чтобы защитить хрупкую женщину, которая будет рядом с ним. Ту, с которой он создаст семью и которая подарит ему детей. Мне жаль, что в твоей жизни все сложилось иначе. И, будь моя воля, я бы задушил твоего мужа собственными руками.
– Герман… обними меня, —подняв на него глаза, вмиг ставшие влажными, попросила она. – Я знаю, что у тебя есть другая женщина и что я замужем. Пожалуйста, просто прижми меня к себе ненадолго. Мне это нужно.
Он неловко притянул ее к своей широкой груди и шумно втянул в себя запах ее волос.
Варя ощущала тепло его тела, слышала, как громко стучит его сердце. Она обхватила его торс руками и затихла. Солнце медленно тонуло в море, осенние волны тихо шумели у камней, и ей было очень хорошо и спокойно стоять, прижавшись щекой к его груди.
«Как жаль, что ты не мой!» – с отчаянием вторила гулкому стуку его сердца ее собственная душа.
Глава 17
Странно, они спокойно провели ночь. Правда, Варе пришлось надеть спортивные брюки и майку – лечь спать рядом с ним в красивом белье она не решилась. К чему соблазнять человека, у которого есть другая женщина? А она есть, Варя убедилась в этом перед самым сном, когда Герман закрылся на лоджии и целый час разговаривал с ней по телефону.
«Что ж, Марии повезло больше, чем мне», – свернувшись клубочком под одеялом, вздыхала она, и ее сердце обливалось кровью от горечи. Теперь, когда Кулагин трепался по телефону со своей пассией, Варя отчетливо поняла, что влюбилась в него, влюбилась бездумно и глупо, и что, скорее всего, ее чувство останется безответным, потому что Герман, несмотря ни на что, являлся порядочным человеком. И Варя тоже всегда была порядочной. Совсем негоже порядочному мужчине, у которого есть постоянная женщина, заводить интрижку с замужней сотрудницей.
Герман вошел в спальню, быстро взглянул на Варю будто исподтишка, с чувством непонятной вины, и тоже забрался под одеяло.
– Варь, ты будильник завела?
– Да, – буркнула она в подушку. – Я встану немного раньше, и первой займу ванную.
– Хорошо. Спокойной ночи.
– И тебе спокойной ночи.
Она повернулась к нему спиной. Глаза жгли слезы. Сердце выпрыгивало из груди от отчаяния. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы он отодвинул одеяло, которым она поделила их постель пополам, в темноте притянул ее к себе и без лишних слов занялся с ней любовью. А она бы закрыла глаза на свое приличное воспитание, доставшееся от строгой мамы-учительницы, и отдалась бы ему без всяких обязательств, на одну-единственную ночь, в которую глупые обстоятельства свели их рядом. И потом ей бы не было стыдно смотреть в глаза Алику на судебных заседаниях, потому что чувство к Герману, вспыхнувшее и сжигающее ее изнутри, было чистым и искренним.
Но Кулагин предпочел остаться верным своим личным предпочтениям и даже не прикоснулся к ней.
Посокрушавшись некоторое время в темноте, Варя даже не заметила, как ее затянул в сети крепкий сон.
Весь следующий день они были заняты на форуме. Говорила от лица дилерского центра в основном Варя, а Герман, как и предполагалось, везде сопровождал ее и уверенно поддакивал. Он был в роскошном черном костюме и белоснежной рубашке и даже потрудился надеть галстук, отчего у Вари при взгляде на него захватывало дух. Но все же Герман не являлся ключевой публичной фигурой. Из двоих владельцев дилерского центра язык был подвешен у Журавлева. Кулагин же молча обеспечивал «крышу», разбираясь с вопросами опасными и криминальными, а балаболить перед камерами он не умел. Увы, к концу дня Варя начала понимать, что этим он нравится ей еще больше, и вконец отчаялась. Ей не хотелось причинять боль той незнакомой ей Марии, ведь она, скорее всего, любила Германа так же сильно, как и сама Варя.
Но Кулагин весь день не спускал глаз с Вари, и в его взгляде она читала такое же отчаяние, как и в своем сердце. Видимо, его порядочность в отношении женщин боролась с тайным желанием прижать Варю к себе еще раз, так же, как прошлым вечером на пляже, вдохнуть аромат ее кожи и волос, зарыться в них лицом, и ни о чем не думать.
В первый день они поздно освободились, и у них даже не было времени, чтобы снова спуститься к морю. После ужина Герман куда-то пропал, и Варя решила прогуляться по прилегающему к гостинице проспекту в одиночестве. Ей надо было навести порядок в своем сердце. Голова все еще немного гудела от напряжения, и она долго бродила среди пальм и магнолий, просто вдыхая свежий морской воздух и стараясь ни о чем не думать. Но разве можно не думать о Германе, когда он совсем рядом и даже спит рядом с ней, на другом конце кровати? Варя только еще больше измучилась. Через час совсем стемнело, осенняя сырость начала одолевать ее своим холодным дыханием, и она поспешила вернуться в номер.
Герман уже избавился от своего стильного костюма. Он сидел у барной стойки в джинсах и черной футболке, пил безалкогольное пиво с фисташками и таращился в огромный экран телевизора, по которому бегали футболисты в разноцветной форме.
– Привет! – Варя подошла к нему и села рядом.
– Где гуляла? – с интересом покосился на нее Кулагин.
– В парке, рядом с гостиницей. – Она отодвинула в сторону скорлупу от фисташек и взяла горсть орешков из пакетика.
Между ними ощущалось какое-то неуловимое напряжение, Варя чувствовала его сердцем. Как будто Герману не по себе от того, что она здесь, рядом. Он старался не смотреть на нее, упорно пялясь в экран, но Варя знала, что он делает это намеренно, чтобы не разговаривать с ней.
– Никогда не понимала, чем людям так интересна игра в футбол, – освобождая фисташку от соленой скорлупы, сказала она. – Ничего, если я займу ванную?
– Занимай, – кивнул он и продолжил смотреть на бегающих по полю футболистов.
Варя ссыпала фисташки обратно в пакет и направилась в спальню, к дорожной сумке, которая стояла в белом шкафу. Она извлекла оттуда гель для душа, пушистое полотенце и длинный розовый халатик из шелка. Конечно, она лукавила, когда говорила ему, что у нее все халаты прозрачные. Сейчас Герман занят футболом и вряд ли заметит, что она на себя надела, так что можно расслабиться.
Собрав в пакет расческу для укладки и средства для ухода за волосами и телом, Варя шумно захлопнула за собой дверь ванной.
Сбросив с себя всю
