Слишком много желающих, чтобы заморачиваться именно твоими проблемами. Всегда найдется дюжина идеальных пар на наше место.
– Хорошо. Будем работать с тем, что есть. Если я поставлю вашу заявку уже сегодня, то при существующих темпах усыновления… – он побарабанил пальцами по столу, – а они, должен вам сказать, неудовлетворительны: очередь с каждым днем все растет, количество детей, оставляемых в приемниках и бэби-боксах, падает. Так вот, при существующих темпах, если ничего не изменится, вы можете на что-то рассчитывать лет через семь-восемь.
– Сколько?!
– Но я бы не планировал так скоро. Согласно букве «Закона об усыновлении» все пары равны, но вы же понимаете… Новые прогрессивные семьи особенно щепетильны во всем, что касается соблюдения их прав.
Да уж, однополые пары всех поставят на уши, если только заподозрят, что кто-то может их опередить. А кому охота ходить с клеймом расиста и гомофоба? Короче, ясно. Мы будем болтаться в конце очереди до морковкиного заговенья.
Может, ему денег предложить?
– Восемь лет! Мы не готовы столько ждать! Неужели нельзя как-нибудь… ускорить? Поставить в очередь в другом городе, например.
– В другом городе и без вас списки заявок по швам трещат.
– Э-э… возможно, я могу как-то помочь… отработать волонтером или еще как-нибудь…
Инспектор Васили быстро глянул на меня и снова уткнулся в бумаги. Заглотил наживку? Интересно, сколько он запросит… Только бы денег хватило!
– Отработать, – он словно попробовал слово на вкус. – Да, можно и так сказать.
– Я готов.
– Смотрите, сейчас вы – обычный двупол. Индекс социальной значимости у вас и вашей партнерши очень низкий, вам нечем доказать обществу, что ваша заявка важнее чьей-либо другой. Значит, надо сделать… что?
Не «жены» – да, как я мог забыть. «Муж», «жена» в этом здании – практически запрещенные слова, только «партнер» или «родитель».
– Сколько? – прямо спросил я. Наконец-то перешли к делу.
– Не сколько, а что. Сколько раз – потом посчитаете сами. Для начала вам надо написать заявление в Ювенальную палату с просьбой принять в состав присяжных. Вы же знаете, традиционалисты атакуют ювенальную юстицию со всех сторон, и приходится каждое слушание обставлять на манер общественного заседания. Чтобы поумерить негатив. Ситуация складывается очень удачно, хочу заметить, и этим надо пользоваться, пока есть такой шанс, потому что за каждое принятое решение присяжным повышают индекс, и вы сразу подниметесь в очереди на десяток-другой позиций.
Молчал я примерно полминуты. Не то чтобы язык проглотил, просто переваривал информацию.
– А вы… уверены, что я смогу? Там же, наверное, столько всяких подводных камней! В новостях всегда рассказывают, что только прочтение дела занимает несколько дней, а то и недель. Это, выходит, даже на поверхностное изучение я убью пару месяцев?
– Да от вас ничего такого не требуется! Незачем вникать в подоплеку каждого дела. Будете ходить только на последние, вердиктные заседания.
– Но там же…
– Выносится приговор, да. Но вам-то – какая забота? Просто одобряйте все решения, больше ничего не нужно.
– Но я ничего не понимаю в юриспруденции! Я же, черт возьми, строитель, а не юрист!
– Не волнуйтесь – там таких большинство. Судейские их кличут «потомственными», а есть еще «социальные», которые за субсидии отсиживают. А что делать, если по доброй воле никто не идет общественным заседателем в Ювенал?
Не могу сказать, что его предложение было мне по душе. Тянуло от всей этой истории каким-то душком.
Инспектор собрал мои документы, перебросил через стол.
– Вижу, вам трудно решиться. Понимаю. Пока я впишу вас в очередь на общих основаниях. Но имейте в виду: у меня запрос на четверых, если до завтра вы не надумаете, боюсь, я больше ничем не смогу помочь.
Холеные пальцы поправили табличку, снова ослепив меня зайчиком.
– Ничем, – повторил он.
Дома меня ждал небольшой ураган. Анька набросилась прямо с порога.
– Ну! Не молчи же! Рассказывай!
Я легонько ущипнул ее за нос.
– Какая нетерпеливая! А мужа накормить? Накорми, напои, спать уложи, а потом – расспрашивай.
– Напоить могу, а покормить и спать – потерпишь. Забыл, что мы к Суриковым идем?
Конечно, я не забыл. Анька всю неделю только об этом и говорила – у наших друзей, Дениски и Риты Суриковых, недавно родилась вторая дочка. В начале месяца маму наконец отпустили домой, и в полный дом счастливых родителей потянулось настоящее паломничество знакомых двуполых пар – посмотреть на маленькое чудо. Не так и много нас осталось.
А собственные дети – такая редкость.
Никогда не спрашивал, есть ли у Суриковых друзья среди прогрессивных. Наверное, им тоже хотелось бы посмотреть.
– Ты долго будешь меня мучить? Говори наконец! – Анька даже ногой топнула от негодования. – Вечно ты меня дразнишь!
– Да все нормально. Заявку оставил, но ты же понимаешь, очередь очень большая. Придется подождать.
– Сколько ждать? Полгода? Ужас, если больше! А вдруг целый год, я же не выдержу!
Разве я мог сказать ей правду?
– Пока не ясно, Анютиноглазка. Желающих много, но мне предложили вариант… – я покрутил пальцами в воздухе. – Терпи, казачка, мамой будешь!
– Правда?
Я ушел в ванную, включил воду и сделал вид, что не расслышал. Предложение радужного инспектора Васили мне активно не нравилось.
Аньке хватило информации, чтобы всю дорогу болтать не умолкая о том, как мы будем жить втроем, что нужно переделать в маленькой комнате, которую мы уже много лет, не сговариваясь, называли детской.
Суриковы встретили нас радушно, но с некоторой долей усталости. Мы были допущены лицезреть сокровище, только в масках, конечно, чтобы – боже упаси! – не занести какую-нибудь инфекцию.
Малышка выглядела сытой и довольной. Она задорно улыбалась нам слюнявым ротиком, нисколько не испугавшись очередной делегации новых лиц. Потом Суриковы, конечно, плюнули на строгости, и Аня с Ритой снова отправились гукать и умиляться. Даже, по-моему, кормили вместе – в смысле кормила Рита, а Аня только держала, но была на седьмом небе от счастья.
Дэн пока предложил сыграть пару партий в новую настолку, и через пять минут мы уже азартно стучали фишками. Он играл хорошо и, честно скажу, выглядел вполне довольным жизнью.
Я ему страшно завидовал.
Две дочки – свои, не приемные! – настоящая, полная семья. Суриковы лет на пять нас постарше, но первая дочь уже почти взрослая, а теперь появилось еще и второе, маленькое солнце этой семейной вселенной.
– А где Стаська? – спросил я. – Давно ее не видел.
– Э-э, – Денис чуть поморщился. – С подружками где-то болтается. Мы ей в последнее время не слишком интересны, переходный возраст, «я теперь взрослая, решаю сама» и все такое. Психолог сказал: не мешать. Мол, перебесится, повзрослеет, все войдет в норму.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
