Они вернулись в посёлок, частным сектором выехали на северную окраину. С асфальта ограничивающей посёлок дороги, вправо, через поле уходила чуть накатанная колея. Олег осторожно съехал на грунт, выровнял машину по гребням. Не спеша, чуть надавливая на педаль газа, двинулся в сторону Долбино. Метров через триста дорога раздваивалась, Олег повернул налево, вниз, к железной дороге и блестевшей в кустах воде. Проехав ещё полкилометра, они оказались на берегу небольшой речки. Через неё был перекинут не внушающий доверия деревянный мост, способный выдержать пешехода или телегу, но не машину более тонны весом. Олег с Фёдором прошлись по мосту, исследуя его на предмет безопасного проезда.
— Проехать, мы проедем, мост выдержит, — сказал Олег, дойдя до другого берега, — но меня смущает вот это, — он указал на петляющую между речкой и железной дорогой грунтовку.
— Нормальная дорога, — не согласился Фёдор, — кое-где даже камнями подсыпана.
— Вот именно. Размывает, значит. Смотри, — он спустился с моста вниз, к самому урезу воды, — видишь, как затопило? В прошлом, оказывается, эта речка полноводней была. Поэтому сейчас уровень воды выше стал.
Действительно, сквозь медленно текущую воду было видно траву, растущую у моста ещё на два-три метра до бывшего берега. На обоих берегах были подтоплены кусты, кое-где вода не дошла до дороги всего несколько метров.
— Был бы у нас джип, ну, вездеход, пробрались бы. Давай рисковать не будем, полем проедем.
Фёдор согласился. Они вернулись в машину, сообщили женщинам о своём решении. Возражений с их стороны не последовало.
Поднявшись на поле, они повернули налево и без проблем доехали до разделительной черты. За ней дорога исчезала, сразу начинался кочковатый луг. Разделившись, Олег с Фёдором пошли вдоль временного стыка. Дойдя до пологого спуска к реке, Олег увидел вдали, у железной дороги, рядом с последней опорой контактной сети, маленькую коробочку милицейского уазика-"буханки". Дрезина всё так же стояла, никуда не уехав. Вдоль разрыва вместе перемещались путейцы и пара милиционеров. Чем они занимались, Олег разглядеть не смог, слишком большое расстояние отделяло его от железной дороги. Посмотрев, он вернулся обратно. Фёдора ещё не было.
— Там есть дорога? — беспокойно спросила Вероника, выйдя из машины.
Солнце припекало вовсю, нагретый воздух быстро высыпал на её лбу мелкие капельки пота.
— У реки не проехать, подождём, что Фёдор найдёт. Вот он, возвращается, — Олег, прикрыв глаза рукой, смотрел в сторону солнца.
В траве без устали стрекотали насекомые, воздух был наполнен пьянящим луговым ароматом. "Если ничего не найдём, придётся по шоссе ехать. Как-нибудь с ментами договорюсь, деньги у меня ещё есть", — думал Олег, смотря на приближающуюся фигуру Фёдора.
— Ну, что? — опередив Олега, нетерпеливо спросила Вероника.
— Есть! — Фёдор выглядел очень довольным, — дорога не дорога, а что-то вроде тропы, по которой стадо на пастбище гоняют. Проедем! — добавил он, уже привычно садясь в машину.
"В форме ему должно было быть очень жарко", — думал Олег, объезжая ямы и рытвины, буквально ползком пробираясь по краю поля из 2008 года, — "а он даже фуражку не снял. Ничего себе, терморегуляция у человека!". После двадцати минут такой езды показавшаяся слева утоптанная копытами тропа показалась Олегу автобаном. Скорость выросла до тридцати километров в час, не прошло и двадцати минут, как вдалеке показались первые огороды крайних домов Долбино. Миновав небольшую рощу, они оказались на той самой дороге, по которой ехали ночью Олег и Вероника. Ещё немного и запылённая машина вкатилась в открытые Фёдором ворота. Было около двух часов дня.
Олег выложил на крыльцо все покупки из багажника, спросил:
— Машину можно за дом загнать? Что б через ворота не увидели?
— Ставь, — Фёдор не мог налюбоваться компактным сепаратором.
Олег аккуратно заехал в промежуток между домой и баней, остановив машину ближе к дому. До колодца осталось полтора метра, до бани около шести. Увидеть машину с улицы стало невозможно, её со всех сторон прикрывали стены дома, бани и сараев, а также растущие за колодцем высокие кусты жимолости вперемешку с малиной.
Пока хозяева заносили вещи в избу, Олег снова сполоснул машину, потратив на это всего одно ведро чистой колодезной воды. Поставил сигнализацию на сервисный режим, чтобы ненароком не завыла и не замигала, а немедленно отсылала сигнал тревоги на брелок.
За всеми этими занятиями его застал Фёдор, уже переодевшийся в полотняные штаны и такую же рубаху с распахнутым воротом.
