться, а как-то даже отправились ужинать в Голицыно в ресторан «Иверия». Правда, ресторан их сильно разочаровал: Игорь не жил в Москве уже лет шесть, бывал только наездами. За эти годы когда-то знаменитый ресторан превратился в жалкую забегаловку. Но Лене с Игорем везде было хорошо.
Днем они не говорили о предстоящем вечере, и для Лены любое их путешествие становилось сюрпризом. Она украдкой взглянула на часы — скоро четыре. Но сегодня он что-то и не собирается закругляться. Пятница, мог бы свернуться и пораньше!
— Что это у тебя такое кислое выражение? Улыбнись, улыбнись!
Лена попробовала улыбнуться — губы уже почти не слушались.
— Я устала, — робко сказала она.
Он подбодрил ее, не отрываясь от камеры:
— Ну, будь умницей! Последний кадр.
Когда они наконец вышли из подъезда и Игорь открыл перед ней дверцу «фольксвагена», Лена без сил повалилась на переднее сиденье:
— Ух, как я устала!
Он повернул ключ зажигания и бросил в ее сторону хитрый взгляд:
— Отвезти тебя домой?
Лена покосилась на него и протянула:
— Ну-у, если у тебя нет идеи получше…
— Тогда пристегни ремень безопасности.
«Фольксваген» влился в поток машин. Вскоре они неслись уже по Кутузовскому проспекту в сторону Минского шоссе.
— Куда это мы? Опять в «Иверию»? — поинтересовалась Лена.
Не отрывая взгляда от дороги, Игорь шутливо сдвинул брови:
— Молчи, женщина. Надо доверять своему мужчине.
Лена встревожилась:
— Но послушай… Если куда-нибудь далеко, надо остановиться и позвонить маме.
— С Ольгой Васильевной я уже обо всем договорился.
Заинтригованная, Лена решила больше вопросов не задавать — знала уже по опыту, что все равно он ничего не скажет. Вообще-то такое положение дел устраивало обоих. Лена обожала сюрпризы, а Игорь умел их преподносить.
Примерно через час езды машина свернула на Можайское шоссе, потом — на проселок. Замелькали деревянные дома. Дачи были явно старыми, с большими участками и ветхими заборами. Наконец «фольксваген» остановился перед небольшим домом в окружении высоких елей.
— Приехали. — Игорь заглушил мотор.
Лена вышла из машины и с любопытством осмотрелась. Улицей, даже дачной, это место можно было назвать с большой натяжкой. Дома стояли скорее в лесу — ели, березы, дубы скрывали жизнь соседей лучше всяких заборов. Однако вокруг дома все же имелась какая-никакая, но ограда. Лена толкнула калитку — она оказалась незапертой — и вошла внутрь. Когда-то, вероятно, здесь был неплохой фруктовый сад. Теперь же старые яблони выполняли роль декораций. К дому вела дорожка, вымощенная разноцветной плиткой, плитка от старости уже основательно покрошилась. Лена пошла по ней, не дожидаясь, пока Игорь разгрузит багажник.
У самого крыльца буйно разрослась рябина — гроздья ее уже почти покраснели и очень живописно смотрелись среди зеленой листвы. Лена поднялась по скрипучим ступенькам и дотронулась рукой до ветки.
— Ну как, нравится тебе здесь? — послышался за спиной голос Игоря.
— Нравится. Это чье хозяйство?
— Мое.
— Как? Ты по совместительству еще и дачевладелец?
Игорь рассмеялся:
— Ну, если быть совсем точным, то это дача моих родителей. Однако они здесь почти не бывают: Валентин — потому, что далеко от города, а мать потому, что здесь не бывает отчим.
