детей всё нет. Учитель очень удивился и решил отправиться к старосте, узнать, — не случилось ли чего-нибудь в деревне.
Пришёл он к старосте и видит — у плетня лежат свежие, только что содранные коровьи шкуры, в большом котле варится мясо. Тут же женщины пекут на пару лепёшки. Разодеты все так, будто свадьбу справляют, а лица, как на похоронах. Глаза распухли от слёз и красны, словно спелые персики.
Сам староста, тоже в новой одежде, стоял посреди двора и, задрав голову, глядел вверх.
— Что ты там увидел? — спросил учитель.
— Вот смотрю, успеем ли хоть поесть и выпить подогретого вина напоследок! — воскликнул староста. — Такая беда! Такое несчастье!
— Да что случилось?
— Как, господин учитель, вы еще ничего не слышали?! Небо валится! Не сегодня, так завтра всех нас задавит.
Учитель засмеялся.
— Небо — это воздух. Как же оно может свалиться? Кто это тебе сказал?
— Воздух или нет, — вам лучше знать, господин учитель. Только я собственными ушами слышал это от Ли Бао — И староста опять заголосил. — Последние наши часы пришли! Такая беда! Такое несчастье!
— Да замолчи же! — прикрикнул учитель. — Пойдем к Ли Бао, узнаем, кто сказал ему такую глупость.
И они пошли к Ли Бао.
— Я слышал это собственными ушами от Лю Гао-цюаня, — ответил им Ли Бао.
Они пошли к Лю Гао-цюаню.
Лю Гао-цюань послал их к Ши Дань-по, Ши Дань-по — к Фын Шао.
Так они обошли почти всю деревню, пока, наконец, не добрались до дома Яо Эр-бао, по прозванью Мягкое ухо.
— Тысячу раз правда, десять тысяч раз верно! — принялся уверять их Яо — Мягкое ухо. — На юго-востоке уже начало валиться! Вчера я был на базаре, и мальчишка, который торгует круглыми лепёшками, рассказал мне об этом.
Тогда учитель вместе с Яо — Мягкое ухо отправился в город искать мальчишку.
Долго разыскивать им не пришлось. Он сам подбежал к ним, расхваливая во всё горло свой товар.
Но учитель, вместо того, чтобы купить горячую круглую лепёшку, принялся расспрашивать маленького продавца.
— Я слышал это собственными ушами от одного почтенного учёного человека вчера на базаре, — ответил мальчишка. — Почтенный учёный человек прогуливался со своим другом, а я шёл сзади. Тут я и услышал, как этот учёный человек сказал, что небо валится.
— Кто же был этот учёный человек? — спросил учитель.
— Тысячу раз прошу прощения, — сказал, низко кланяясь, маленький разносчик лепёшек. — Это были вы, господин учитель.
— Ах ты лгун!.. — начал было разгневанный учитель, но вдруг запнулся, помолчал и расхохотался.
Вчера он и в самом деле прогуливался по базару с господином судьёй Тянем. «Хунлун-хунлун!» — донеслось до них с юго-востока. Там прокладывали новую дорогу и взрывали скалы. Ему пришло в голову весьма удачное сравнение, и он поделился с другом: «Грохот стоит такой, будто небо валится!» Вот и всё.
Пришлось учителю вернуться в деревню и объяснять всем и каждому, как плохо, когда у человека слишком мягкое ухо.
Чжан Лан
Когда Чжан Лан женился на Дин-сян, у него была только маленькая лачужка, крытая соломой. Если шёл дождь, то вода текла сквозь крышу и собиралась лужами на кане. Если дул ветер, то сквозь прорванную бумагу на окнах он проникал в комнату и перекатывал в пустых чашках деревянные палочки, на которых по нескольку дней не бывало ни крупинки гаоляна.
Жена Чжан Лана была работящей женщиной. Она трудилась с раннего утра до поздней ночи и в доме, и в саду, и в поле. Не прошло и года после их свадьбы, а дом уже был крыт черепицей, на окнах натянута новая бумага, чашки для еды всё реже и реже оставались пустыми. Ещё через несколько лет во дворе был выстроен хлев, где жевали сено три коровы и два осла.
Сам Чжан Лан тоже очень изменился. Он потолстел, а походка у него стала неторопливая и важная, словно у павлина. Он никогда не вспоминал теперь о годах нужды и совсем забыл, что это жена принесла к нему в дом счастье. Он хотел только пить вино и ходить в гости. Засевать поле или таскать тяжёлые корзины с удобрением он считал для себя унизительным. И Дин-сян работала за двоих. А Чжан Лан еще сердился, что его жена не наряжается, что пальцы её огрубели, что она разговаривает с бедняками так просто, будто и сама бедна.
Однажды перед закатом солнца он сидел у ворот своего дома. Вдруг к нему подъехал человек на верблюде и попросил воды.
Чжан напоил и человека и верблюда. Пока верблюд пил из большого деревянного ведра, Чжан спросил путника, кто он и куда едет. Тот ответил:
— Позади меня путь долог и впереди ему конца не видать Я предсказатель. От деревни к деревне шагает мой верблюд и в каждой живёт хоть один человек, желающий за три серебряные монеты узнать своё будущее.
Чжан Лан очень обрадовался. Давно ему хотелось спросить у какого-нибудь гадальщика, удастся ли ему разбогатеть ещё больше. И он дал путнику три серебряные монеты.
Предсказатель заговорил нараспев:
— Лоб широк и высок, брови сдвинуты, подбородок упрям. Лёгкая жизнь у тебя, счастье большое. Одно лишь плохо: вижу тень нищеты на твоём лице. Был ты бедным, стал богатым. Может, удержишь в руках своё счастье, а может, сам за ворота вышвырнешь. В доме у тебя мудрая жена. Всем хороша она, только судьба её тонка.
— У моей жены судьба тонка?! — удивился Чжан.
— Тонка, — сказал гадальщик. — Тонка, словно кожурка рушеного риса. Налетит северный ветер, подует южный, подхватит кожурку — и нет её.
Путник поклонился Чжану, сел на верблюда и уехал.
А Чжан с тех пор потерял покой. Только взглянет на Дин-сян, сразу вспомнит слова гадальщика.
«Муж и жена всегда вместе, — размышлял он. — Когда на Дин-сян налетит южный и северный ветер, успею ли я отскочить в сторону, чтобы и меня не унесло. Может, лучше не дожидаться несчастья, Дин-сян прогнать и жениться на другой женщине, у которой судьба не такая тонкая».
Однако прогнать жену он не решался. Зато ходил такой сердитый, словно ему предстояло отдавать долг. Целыми днями он только и делал, что придирался к Дин-сян — и то ему не так, и это не так.
Терпению Дин-сян пришёл конец, и она сказала:
— Чжан Лан! С тех пор, как я вошла в ворота этого дома, я всегда вставала с первым криком нашего петуха.
