Как же я ошибался… Самоуверенный болван! Просто я ещё не знал Старшову. Смешную девчонку, умную, нежную, страстную… Можно перечислять до утра. А потом взял и просто выгнал её. Просто выгнал.
Нет, ну как выгнал — я просто больше не могу делать вид, что она мне безразлична, мне стало тяжело быть рядом, я стал привязываться. Ну и испугался повторения истории с бывшей женой. Когда была история с Колином, чуть с ума не сошёл, увидев, как он её лапал. Думал, убью его просто — у него прямо мания на моих женщин, именно на моих! И какое же было облегчение, когда Старшова сказала, что он ей вовсе не нужен, и это было видно по лицу, когда мой братец пытался её обнимать.
А вот со мной ей было приятно. Точно знаю. Только вовсе не уверен, что она прониклась ко мне так же, как я. Она не простит мне принуждения к браку в начале. Я сам бы не простил себя за это. Но тогда я ещё не знал, что фальшивая жена станет для меня нужной по-настоящему.
Нет, ну так сидеть на попе ровно тоже не дело. Раз уж она так мне нужна, нужно всё же поговорить. Я же не трус. Ну и пусть скажет, что ненавидит меня, не прощает, посылает в дальние края, отлучает от церкви… Зато я буду знать, что не слабак, и я попробовал.
Решено. Завтра же увезу её с работы и всё скажу. Пусть сама решает, что теперь ей со мной делать. Нам ведь было хорошо вместе. Она меня любит. Может быть…
20
Утром после бессонной ночи ушло много времени, чтобы привести себя в божеский вид. Полночи слова всё подбирал и думал, думал, думал…
В офис приехал ровно в девять, чему удивились сотрудники, которые привыкли к тому, что я всегда на работе заранее. Сегодня мне не до работы, ни на чем не смогу сосредоточиться. День будет непростым, всё придётся перепроверять за самим собой.
Остановился напротив стола Кэт. Он был пуст. Она не пришла ещё? Странно, за всё время работы со мной она опоздала лишь раз — в самый первый день, и то я тогда придрался. Потом сжалился и разрешил приходить за двадцать минут, так как девчонка уже шустро управлялась со всем. Почему же сегодня она вдруг так опаздывает? Что-то случилось? Ощутил волнение.
Прошёл в кабинет и снял пальто. Повесил его в шкаф и сел за стол. Включил компьютер. Первым делом необходимо ответить на почту. Пока листал письма, всё поглядывал на часы.
Девять-десять, Старшовой по-прежнему нет. Ладно, подождём ещё.
Девять-двадцать, и я начинаю сердиться и одновременно продолжаю переживать. Она никогда себе такого не позволяла. Точно что-то случилось. Но почему тогда не позвонит и не предупредит?
Девять-тридцать. Ну хватит, сам тогда позвоню и узнаю, по какой чёртовой причине она не явилась на работу. Прогулять решила?
— Алло, — ответила девушка после череды длинных гудков в трубке.
— Старшова, а ты где? Ты время видела?
— Простите, мистер Донован. Я как раз сейчас собиралась вам звонить.
Мистер Донован? Ну ясно, мы теперь снова на официал перешли, так как вроде как разводимся, и умная девочка Кэт приняла решение держать субординацию.
— Я заболела и открыла больничный лист, — говорила она.
— Чем ты больна? — строго спросил её.
— Не беспокойтесь. Обычная простуда. Но несколько дней меня в офисе не будет.
— Ясно. А ты сейчас где? — спросил я не в тему.
Повисла пауза. Она растерянно спросила:
— А зачем вам это знать? Я ведь вам больше не жена.
Потому что я хочу знать, куда она пошла. Квартиры съемной у неё сейчас нет. И ещё хочу понимать, что за ней кто-то приглядит во время болезни.
— Хочу знать, что ты не в одиночестве болеешь, и тебе есть кому таблетки купить.
— Спасибо за заботу. Я не одна, — отозвалась Кэти.
— С кем? — выпалил я.
— Мистер Донован, вы задаёте слишком личные вопросы, — стала явно сердиться она. — Я не обязана вам отвечать.
Не обязана. Но я хочу знать!
— Ты у матери?
— Да какая разница тебе? Простите… Вам.
— У матери или нет?
— Да, у неё. Всё на этом? Допрос окончен?
