— Это с учетом платы за мясо? — караванщик уже сам не знал, где искать подвоха.
— Да, но только если вы дождетесь забоя. Вяленого и копченого в городе сейчас очень мало и оно идет втридорога.
— Что ж, — караванщик кивнул, показывая, что согласен, что уж поделать. — С этим все ясно. Но вы еще не сказали, какой будет цена услуги.
— Меха и украшения. Мы хотим купить их все. Конечно, со скидкой оптовиков.
На этот раз Атен не смог скрыть своего удивления. Он не припоминал города, где бы товары роскоши — дорогие шкурки пустынных зверьков, трудоемкие ювелирные изделия, — пользовались таким спросом. Ему приходило лишь одно объяснение такому странному поведению.
— И какой будет ваша цена? — он думал, что купцы надеются использовать благодарность в своих интересах, стремясь скупить все по дешевке.
— Впятеро от того, о чем мы договорились, — незамедлительно прозвучало в ответ.
— Я не совсем понимаю… — караванщик растерялся. Он был не в силах взять в толк, что вообще происходит.
— Что же здесь непонятного? Мы заплатим тебе четыре кошеля плюс возьмем на себя расходы на покупку всего, — купец помахал свитком. — Только не говори, что этого мало!
— Вы щедры как боги… — это все, что смог выжать из себя караванщик. Сделка была настолько выгодной, что в такую удачу просто не верилось. Он искал подвоха… И не находил его!
— Ты поражен? — наконец, один из них снизошел до объяснения. На его лицо легло самодовольное выражение, совсем то же, что было у стража. Растерянность чужака, который словно заглянул за грань возможного, явно тешила самолюбие горожан. — Наш город богат. Очень богат. Мы можем себе позволить думать не о хлебе насущном, а удобстве и красоте, превращая каждый миг в наслаждение.
— Но когда мы входили в оазис, он не показался…
— Большим? Здесь живет не так много людей, чтобы заставлять Хранителя тратить драгоценные силы на согревание дальних земель… Так ты согласен?
— Да, — караванщику ничего не оставалось, как кивнуть. Что бы ни творилось в его душе, какие бы мысли и сомнения ни вились в голове, здравый смысл не позволял отказываться от столь огромной прибыли, которая сама плыла ему в руки. Конечно, нужно будет подстраховаться. Что, если купцы сорвут закупку? Тогда придется все делать самим, тратя золотые из собственного кармана… Но, в любом случае, четыре кошеля — сумма, больше, чем в два раза той, которую Атен ожидал выручить в городе от продаж… Хотя, конечно, драгоценности сами по себе и стоили дороже, но ведь их нужно еще и продать…
— Вот и договорились, — купцы повеселели. — Мы придем за товаром ближе к вечеру. Тогда и расплатимся.
— Надо бы составить договор…
— Если ты хочешь, — было видно, что горожане не в восторге от этого предложения, однако возражать не стали, лишь поспешно добавили: — Только сборы городскому писцу будете платить сами.
— Хорошо, — Атен кивнул. Он не видел иного способа обезопасить сделку. И защитить свои права в случае уловки или обмана…
— Если так, до вечера, — и, повернувшись, купцы зашагали прочь, не видя больше никакой причины задерживаться возле чужого каравана.
Караванщик проводил их хмурым взглядом настороженно сощуренных глаз. Медленно, и слишком поздно, чтобы что-либо изменять, но все-таки он начал понимать…
"Все дело в их золотниках! Золото, наверное, худое… Но насколько? Эх, я старый дурак! Угораздило же меня думать о легендах в тот миг, когда следовало заботиться о реальной жизни!… Ну и прогорел же я! И что теперь делать? Не отменять же сделку…"
Однако самым удивительным было то, что все эти мысли не особенно беспокоили его. В них сквозила досада, но не страх.
"В любом случае, это очень многое объясняет. Без всяких так Черных легенд, жертвоприношений и проклятий… — Ладно, — ему не было особой нужды успокаивать себя, когда он был спокоен и так. И, раз так, мысли двигались в совершенно определенном направлении. Ничего удивительного. Иначе он не был бы караванщиком. — Если золотники этого города хотя бы вполовину столь же ценны, как наши, то это еще ничего, жить можно… Конечно, товар стоит дороже, но я не надеялся продать столько всего… Ох, не знаю, не знаю…"
— Атен, — к нему подошел Евсей, — это правда, что нам запрещено покидать площадь?
— Несколько дней. Они…
— Лис рассказал мне, — помощник прервал его, — тебе не кажется это странным?
— Еще как! Впрочем, все остальное не менее удивительно. Я говорил с купцами…
— Мне сейчас не до торговли, — караванщик поморщился, в его голосе было нетерпение, — это твое дело. Обязанность Лиса — безопасность тела, моя же — защитить наши души. И, поверь, после всего, что я узнал, проблем у меня предостаточно. А тут еще это… — он развел руками, показывая на все вокруг.
— Чем тебе не нравится площадь? — хозяин каравана огляделся. — По-моему, вполне удобное место. Да, здесь знойно и дышать тяжело. Но это объяснимо… Что же до священного храма, — Атен поднял глаза вверх, рассматривая вознесенный холмом ввысь замок, — возможно, он действительно мрачноват и от него исходит что-то… Злое… Словно все вокруг обвито паутиной, а там живет сам паук…
— Вот-вот, а мы к нему ближе всех.
— У этого паука уже есть жертва. Да и наш караван — слишком жирная для него добыча. Переварить будет тяжело.
— Ты думаешь, его остановят проблемы с пищеварением? — горько усмехнулся Евсей.
— Что теперь говорить обо всем этом? — не выдержав, воскликнул Атен. — Мы уже приняли решение. И должны выполнять его… Лучше скажи, Лис всех предупредил, что нельзя уходить с площади?
— Это не твой запрет и вряд ли ты рассердишься на того, кто его нарушит.
— Ты хочешь, чтобы я повторил твои слова? Что ж, хорошо, может быть, тогда их смысл дойдет и до тебя: мы не должны ни во что вмешиваться. А, значит, не можем позволить себе такой роскоши, как поступать по собственному выбору! Стоит нам пересечь черту…
— Я говорил не о нас, а лишь о Нем! Он не должен вступать в противодействие с госпожой Кигаль, мы же…
— Нам придется вести себя еще осторожнее, чтобы Он не пожалел о данном нам слове. Не забывай: Он хозяин своей воле. Если что-то пойдет не так, как Он считает нужным, никакое обещание не сможет Его остановить.
— Ты прав… — Евсей помрачнел. Он чувствовал себя мухой, попавшей в паутину. Чуть дернешься — и конец… Нет, от такого сравнения становилось совсем не по себе. — Я все сделаю, — и он поспешил к собравшимся возле повозок караванщикам.
Атен же, вновь бросив на храм неприязненный взгляд, направился к повозке повелителя небес.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
