"Менестрель" так и не узнал, была ли за ним погоня. Кого благодарить за свободу: собственную прыть и умение путать следы или Ульфарово попустительство? Расслабился уже в землях Лотаров. За то и поплатился: попался не погоне и даже не разъезду, а каким-то селянам, искавшим пропавшего мальца. Да мало что попался — сбежать не смог! Кому расскажи, позору не оберешься!
Впрочем, в тот день, по пути к замку Лотаров, неминуемое грядущее осмеяние меньше всего занимало мысли Марти. Доживи сначала! Тут уж — либо божья милость, либо могильная сырость: старый барон Лотарский знает его и в лицо, и по имени, и по месту службы. Навряд ли у героя осады Готтебри вдруг отшибет память настолько, что он не угадает в оборванном бродяге одного из своих разведчиков, тех, кого лично расспрашивал перед победным штурмом. Ох, расспрашивать барон умеет! И допрашивать, кстати говоря, — тоже… Ну и за кого ты нынче стоишь, барон Лотар? Все еще верен королю, или Вильгельма и тебя переманила, как многих?
Оказалось — верен. Так что вовсе не за красивые глаза Марти отдал селянской девчонке драгоценный амулет. За такую удачу не отдарить — навек удачи лишиться. И вот оно — в первую же ночь ей пригодился.
Что ж, думал невыспавшийся Марти, раз такой поворот, значит — судьба. Значит, ей нужнее. Откровенно говоря, королевскому псу было совсем неинтересно знать, какая такая нечисть завелась в Лотаровых лесах. Своих забот хватает, чего о чужих беспокоиться. Не о девчонке думать надо и даже не о молодом Лотаре, а о том, как быстрей в столицу добраться. В Оверте задерживаться не стоит: если Ульфар и его ночной гость все-таки послали погоню, у них вполне хватит ума и здесь его поискать.
Едва забрезжил рассвет, неудобный постоялец затребовал завтрак и еды, годящейся в дорогу — да поживей, бесы вас всех дери через три колена! Сонный трактирщик еще подумал: не иначе, Великий отец принял вчерашние молитвы слишком всерьез! Пусть в приличном заведении не место таким вот опасным типам, но уж лишние полчаса потерпели бы, чем носиться спозаранку как ошпаренным…
Впрочем, ни тени столь неприветливых мыслей достойный трактирщик не выпустил на радушную физиономию профессионального гостеприимца. Подогнал служанок, сам подсуетился — известное дело, пока постоялец готов раскошеливаться, он прав. И лишь проводив гостя, разрешил себе облегченно перевести дух и покачать головой: мол, надо же, и не чаял так легко отделаться. Отрадно видеть, что и среди ловцов удачи встречаются еще приличные люди.
Поддельный менестрель вполне представлял себе мысли трактирщика: не в первый раз. Обычно такое его забавляло; иногда, под настроение или по делу, он мог изобразить чванливого осла и затеять бучу; нынче же было все равно. Лишь зудело: скорей, нельзя задерживаться, опасно, опасно, опасно! Расплатился честь по чести, самолично заседлал подаренную бароном пегашку, выехал со двора, — и остановился в нерешительности. Обвел взглядом просторную, безлюдную по раннему времени площадь, — лишь в рыночных рядах начиналось уже утреннее оживление.
Будь Игмарт на месте застукавших его на шпионаже мятежников, уж он бы королевского лазутчика так просто не отпустил. Дорог много, но мест, какие не минешь — мало, и проследить за каждым нетрудно. Поставить людей следить за воротами, стражу расспросить, обойти постоялые дворы… долго ли? Скажем прямо, думал Марти, странно, что на въезде не взяли. Дадут ли выехать?
Тронул кобылу — не в паутину ведущих к воротам узких улочек, а через площадь напрямик, к магистрату. Очень кстати припомнилось оброненное вчера кем-то из посетителей "Королевского стремени": мэтр Огьен, мол, после визита его милости Анегарда совсем заработался, и ночует в своем архиве… видать, хорошо молодого барона припекло, щедро платит. Вот и еще раз Лотар меня выручает, усмехнулся Марти, спешиваясь у боковых дверей магистрата, под вывеской, изображающей книгу и перо.
Мэтр Огьен, архивариус славного города Оверте, оказался бойким юрким старичком. Лицом он был схож с печеным яблоком, а повадками походил на домовитую белку. Как и надеялся Марти, мэтр успел позавтракать и приступить к работе. Посетитель обнаружил хозяина архивов не без труда: тот сидел на верхней ступеньке шаткой стремянки, с поистине ураганной скоростью пролистывая растрепанный том.
— Мэтр Огьен, доброе утро! Не позволите ли…
Погруженный в изыскания архивариус и головы не поднял.
— Почтенный мэтр! — На сей раз Марти рявкнул так, что с полок посыпалась труха.
— А? Что? — Стремянка покачнулась, но устояла. — Что вы кричите, молодой человек? Что вам угодно?
— Я хотел бы написать письмо.
— Так пишите. Вон стол, — мэтр махнул рукой куда-то вглубь, — там есть и бумага, и перо с чернилами.
— И отправить. Скоростной почтой, — уточнил, понизив голос, Марти.
— Отправим, — мэтр Огьен безразлично отмахнулся, как будто речь шла о чем-то столь же скучном и рутинном, как подшивка магистратских счетов или, к примеру, поиски позапрошлогодних решений земельного суда. — Пишите пока, а я тут… — и снова уткнулся носом в книгу. Марти чуть заметно пожал плечами и пошел на поиски обещанного стола с бумагой, пером и чернилами.
Искомый стол обнаружился в самой глубине архива, за полками, у окна. Марти присел, взял лист бумаги, на миг задумался: секретная почта стоила дорого, тем дороже, чем больше слов…
Он уложился в дюжину, не считая имени адресата.
И вышел из архива с пустым кошельком. Зато мэтр Огьен и впрямь оказался умельцем хоть куда: на глазах посетителя ровная чернильная вязь истаяла, а через пару минут на побелевшем листе проступила печать королевского архивариуса: принято. А деньги, что деньги… можно продать пегашку, жаль, конечно, зато без коня и к дорогам не привязан, а по лесу он любую засаду обойдет.
Дело сделано, и сделано на совесть; однако Игмарт из "Королевских псов" не относился к породе людей, готовых умереть с чистой совестью, зная, что долг исполнен. Он предпочитал победить, выжить и победить снова.
* * *
В вечерних сумерках, примерно за полчаса до закрытия ворот, со стены славного города Оверте, с той стороны, что над рекой, спустился человек. Пауком скользнул по веревке вниз, без плеска ушел в воду, а вынырнул уж почти на стремнине. Да какая там стремнина в середине лета — чай, не половодье! Пересек реку, держа к заросшему ивняком мыску. Вылез, отряхнулся, сделал шаг… и застыл, оказавшись вдруг под прицелом сразу трех самострелов.
А ведь пусто было, когда со стены осматривался!
Острое лезвие кольнуло шею под ухом: стой, мол, не дури. А куда дурить при таком раскладе? Игмарт из "Королевских псов" проигрывать, конечно, не любил, но признавать проигрыш умел. Сейчас, похоже, он проиграл вчистую. Этот заход. Потому что игра целиком еще не сделана.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
