Следующий час я выдерживаю нешуточную схватку. Отец устраивает мне такую головомойку, по сравнению с которой нападение трех сбрендивших лысых монахов — детские шуточки. Ходит передо мной туда-сюда по комнате, сверкая глазами, пока я, потерянная, сижу на кровати, и рассказывает с высоты своего роста, как они с мамой чуть с ума не сошли от волнения, когда в Замок ледяной розы явилась среди ночи тетя Эмбер и сообщила, что с ней по медальону связалась заплаканная Джен. И сказала тете, что Эмма пропала. Дескать, по всей Академии искали, даже на крыше, подняли на уши всех студентов и преподавателей, прочесали весь парк… но не нашли. Как папа с трудом уговорил маму не мчаться с ним, сломя голову, и остаться дома. Как смог, наконец, выудить у ревущей Дженни среди вороха беспорядочной информации о прошедших днях, что в комнате завелся недавно странный магический зверек. Как потом долго ловил ушастую заразу по всей Академии, а тот все уворачивался и ни в какую не соглашался отдать блестящую безделушку, которую умыкнул прямо в зубах. Как в конце концов терпение отца лопнуло, и он заставил тетю Эмбер притащить из Замка ледяной розы Светлячка, и только наша здоровенная псина сумела припереть Тушкана к стенке и заставить выплюнуть зеркало. Как под возмущенный треск грызуна стукнутое об пол зеркало само отворило портал…
— Считанные дни провела в Академии, и уже умудрилась провалиться в Иномирье! — Завершил отец громовым голосом. — Даже твоя мама в твоем возрасте себе такого не позволяла!
— Ее мама в ее возрасте позволяла себе такое, от чего всю политическую карту мира потряхивало, и парочку смежных миров заодно. Тебе ли не знать, — неожиданно спокойно сказала тетя Эмбер, которая все это время, оказывается, незаметно стояла в углу комнаты.
Отец вдруг присмирел и бросил на нее странный, чуточку сконфуженный взгляд. Кажется, первая, самая опасная волна шторма меня миновала.
— Рон, ты лучше спроси Эмму, что она там видела.
Все взгляды обратились на меня.
Я вздохнула и поведала очень краткую и отредактированную историю своих злоключений. О том, что Тушкан, дух-хранитель Замка пурпурной розы, украл зеркало, которое нам подарила тетя Эмбер, и каким-то образом открыл портал в другой мир. Я пошла за ним, чтобы вернуть глупого зверька, когда он юркнул в портал. Потерялась, портал захлопнулся. Напали какие-то местные жители. Сфера защитила. Потом пришел другой местный житель. Прогнал предыдущих местных жителей и тоже меня защитил. Так что никакой он не обидчик, а вполне безобидный и дружелюбный… Ну и вот.
На предпоследнем тезисе отец недоверчиво хмыкнул. Потом похлопал по карману.
— Эту вещь я, разумеется, забираю. Мы с тетей Эмбер должны как следует изучить ее магические свойства и разобраться, где же мы ошиблись. Почему проглядели. А ты собирайся. Мы возвращаемся домой.
Сердце будто сжали ледяной рукой.
Я глубоко вздохнула и осторожно встала, пряча озябшие пальцы в складках платья. Выпрямилась и открыто посмотрела ему в лицо.
— Нет, пап. Я не еду. Мне нравится здесь учиться. Ты все равно забрал зеркало, мне больше ничего не угрожает. У меня же нет теперь ни единого шанса провалиться снова в Зазеркалье.
Воцарилось молчание. Отец сверлил меня глазами. Джен замерла, перепуганно прижав ладони к щекам, Тушкан трусливо спрятался за ее юбку. Тетя Эмбер поглядывала на меня одобрительно.
Наконец, папа обреченно выдохнул и возвел глаза к потолку.
— Оставайся, мамина дочка! Но имей в виду, медальон тети Эмбер будешь носить не снимая, как и Джен. И прошу тебя… — его взгляд смягчился, — постарайся хотя бы семестр доучиться без приключений. Мы с матерью согласны пугаться до смерти не чаще, чем раз в полгода.
«Спасибо, папочка!» — прошептала я ему одними губами и отправила лучи любви и обожания. Все-таки, отец у меня самый лучший в мире.