— Сегодня банный день, — сообщил он Олегу, присевшему в тенёк на завалинку.
— Воскресенье, верно.
— Какое воскресенье? — удивился Фёдор, — с утра суббота была, — у вас в будущем, часом, дни недели не переименовали?
— Нет, — Олег немного задумался, — точно, двадцать второе июня в воскресенье будет, через год, когда немцы нападут.
Фёдор помрачнел.
— Слушай, ты про войну говорил, — он немного замялся, пытаясь сформулировать вопрос, — как мы воевать будем, как победим, — он снова замолчал. Олег ждал, уже догадываясь, о чём он спросит, — а с нами что будет?
Олег молчал, не зная как ответить. Что можно было сказать этому отличному мужику, растящему троих самых прекрасных деток на свете? Добившемуся, как догадывался Олег, руки и сердца весьма непростой девушки Антонины. Что ему можно было сказать? Олег мысленно выматерился. "Если нечего сказать – говори правду" вспомнил он изречение древнего философа. Только правду, решил он, и будь что будет.
— Из вас пятерых в живых останется только Полина, — единым дыханием отрубил он.
Фёдор качнулся, но удержался на ногах. Олег с тоской смотрел, как злая весть пробивает его сердце и уже начал жалеть о своём решении. Но Фёдор выстоял. Сжав кулаки, он минуту стоял с невидящими Олега глазами, потом как-то резко выдохнул и расслабился.
— Антонина знает? — спросил он уже практически спокойным голосом.
— Да, — Олег почувствовал, как его тоже прохватывает мандражная волна, — Вероника утром сказала.
Фёдор кивнул, сел рядом. Помолчав несколько минут, он спросил Олега:
— Что надо сделать, чтобы этого не случилось?
— Ну… — Олег хотя был готов к такому вопросу, но несколько растерялся, — самое простое, — уехать вместе с нами в Харьков, — другие варианты ему почему-то в голову не пришли.
— Бежать, значит, — Фёдор опёрся руками на завалинку, повернулся бледным лицом к Олегу, — нет в бегстве спасения, поверь мне, Олег. Отец мой не стал бежать от плохой жизни. Не у себя, нет, — он заметил сомнение в его глазах, — бедно жили крестьяне здесь при царе, очень бедно. С детишками на пашню, на покосы ходили. Возьмут с собой самых малых и ребят постарше, краюху хлеба, лук и картохи немного. Вот и вся еда. Целый день под солнцем, родители робят, старшие за младшими смотрят. Жара, оводы. Каково ребятёнку, представляешь? Идут вечером домой, чуть не плача, — помолчал, нехотя продолжил. — Отец мой станционным смотрителем был, жалованье неплохое получал. Но как увидит этих ребятишек, обгоревших, уставших, искусанных, всё у него внутри переворачивалось. Поэтому пошёл за большевиками в семнадцатом, не мог видеть страдания народные.
— Лучшего хотел, — добавил Фёдор после длительной паузы. Олег молчал, поражённый силой, с какой говорил эти слова железнодорожник.
— Вот, — продолжил Фёдор, — оказалось, что жизнь стала у вас лучше, а счастья у народа не прибавилось. Не нужно оно вам, понимаешь? Зачем тогда к вам ехать?
Олег обалдел. Такого от кандидата в покойники он не ожидал. Ладно, на себя ему наплевать, но жена, дети!
— Слушай, Фёдор. Я понимаю, — ты не хочешь в это верить. Дай сказать, — остановил он ответный порыв Фёдора, — можешь считать меня кем угодно, но я на твоём месте хотя бы детей вывез. Они то в чём виноваты? Ты про счастье народное говорил, а про своих детей подумал? Про их счастье?
— В сиротство предлагаешь их отправить при живых родителях?! — Фёдор встал, почти вплотную подошёл к якобы расслабленно откинувшемуся на стену дома Олегу, — какое счастье ребёнку без отца с матерью?!
— Сядь! — жёстко сказал Олег. Он мог в любой момент уронить Фёдора на землю, заранее подтянув правую ногу поближе к телу. Носок его туфли был аккурат напротив коленной чашечки левой ноги разгневанного отца. Один удар и Фёдор рухнул бы на траву как подкошенный, — сядь, мы ещё не закончили, — спокойнее повторил он, многозначительно покачивая носком подтянутой ступни. Фёдор немного утих, вернулся на завалинку, но на Олега старался не смотреть. С крыльца выглянула обеспокоенная Антонина
— Вы так громко разговариваете… — начала, было, она, но, натолкнувшись на взъяренный взгляд мужа, юркнула обратно в дом. Такой домострой Олег мысленно одобрил. Пододвинувшись поближе к стене и обхватив притянутое колено обеими руками, он начал говорить нарочито спокойным и размеренным голосом, сменив дальнюю перспективу на ближнюю.
