— Роман никогда не говорил, что ты такая красивая! — прощебетала она.
Сара молча улыбнулась.
— Я тут кое-что привезла для вас. Для всех. Подарки. Маленькие подарки.
— Подарки?! А мне что? — Присцилла затанцевала на месте от нетерпения.
— Вот… Ленты для волос. Роман рассказал мне о твоих косичках. — Она накрутила на палец одну из них. — А вам я привезла отрез набивного ситца.
— Очень мило с твоей стороны, — поблагодарила Амелия.
— Роман рассказал мне, как трудно достать здесь такие вещи. К тому же мы привезли еще кое-что из одежды. Да картошки… и муки.
— Муки… — простонала Амелия. — Господи помилуй! Кажется, я уже забыла вкус бисквита и белого хлеба!
Но самое приятное ждало ее впереди: в хижину вошел Роман с пачкой писем от двух старших дочерей, живущих в Виргинии. Все они чувствовали себя хорошо, все были живы-здоровы. Муж Миранды по-прежнему воевал в отрядах колониальной полиции, у Абигайл родилась еще одна дочка… Услышав эту новость, Джозеф покачал головой:
— Я, конечно, понимаю, что Господу виднее… — Он пощекотал Присциллу, и та громко захихикала.
Сара сделала попытку помочь им накрыть на стол, но Амелия даже слышать об этом не захотела:
— Только не сегодня! Вот когда станешь равноправным членом нашей семьи, делай все, что вздумается!
После ужина Джозеф с Романом вышли на крыльцо, чтобы спокойно посидеть в густеющих сумерках и обменяться последними новостями. Женщины в хижине, управившись с уборкой, тут же развернули пакеты и принялись придирчиво разглядывать каждый кусок ткани в мерцающем свете масляной лампы. Перед ними лежали отрезы набивного ситца и кусок голубовато-фиолетового шелка, который, по мнению Сары, как нельзя лучше подходил к цвету глаз Китти и гармонировал с ее нежной кожей.
— Хорошую, добротную ткань трудно достать и там, — объяснила она. — С конца войны не сыскать хлопчатобумажной материи! Но моя мама кое-что запасла на черный день…
— При первой же возможности пошлем ей свою благодарность! — заверила Амелия.
Спустя несколько минут она пошла пересыпать привезенную муку в кленовый ларь с крышкой, который смастерил Джозеф, и поставила греть воду для чая из американского лавра.
Китти погладила рукой шелк.
— Я приберегу его для торжественного случая, — сказала она.
— Скорее всего, ты будешь надевать платье из него к приезду Каллена! — Присцилла озорно вытаращила глаза.
— Каллен? — Сара повернулась к Китти. С ними она уже чувствовала себя в своей тарелке.
— Каллен Клеборн! — опередила старшую сестру Присцилла. — Он такой же скаут, как Роман, и такой же красивый, и все девушки пялятся на него! Когда он приезжает к нам, то только тем и занимается, что уволакивает Китти к ручью, а по дороге целует ее… — она перевела дыхание, — … если, конечно, уверен, что вокруг никого нет.
Саре с трудом удалось подавить улыбку, а Китти пригвоздила сестренку к полу суровым ледяным взглядом.
— Почему ты не помогаешь маме, Присс?
— Они думают, что их никто не видит, когда они целуются! — не унималась Присцилла.
— Присс! — позвала ее Амелия, и Присцилла, скорчив недовольную мину, вышла.
— Расскажи мне о Каллене, — попросила Сара, и девушки, усевшись в углу, принялись перешептываться и пересмеиваться.
Было решено, что Сара устроится вместе с Китти на чердаке и будет спать в кровати Присциллы, а для девочки вытащили старый матрац. Роман не пошел спать на открытом воздухе, как всегда делал, а растянулся во весь рост перед камином.
На чердаке все еще сильно пахло лавровым чаем: разваренный розоватый корень разжижал, по мнению Амелии, кровь и готовил организм к невыносимой летней жаре. Но какими бы целебными свойствами этот корень ни обладал, Китти он и без того ужасно понравился, и теперь она лежала полусонная, всем очень довольная; монотонный стук капель дождя по крыше убаюкивал ее. Присцилла заснула почти мгновенно, едва коснувшись подушки, а Сара все ворочалась, сон не шел к ней.
— Китти… — Раздавшийся в темноте голос был тихим и далеким, и сначала Китти показалось, что это Присси очнулась от дурного сна. Но это звала ее жена Романа.
— Что? — Она уже совершенно проснулась и, повернувшись, разглядывала кровать напротив, которая казалась ей расплывчатым, неясным пятном.
— … А ты… не боишься? Я имею в виду… здесь жить. — Слова Сары, казалось, таяли, старались затеряться, рассеяться в теплом ночном воздухе, готовые с наступлением утра зазвучать не страхом, а уверенностью.
— Индейцев? — непонимающе спросила Китти.
Последовало молчание.
— Да… — наконец донесся до нее голос Сары. — Но и всего остального. Все здесь поражает своей дикостью. Мне вообще кажется, что мы здесь можем просто исчезнуть… раствориться в этой неоглядности без следа.
Китти сразу поняла ее.
— Ты скоро привыкнешь, уверяю тебя! — успокоила она Сару. — Ведь здесь так красиво! Я хочу показать тебе одно дивное местечко. Оно на участке Романа… да и твоего тоже. Там, где ручей впадает в реку…
— Где тебя схватили индейцы? — спросила Сара.
— Да, — ответила Китти, удивившись, что Роман рассказал ей и об этом.
Они с минуту полежали молча, прислушиваясь к барабанной дроби дождя.
— Готова побиться об заклад, — продолжила Китти, — что в один прекрасный день у вас с Романом будет там свой дом.
— Может быть… — неуверенно согласилась Сара. — Ах, Китти, — вдруг вырвалось у нее, — как я рада, что Роману удалось тебя спасти!
— Я тоже! — засмеялась Китти.
— А не могла бы ты поехать со мной в форт на пару дней? — спросила Сара. — Пока мы не обустроимся и я не познакомлюсь с поселенцами…
— Конечно! Если только я вам не помешаю…
На следующий день Амелия заявила, что вполне сможет обойтись без нее, и Китти в компании Романа и Сары отправилась в Бунсборо, где навстречу им высыпало все население форта. Роман всегда был общим любимцем, и все по достоинству оценили его красавицу-жену.
С помощью Ребекки и Элизабет они распаковали вещи, и очень скоро их хижина обрела жилой вид. Подъехал фургон Джозефа, на котором он привез стол в форме бочки и стулья, которые смастерил сам. Семья Бунов выделила им табуретку, а Кэллоувэев — несколько железных кастрюль.
Каллен, который отсутствовал почти неделю, приехал в форт на следующий день. Они долго обнимались с Романом, похлопывая друг друга по спине, шутливо боролись, улыбались во всю ширь, и от обычной сдержанности Романа не осталось и следа. Он привел Каллена в свою хижину, чтобы познакомить с Сарой.