Тетя Эмбер понятливо переместила его поскорее обратно в Замок ледяной розы, к маме, пока он не передумал. Они все-таки унесли с собой зеркало. Дурацкую безделушку, которая на мою беду когда-то откликнулась на голос Джен, на произнесенное ею заклинание.
И это было, словно какую-то часть души вынули и оставили вместо нее ранящую острыми краями дыру.
Наступил черед сестры выносить мне мозг.
Я упала на кровать прямо в платье, свернулась калачиком и смотрела, как она, все еще всхлипывая, начала ходить туда-сюда, бессознательно копируя отца. Безучастно слушала, как она рассказывала о том, какого страху натерпелась, когда вернулась после прогулки с Сол и нашла от меня одни только тапочки.
Накинув на мерзнущие ноги край одеяла, я подложила ладони под щеки и смежила усталые веки. Голос сестры отдалялся, уплывал, вместо него в ушах зазвучал другой голос.
«— Адейра сора, Маэлин!»
Я соврала тебе, папочка, прости. Я знаю, что это значит. Ведь теперь я тоже понимаю его язык.
«До встречи, Ледышка!»
И ты меня тоже прости, Джен.
Кажется, я влюбилась в твоего жениха.
Глава 19
Пробуждение на следующее утро было таким странным… Я словно не могла разобраться, где сон, а где явь. Мыслями была все еще в том зачарованном, колдовском «вчера», которое перевернуло мое существование вверх тормашками. Два мира — такие разные, но существующие незримо рядом. Где та невидимая стена, что нас разделяет? Мой вчерашний Незнакомец… думает ли обо мне так же, как я сейчас о нем — или уже забыл?
Запоздало пришла мысль о том, что я даже не спросила его имени. Не успела. А теперь поздно.
Я свернулась клубком под одеялом, спряталась с головой от этого раннего утра, его белесого света и неторопливого переклика пташек за окном. Здесь совсем другие краски и звуки — не как в том мире.
Провела пальцем по правой ладони. Ощущения по-прежнему со мной… но теперь все ощущается по-другому.
Это новая пустота. И она намного острее и горше прежней. Потому что теперь я слишком хорошо знаю, чего лишена.
Мои руки помнят — и до боли в костях они хотят потянуться и обнять. Кожа горит — так ждет и просит прикосновения. Настоящего. Горячего. Живого.
Но под этим белым, жестоким утренним светом, под невыносимой ясностью прохладного утра я понимаю со всей очевидностью.
Можно сколько угодно мечтать о возвращении в теплую темноту, наполненную огненными бликами. Наполненную Тем Мужчиной.
Это всего лишь сон, мимолетная мечта — которая лучше бы никогда со мной не случалось. Потому что теперь во сто крат больнее.
— Эм… ты уже проснулась? — робко окликает сестра.
Я высовываю кончики пальцев из-под одеяла и осторожно сдвигаю его вниз. Только до носа. Одними глазами здороваюсь с Джен и желаю ей доброго утра. Не хватало еще, чтобы она по моему лицу чего-нибудь эдакое вычитала.
Джен сидит в своей постели на противоположном краю комнаты, обняв колени — тоже все еще укрытая одеялом по пояс. Бледная, под глазами круги — тревожно смотрит на меня, будто боится, что я снова исчезну.
Мне вдруг становится стыдно. Я думала только о себе. Сдвигаю одеяло еще — до подбородка.
— Прости, что заставила поволноваться. Я не хотела, честно!
Джен вздыхает.
— Это ты меня прости. Если бы я не ушла в тот вечер гулять, ничего бы с тобой не случилось. Не могу не думать об этом.
Нет, я все-таки плохая сестра. Потому что вместо того, чтобы устыдиться, что заставила Джен так переживать, я думаю о том, что какое же счастье, что она в тот вечер так долго гуляла с Сол.
Если бы первой в портал за Тушканом попала сестра… или если бы попали мы обе… что стало бы тогда?
Смелый воин без сомнения бросился бы первой защищать девушку, у которой нет ледяного панциря. И защитил ее от всех опасностей. А она… непременно влюбилась бы в него с первого же взгляда. Джен ведь хотела «особенного». А разве может быть кто-то более «особенный» на свете?
Снова непрошенные, снова жгучие — воспоминания. Танец стали. Огни, пляшущие в темных глазах. Колкий узор на горячей коже, и я касаюсь его кончиками пальцев — тихо, тихо, чтобы не обжечься. «Так тебе теплее, Ледышка?»
