Кожа покрылась крупными мурашками размером разве что не с муху!
Пробрало Лизавету до глубины души.
— А ты будь! — выдавила, натянуто улыбаясь через силу. — Вечной. Я тебя… очень люблю.
— Ой ты ж батюшки, — в который раз провела скрюченной от старости ладонью по ее густым растрепанным волосам. — Внученька моя!
— Спасибо, что приняла… его. Диму. И что на нашей стороне. Теперь, когда мне не нужно тебе лгать, я вновь чувствую себя очень сильной. И свободной.
Так они и сидели в тишине – Бог знает сколько времени. Будто пытаясь передать друг другу свою жизненную энергию. Окутать теплом, которое может подарить лишь семья.
— Знаешь, — открылась нахлынувшим воспоминаниям. — Мы с ним случайно познакомились. После… некоторых событий, произошедших в тот вечер, он одолжил мне пиджак, в котором я уехала домой. А в кармане забыл эту самую зажигалку. Так и нашел меня.
— Ой! Наплел с три короба. А она и уши развесила! — бабушка заливисто засмеялась. — Да подсказал ему кто-то твой адрес. По зажигалке! Ага!
— Серьезно, ба. Ему ее подарил отец. А чтобы всегда знать, где находится сын, и иметь возможность помочь в трудную минуту, он встроил туда… маячок!
На последнем слове Лиза запнулась и подскочила на ноги, точно ведро ледяной воды на нее опрокинули! Маячок! Если Похомов-старший надумает проверить, где сейчас Дмитрий…
Господи, спаси их головы!
Лиза метнулась к выходу, не понимая до конца, что будет делать в конечном итоге. Двигалась чисто на инстинктах. Оказавшись во дворе, зажмурилась от яркого солнца – ее ослепило на миг.
— Даня? — позвала довольно громко. — Данечка?
Ответом был удивленный свист и не менее ошарашенный ее внешним видом взгляд Матвея и Петра Петровича. Лиза мысленно отметила, что Ювелир начал наведываться к ним и днем, не опасаясь более быть замеченным.
— Так спит он, — ответил незамедлительно Алмазов. — После суток же…
— Я за него! — крикнул вслед Матвей. — Чего тебе?
Проигнорировав вопрос, продолжила свой путь.
В дом деда Мити Лиза не просто вбежала.
Нет. Влетела, едва касаясь земли.
— Даня? — окликнула дрожащим голосом, попутно заглядывая во все комнаты.
Верещагина нашла в самой дальней. Мужчина проворно натягивал джинсы.
Смерив ее внимательным взглядом, он оставил в покое свою расстегнутую ширинку.
— Что стряслось?
— Дима обронил зажигалку у меня под кроватью, — набрав полные легкие воздуха, продолжила. — Теперь Похом догадается, что он был здесь… если уже не догадался!
— Ты сейчас серьезно? — слегка прищуренный взгляд указывал на зарождающееся в нем раздражение. Что и подтвердилось в следующий миг. Резким движением он сдернул с себя брюки и принялся укладываться обратно в постель. — Имей совесть! Я уснул меньше часа назад!
— Даня! — Лиза вцепилась в одеяло яростно, всячески мешая ему укрыться им. — В ней установлен маячок, который отследить может и Дима, и Аркадий Михайлович!
Верещагин оценил ситуацию здраво. Было заметно, что сон с него как рукой сняло.
В гнетущей тишине хлопнула входная дверь, привлекая внимание обоих.
И если Даня лишь нахмурился, то Лизу тряхануло, как трусливого кролика.
— Давай сюда. Живее!
Дрожа, как осиновый лист на ветру, она передала Дане свою находку.
— Его необходимо деактивировать, и чем быстрее, тем лучше! Мне нужно время. Задержи их.
— Я? — пискнула от страха.
— А кто, я, что ли? — зашипел вполголоса. — У тебя и наряд подходящий!
— А?
Не объясняя более ничего, мужчина вытолкал ее за дверь. Спустя несколько совершенно ошалевших ударов сердца Лиза услышала тяжелые шаги. Вскоре перед ней предстал Матвей.
Он хранил молчание. И когда разглядывал ее с головы до пят с абсолютно непроницаемым выражением лица. И когда сократил расстояние между ними до метра. Девушка задышала часто-часто, жадно втягивая в себя воздух, не зная, чего вообще ожидать от этого человека.
— Даня… он одевается, — выпалила, когда Верещагин полоснул взбешенным донельзя взглядом по двери за ее спиной. — Скоро выйдет.
Матвей отодвинул Лизу со своего пути без особых усилий. Словно она ничего не весила.
От страха у нее поджилки, что называется, затряслись. Все оказалось под угрозой срыва.
Оттого и действовала чисто интуитивно.
Прикусив губу, вложила свою заледеневшую ладонь в его огромную ручищу и крепко сжала.
Привлекая внимание. Останавливая.
— Пого… вори со мной. Пожалуйста!
Столь простое прикосновение заставило Матвея вздрогнуть всем телом. Он даже не пытался скрыть собственную реакцию и свое изумление. Еще бы! Впервые она пошла на физический контакт. Сама! Медленно... чертовски медленно он развернулся. Его взгляд оказался колючим. Пронизанным болью и сомнением. Пропитанным ими – хоть выжимай!
— О чем, моя хорошая? — ответил безжизненным металлическим голосом, удерживая ее обескураженный взгляд.
— О чем угодно…
— Хм! — пожал плечами. — Скажи, что происходит у тебя с моим братом?
— Ничего. Правда!
— А с Похомовым?
— Тоже уже ничего... с одной-единственной разницей. Его я все еще люблю!
Мужчина зашипел и отвернулся. А затем проскрипел, едва сдерживая эмоции:
— Почему он, Лиза? Почему самый… неуправляемый, и самый безбашенный из нас?
Она чуть собственной слюной не подавилась.
— Давай закроем эту тему?
— А давай! Только для начала хотелось бы, — приблизился вплотную, буквально пожирая ее взглядом, — попросить кое о чем!
— О чем?
— Лиза… Я, тебя умоляю! Оденься!
— Чего?
— Кто защитит тебя, если я сорвусь? А? Ты же убиваешь меня, девочка! Дразнишь. Искушаешь. Прекрати ходить в трусах!
Цепенея от первобытного ужаса, Лиза поняла, что стоит перед ним в ночной хлопковой пижаме, состоящей из короткого топа на бретелях и шортиков, больше напоминающих нижнее белье.
