– И где документы на шестой участок? – он сдвинул букет, за которым пытался спрятаться юрист, по возрасту раза в полтора превосходивший генерального директора.
– Михаил Михайлович, в мэрии тормознули. У них сомнения по границам и…
– Какие сомнения? У нас что, нет справок из кадастра?
– Есть. Я разберусь, Михаил Михайлович.
– Так быстрее разбираться надо! Чего вы здесь торчите?
– Но вы ж вызывали…
– Я вызывал с готовыми документами, а не для того, чтоб слушать, почему их нет! Езжайте и решайте вопрос!
– Михаил Михайлович, пять часов – в мэрии нет никого.
– Значит, завтра, прямо с утра, езжайте!
– А завтра суббота, – жалобно произнес юрист.
– Черт!.. – Михаил Михайлович взглянул на календарь, висевший на стене, – правда, суббота, – и вдруг улыбнулся, – сколько интересного узнаешь от подчиненных!.. Ладно, – смилостивился он, – но, чтоб в понедельник бумаги лежали на подписи у мэра, а во вторник были у меня.
– Но вы ж знаете, как он подписывает!..
– Послушайте, Марк Моисеевич, я все прекрасно знаю, но я говорю так, как должно быть сделано. По-моему, я даю достаточно денег, чтоб вопросы решались без проволочек.
– Конечно, – юрист вздохнул, – я могу идти?
– Идите.
Через зарешеченное окно Михаил Михайлович видел, как он сел в машину и стремительно умчался, словно боясь, что шеф найдет ему еще какую-нибудь работу.
Михаил Михайлович закурил, разглядывая людей, суетившихся на разных этажах недостроенного дома (его людей и его дома); на КамАЗ, с бульканьем сливавший раствор в железный короб (его КамАЗ и его раствор), а за ним ожидал очереди следующий КамАЗ – с кирпичом, и он тоже принадлежал ему. Все это давно утянуло его в сладостный омут могущества и власти; правда, иногда (в основном, именно по пятницам) закрадывался странный вопрос – а зачем все это? Чего ему не хватает? Сразу вспоминались благодарные художники, пригласившие его в пахнущие свежей краской мастерские. Тогда, слушая бестолковые полупьяные разговоры, Михаил Михайлович впервые подумал, насколько привлекательней выглядят яркие холсты безвестных лохматых ребят, в сравнении с серыми громадами, которыми он, депутат городской Думы, утыкал весь город. Мысль была мимолетной, но с тех пор она почему-то периодически возвращалась…
– Твою мать!!.. Ослеп, что ли?!..
Михаил Михайлович мгновенно вынырнул из смутных ощущений, но окрик, естественно, относился не к нему, являясь лишь производственным моментом. Михаил Михайлович усмехнулся – отлаженный механизм прекрасно обходился без его участия. …Еще б сломать нашу бюрократию… или проще сменить юриста?.. Хотя нет, хитрый еврей во вторник наверняка принесет все, что требуется… Михаил Михайлович посмотрел на часы. Больше он никого не вызывал, а сам сюда никто не приедет в половине шестого – значит, и больше тут делать нечего. Открыв дверь, он бросил в кучу мусора букет, который до понедельника окончательно завянет; вылил воду, поставил на стол пустую банку, и в это время зазвонил мобильник. Михаил Михайлович взглянул на дисплей, но тот констатировал, что абонент неизвестен. Это вносило определенную интригу. С другой стороны, какая интрига могла существовать в четко спланированной жизни?.. Все же Михаил Михайлович попытался ее придумать, но в памяти всплыли лишь фрагменты утренней планерки и вопросы, которые к понедельнику подсознательно выстроятся по степени важности в четкий список; возникло лицо жены, но она не имела своего номера в списке, являясь на полотне жизни лишь фоном, то есть, самой неприметной, хотя и весьма важной деталью.
Был на том полотне и еще один фрагмент, становившийся с каждым месяцем все бледнее и бледнее. Михаил Михайлович сожалел об этом, но всегда приходил к выводу, что, может, так оно лучше, ведь Павлик – мальчишка умный, и пока есть возможность учить его в престижной лондонской школе, пусть учится. К тому же, они вряд ли б ужились с Ольгой – его новой женой, а на месяц каникул каждый может собрать волю в кулак, чтоб выглядеть счастливым.
Кроме Павлика, от первой жены в памяти осталось имя Лена, ощущение жестких от перекиси волос, и голос, который даже пресловутое «я тебя люблю» произносил с какими-то металлическими нотками. …И угораздило ж меня тогда!.. Ну, ничего – все в прошлом, а Павлик… с хорошим английским и европейским образованием приживется в нормальной стране, где справки с гербовой печатью не вызывают сомнений в мэрии… …Черт!.. – усмехнулся Михаил Михайлович поднес к уху не умолкавший телефон, – кто ж это такой настырный?..
– Слушаю!
– Михаил Михайлович, – произнес женский голос, – это Ковригина, помните?
– Какая Ковригина? – голос разочаровал его, то ли тембром, то ли интонациями, то ли тем, что в словах не было ничего неожиданного – похоже, очередная дольщица со своими проблемами. …Почему они считают, что я должен всех их помнить поименно?.. И, вообще, почему они звонят мне, а не в отдел продаж?..
– Как, какая? – удивился голос, – я думала, вы меня на всю жизнь запомните, – голос засмеялся, – Тамара Васильевна. Улица Землянская, 24. Забыли уже?
– Ах, это вы… – Михаил Михайлович вспомнил упрямую дамочку, с которой пришлось биться почти год, прежде, чем она соизволила освободить участок, – мы ж, кажется, все закончили. Или еще какие-то проблемы?
– Нет, что вы! Никаких проблем – все замечательно! Я просто хотела предложить вам интересный, на мой взгляд, вариант. У моей подруги тоже есть участок в центре. Тридцать две сотки. И она готова продать его.
– Так пусть продает, – не понял своей роли Михаил Михайлович, – я ж не риэлтер.
– Я понимаю, но с риэлтерами она не хочет связываться. У нее есть для вас, как говорят, «специальное предложение».
– Прекрасно. Приезжайте в понедельник в главный офис часам к одиннадцати и там…
– Михаил Михайлович, – перебила Ковригина, – у вас там вечно столько народа, а разговор конфиденциальный…
– То есть, вы хотите назначить мне свидание? – догадался Михаил Михайлович.
– Зачем вы так? – смутилась Ковригина, – может, просто если у вас будет время, заедете ко мне? Я вам покажу документы на участок и…
– Дружить домами мы не будем – это я вам сразу говорю, – перебил Михаил Михайлович.
– Я ж не прошу, чтоб вы приезжали домой. Побеседуем у меня в магазине… Впрочем, если вы так все поворачиваете, извините, – и связь оборвалась.
…Странные люди… – Михаил Михайлович сунул телефон в карман, – а, с другой стороны, нормальная русская тетка. Хорошо, если б все были такими, а то ведь норовят найти недоделки, да еще устранить их за мой счет… А участок в центре, тридцать две сотки – это интересно. Надо будет отправить к ней Марка Моисеевича…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