— Окончен. Врача вызывали?
— Мистер Донован, — Кэти начала раздражаться от моей настырности. — Смею ещё раз вам напомнить, что вы сами решили разорвать этот брак. И поэтому я сама буду разбираться со своим здоровьем.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Заеду вечером.
Снова повисла тишина, потом растерянная совсем Старшова тихо спросила:
— Зачем?
— Поговорить хочу.
— Что-то срочное по работе?
— Именно.
— Тогда, конечно, приезжайте. Если это никак не может подождать.
— Никак не может. И врача вызови. Я проверю. До связи.
* * *
День был просто бесконечным. Только и торопил часы, чтобы дела на сегодня оставили меня в покое и я мог поехать к ней.
Тянуло туда так, будто если сегодня с ней не поговорю, то случится что-то страшное. Понятия не имею, откуда вдруг такое чувство, но я склонен доверять своей интуиции. И пусть я немного обманул Старшову, и разговор вовсе не имеет к работе никакого отношения, но он нам необходим. Пока всё ещё можно исправить.
Всё же не выдержал и уехал из офиса раньше, снова удивив свой персонал. Хотел перед визитом к ней заехать в один магазин и сделать покупку. Для Кэт. После магазина направился прямиком к её матери. Припарковался возле дома. Уверенно постучал в дверь.
— О, мистер Донован! — вежливо улыбнулась мне Хана Бенсон, когда открыла дверь.
Мать Кэти впустила меня в дом.
— Кэти сказала мне, что вы заедете с ней поговорить. Проходите в гостиную. Чай будете?
— Спасибо, — вежливо кивнул я. Не хочу ничего, хочу увидеть её. — Может, позже. Сначала дела.
— Понимаю. Сейчас я позову Катю и позабочусь о том, чтобы вас никто не беспокоил.
— Благодарю.
Мама Старшовой была предельно вежлива со мной, но глаза смотрели куда более внимательно и глубоко. Катя, наверное, уже успела ей рассказать о нашем расставании. Но она ничем не показывала своего негативного отношения, если оно и было — Хана умеет помнить хорошее. Я ведь помог уберечь от тюрьмы его супруга.
Сел на диван и стал ждать. Спустя непродолжительное время возле меня послышались лёгкие шаги. Повернул голову — Катя. Какая же она всё-таки красавица, и как же мне её не хватает. Я успел истосковаться по ней всего за несколько дней, что мы толком не общались, а потом вообще разъехались.
— Добрый вечер, — кивнула мне она и присела рядом на диван.
В руках у неё был белый лист.
— Добрый. Как себя чувствуешь? — спросил я её.
— Уже лучше, спасибо, — ответила она.
— Что-то по лицу незаметно, что ты болеешь.
— Простуда не такая уж сильная. Раз вы приехали, то… вот.
Она протянула лист, который держала в руках, мне. Я взял его и опустил глаза на бумагу. По мере прочтения и понимания, что это такое, лицо моё становилось всё более хмурым.
— Решила уволиться? — посмотрел прямо в её зелёные глаза.
— Да, — пожала она плечами. — Подпишите, пожалуйста.
— Почему же?
— Я нашла другое место. В Ливерпуле.
Рука сама собой сильно смяла лист с соответствующим хрустом.
— Осторожнее, — непроизвольно она накрыла мой кулак с её заявлением своей мягкой ладошкой. Потом встретилась с моими сердитыми голубыми глазами и отдёрнула руку. — Ну вот, помяли…
— Хочешь сбежать?
— Почему это сбежать? — нахмурилась она.
— Потому что ты бежишь. От меня. От того, что было. Своим увольнением.
— А вам какая разница? — она говорила глухо и смотрела в стену напротив. — Если и так, то что? Не могу я с тобой работать… после всего.
Значит, ей тоже плохо. Она испытывает ко мне чувства. Я сейчас их ощущаю даже в воздухе. Как я мог не замечать раньше? Сравнивать её с Даной и другими бессердечными стервами, считая, что и Катя себя однажды проявит не лучшим образом? А стоило всего лишь поверить ей, поверить ещё раз, чтобы снова стать счастливым и сделать счастливой мою Прекраснейшую из женщин.
Взял её лицо в свои ладони и прижался к её губам. Она на миг замерла, потом стала вырываться и разорвала поцелуй.
