Друзья мои! Может быть, я говорю давно известные общие места? Но я не могу поступить иначе. Сегодня с утра я читал, не отрываясь, замечательную и ужасную книгу. Эта книга – История революций XX столетия.
Часто мне приходило в голову: не сказку ли я читаю? Такой неправдоподобной, такой чудовищной и нелепой казалась мне жизнь наших предков, отдаленных от нас девятью веками.
Порочные, грязные, зараженные болезнями, уродливые, трусливые – они были похожи на омерзительных гадов, запертых в узкую клетку. Один крал у другого кусок хлеба и уносил его в темный угол и ложился на него животом, чтобы не увидал третий. Они отнимали друг от друга жилища, леса, воду, землю и воздух. Кучи обжор и развратников, подкрепленные ханжами, обманщиками, ворами, насильниками, натравляли одну толпу пьяных рабов на другую толпу дрожащих идиотов и жили паразитами на гное общественного разложения. И земля, такая обширная и прекрасная, была тесна для людей, как темница, и душна, как склеп»…
«Вот ужас, – подумал про себя москвич. – Это так он все время пишет? Это ж какая-то пародия, а не человек».
Тут писатель возвысил голос:
– Но вождь наших потомков как бы возражает самому себе, он говорит: «Однако и тогда среди покорных вьючных животных, среди трусливых пресмыкающихся рабов вдруг подымали головы нетерпеливые гордые люди, герои с пламенными душами. Как они рождались в тот подлый, боязливый век, – я не могу понять этого! Но они выходили на площади и на перекрестки и кричали: «Да здравствует свобода!» И в то ужасное кровавое время, когда ни один частный дом не был надежным убежищем, когда насилие, истязание и убийство награждались по-царски, эти люди в своем священном безумии кричали: «Долой тиранов!»… И они обагряли своей праведной горячей кровью плиты тротуаров. Они сходили с ума в каменных мешках. Они умирали на виселицах и под расстрелом. Они отрекались добровольно от всех радостей жизни, кроме одной радости – умереть за свободную жизнь грядущего человечества.
Друзья мои! Разве вы не видите этого моста из человеческих трупов, который соединяет наше сияющее настоящее с ужасным, темным прошлым? Разве вы не чувствуете той кровавой реки, которая вынесла все человечество в просторное, сияющее море всемирного счастья?
Вечная память вам, неведомые! Вам, безмолвные страдальцы! Когда вы умирали, то в прозорливых глазах ваших, устремленных в даль веков, светилась улыбка. Вы провидели нас, освобожденных, сильных, торжествующих, и в великий миг смерти посылали нам свое благословение»!..
Две курсистки захлопали, а несколько студентов, стоявших у веранды, превратили аплодисменты в овацию.
Старик-хозяин, между тем, наклонился к москвичу:
– Давайте его разыграем?
– А как?
– Очень просто – отправим его в будущее.
– Это как?
– Приведем его в вашу лабораторию, посадим в кресло и отправим.
– Так моя машина не умеет делать этакие штуки! Ведь она устроена вовсе не так – возможно лишь на краткое время воссоздать вокруг себя прошлое, а вот путешествовать в будущее никто не может по определению.
– Но он ведь этого не знает?
– Не знает, но все едино – он же ничего не увидит.
– Нам этого и надо. Помните сказку о голом короле – он не признается и наверняка станет фантазировать. В этом и заключена вся шутка. Машина сочинять не умеет, а вот наш писатель умеет. Посмотрим, что он скажет, когда заработают ваши насосы, замигают лампочки и потянет холодом. Но куда интереснее, как он опишет воображаемое будущее. Поверьте мне, я ведь его знаю – он ужасный хвастун и не преминит что-то сочинить.
Я очень хорошо помню, каким он был в Крыму. Вместе с одним поэтом они на пару ловили скорпионов и заставляли их пожирать друг друга. Скорпионы водились в долине неподалеку. Знаете, мой молодой московский друг, они так и стоят у меня перед глазами – вдвоем, толстый и тонкий, охотились там за ними и приносили их в стеклянных банках на дачу. На даче они устраивали скорпионам гладиаторские состязания. Два скорпиона сажались в стакан, а потом в стакане они вступали в драку, и сильный пожирал слабого. Так отбирались самые сильные скорпионы; потом этих силачей стравливали друг с другом, пока не остались только сильнейшие. Победителем этого состязания оказался поэт – у него был скорпион, который мог пожрать любого другого скорпиона, сколько бы их ни подсаживали ему в стакан.
Да, коллега, я заметил, что самые лирические поэты нет-нет, а произведут нечто кровожадное. Но и наш писатель не отставал – я тогда и понял механизм его сочинительства. Он ведь пишет о себе и то и дело рассказывает, героем каких переделок он побывал, в каких дуэлях участвовал.
Мы тогда покупали вино в больших жестяных чайниках, которые были принадлежностью всякого путешествующего. Чайники надевали за ручки на два длинных шеста, двое мужчин брали каждый шест за концы и, сопровождаемые всеми, двигались в деревню. В деревне все чайники доверху наливались молодым белым вином. Крестьяне-болгары, жившие неподалеку, брали за кружку вина, вмещавшую полбутылки, пять копеек. На обратном пути тащить чайники было тяжело, носители шестов часто сменялись. Устраивались привалы для отдыха, садились на горячие от солнца каменные ступеньки болгарских домиков. Терпения, разумеется, не хватало, и пить начинали на этих привалах – сосали вино из носиков чайников; и на дачу приходили уже слегка навеселе. И на этих привалах наш писатель тут же сочинял истории, а внимательный слушатель мог понять, что все они сделаны из чужих жизней, из баек, рассказанных накануне. Мало того что он приписывал себе идею банок со скорпионами, он врал вдохновенно – в глаза очевидцам истинных событий.
Так что, будьте покойны, настоящее приключение он не упустит. И рассказывать он будет цветисто, как Шахразада. Да и ваши опыты известны – газетчики давно прозвали их строительством машины времени.
– Да неловко как-то – разменивать науку на балаган.
– А кому, как не вам? Кому?
Но, не дожидаясь его согласия, старик подсел к писателю и, заговорщицки оглядываясь, заговорил:
– А вам не хотелось посмотреть, как там – лет через сто? Что там будет в вашем прекрасном будущем?
– Можно и посмотреть. Вы случайно не о…
– Именно! Но учтите, здесь для вас пройдет несколько секунд, а в будущем вы проведете около часа. Смотрите, не отходите там от аппарата, а то он вернется без вас, автоматически.
– А почему же я?
– Мы с моим молодым другом не можем лететь, потому что должны оперировать рычагами машины в настоящем. Ну а кому, как не вам, автору чудесной утопии, первому увидеть то, как она воплотится в реальность? Да и расскажете об увиденном вы всяко лучше нас, косноязычных.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
