– Ну как ты там жил, что поделывал кроме работы? – Лора повертела пальцами прядь его посветлевших волос.
– Да дел было полно – и по дому, и так… – пожал он плечами. – Попугая ловил…
– Попугая? – изумилась Лора. – Откуда там попугаи?
– Наверное вылетел у кого-то из клетки, а дорогу домой, говорят, даже самые умные из них на найдут. А может быть, не хотят в клетку, выбирают свободу. Жаль было беднягу. Пока в садах урожай не убрали, он еще как-то кормился, а когда осень подступила, ничего, кроме рябины, не осталось. Ночи холодные, корма нет, да еще и вороны бьют чужака… Отец наладил ему кормушку, положили туда всего – крупы, семечек, арбуза кусочки, яблоко – в общем, шведский стол ему устроили, мы же не знаем, что попугаи едят. В зоопарк звонили – может, отловят для себя. Там сказали, что возможности нет, но если мы сами поймаем, то возьмут. Орешками, говорят, приманите, ни один попугай перед орешками не устоит. Ну взяли мы клетку, орешков насыпали, не тревожили, чтобы привык там кормиться. А захлопнуть клетку не можем – он и на двадцать метров к себе не подпускает. Мы с отцом целую систему веревочек и блоков соорудили, чтобы опустить дверцу на расстоянии. Поймали-таки беглеца. Брат отвез его в зоопарк.
– Как интересно! – оживилась Лора. – Надо детям рассказать. Давай съездим все вместе в зоопарк, покажем им спасенного попугая.
– Обязательно, – согласился Евгений, – в этот же выходной. Ну а здесь как было без меня?
– Тоскливо, – сказала Лора. – Папы у детей нет, мужа у мамы нет… Я не представляю, как живут одинокие женщины. У меня хоть дети есть…Знаешь, я так неотступно думала о тебе, что даже стихи сочинила.
– Ну-ка, ну-ка… Давай.
– Как дни безрадостно похожи,Скучны, длинны – уехал ты…Мне всё мерещатся в прохожихТвои походка и черты.Ещё хранит твоих объятийЧуть слышный запах табакаМоё растрепанное платье,Тебя ласкавшая рука…Прижать бы к сердцу в пылкой ласкеВолос пшеничное жнивьё!Ты – мой триумф, моё фиаско,Восторг, отчаяние мое…
– Ах, ты моя Сафо! – растроганный Евгений притянул жену к себе и поблагодарил нежным поцелуем. – Только почему «фиаско», «отчаяние»?
– Это мой страх, боязнь потерять тебя, – помолчав, пояснила Лора.
Евгений широко раскрыл глаза и с удивлением посмотрел на жену.
– Ну ты сейчас молодой, юноша, можно сказать, вдобавок красивый…
– А раньше не был?
– Был, был, конечно, хотя и по-другому, но мы тогда были почти ровесниками, – уточнила Лора. – А сейчас ты чуть ли не на двадцать лет меня моложе.
– Ну это почти незаметно.
– Ещё как заметно! И на тебя будут вешаться девчонки, среди которых есть и смазливые, и хваткие…
– Я же не бабник, ты знаешь, шашни не для меня. И тебя люблю. – Евгений снова, едва касаясь губами, поцеловал щеку жены. – Да и занят я делом поважнее, чем любовные приключения.
– А вдруг в какой-то момент не устоишь…Полигамия у мужиков в крови.
– Ну ты как Умная Эльза из немецкой сказки, которая, спустившись в погреб, видит топор на стене и начинает рыдать, представив, как выйдет замуж, родит ребенка, как ребенок заглянет в погреб, а на него упадет этот топор и убьет его…
Лора рассмеялась. – Критику принимаю.
– Так что выбрось из головы эту муть, – заключил Евгений. Лора погладила руку мужа. Крепкая мужская рука, а кожа нежная-нежная, как у ребенка. Она покосилась на свои руки, безвременно стареющие – вены, вьющиеся синими шнурами, стали явственно обозначивать свои русла под кожей. Бесконечные стирки и уборки, полупудовые сумки с провизией, которые приходилось таскать, особенно за время отсутствия мужа. «Седину можно скрыть подкраской, – думала она, – морщины разгладить кремами и масками, пластической операцией наконец. Руки не обманут никого.»
– Слушай, а нельзя ли и мне «помолодиться»? – вырвалось вслух ее беспокойство.
– Не сейчас, – ответил Евгений. – Мы же это обсуждали, – напомнил он. – Иначе что получится – сначала отца у детей не стало, потом не будет и матери…
– Как это не будет?
– Ну внешне совершенно чужая тётка. Как это детям объяснишь?
Да и подозрительно будет для тех, кто нами интересуется. Живо просекут, в чем тут дело.
– А если немного? Только чтобы по годам до тебя чуть-чуть дотянуться… – Она умоляюще посмотрела на мужа. Что бы он ни говорил, что бы ни обещал, Лора женским чутьем ощущала неоднозначность ситуации.
Евгений задумался. Взгляд стал отстраненным, Лоре хорошо был знаком этот отсутствующий взгляд, обращенный внутрь, в собственные мысли, где шла скрытая и напряженная работа.
– Пожалуй, можно попытаться, – наконец вымолвил он. – Чтобы немного подправить возраст, я думаю нужно сделать не весь курс инъекций, а остановиться на каком-то этапе. Но все равно надо найти женщину, похожую на тебя. Хотя на тебя никто не похож, ты единственная и неповторимая! – весело воскликнул Евгений. – Не волнуйся, – он погладил жену по голове, – я как только оформлюсь на работу, начну регулярно навещать морг – якобы в поисках материала для опытов. Со временем подходящий экземпляр обязательно отыщется – с твоим цветом волос, глаз, типом лица. Это на всякий случай, чтобы избежать заметных изменений внешности.
Лора благодарно обвила руками шею мужа.
– А как ты думаешь, надо ли признаться Бородину в ваших метаморфозах? – спросила она в мыслях об их будущем и в первую очередь о будущем мужа.
– Не надо бы, но придется, – отозвался Евгений. – Мы же устраиваемся к нему на работу и нужно пояснить, кто есть кто. Но раскроемся только в части изменения внешности, не более. – Он тихонько зевнул, прикрыв рот ладонью. – Пойдем, роднулька, уже поздно. Завтра хлопотный день.
* * *
Через несколько дней в институт, возглавляемый академиком Бородиным, были приняты по конкурсу два молодых и талантливых научных сотрудника – Шашин Олег Николаевич и Копонев Сергей Викторович.
* * *
Выйдя из парадной Радиокомитета, Варя побрела к метро. Впереди шумела Пятницкая улица, живя своей обычной суетливой жизнью, много раз виденная, она ничем особенным не останавливала ее внимания. Тяжелый нервный день остался позади, но к облегчению, которое Варя всегда испытывала, закончив трудную работу, сейчас примешивалась тоска от ощущения, что так будет всегда. Изо дня в день. Одно сбросишь с плеч, следующее уже на подступах. В череде ежедневных событий, происходящих в стране, постоянно присутствует нескончаемая цепь ее повседневных обязательств по их отслеживанию, освещению, осмыслению, яркой подаче. Ее добросовестная и обстоятельная натура уныло констатировала, что как бы ни была интересна журналистская профессия, продыха в жизни у нее не будет. Одна отдушина – любовь, Андрей. Но где он?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
