Чужеземец в руки возьмет державу,
но в священном ужасе отбежит, —
всех найдут карающие по праву,
кто неладно скроен и крепко сшит.
Шар углы внутри сокрывает куба,
и таится в недре квадрата круг, —
такожде невидимое сугубо,
зримого ж одно состоит из двух.
Шествия победные совершая
по теснинам улиц и площадей,
что Европа, в сущности, небольшая,
уяснит воинствующий злодей.
Шестерни зубчатые мирового
обеспечивают устройства ход
круговой событий, — ничто не ново,
было все и ведомо наперед.
Шума ли шурупы ввернувши в уши,
оба ль ока к облачной белизне
возведя, покой отыскать на суше,
на морском найти не пытайся дне.
Щастие под солнцем недостижимо,
все светила прочие далеки, —
значит, и с огнем не бывает дыма,
плотским ощущениям вопреки.
Щит непобедимый мечом расколот
надвое, но те, в ком горит испуг,
из него скуют всеразящий молот,
дабы меч в кривой обратился в плуг.
Щедро награжден и возвышен нищий,
отыскавший древле сокрытый клад, —
сделаются камни всеобщей пищей,
кровь земли — предметом людских услад.
Щупальцы тьмочисленные раскинув,
дабы праздность не размягчала жвал,
пережрет чудовище исполинов
и за тех возьмется, кто слаб и мал.
Юг на Север солнечные отряды
двигнет и до тех доберется мест,
где в пещерах мрачных плодятся гады
и один другого беззлобно ест.
Юноша для старцев создаст уставы,
смерть дороже жизни в них оценив,
не во благо всем, не для личной славы, —
ради утучнения тощих нив.
Юркая сквозь пальцы течет водица,
сыплется песок меж перстов, струясь,
изменяются голоса и лица, —
внутреннего с внешним прервется связь.
Явное непросто соделать тайным,
обнаружить скрытое тяжелей, —
о непредсказуемом и случайном,
естьли не свершаются, сожалей.
Языком подвигнутся в путь яз ы ки,
распестря по воздуху сто знамен,
бранной гром раздастся с высот музыки, —
вождь позорным именем заклеймен.
Ящик раскурочивая Пандоры,
помни, взять стремящийся все дары,
что болезни, бедствия и раздоры
первыми появятся из дыры.
Я сменил немало имен, обличий,
в и дений, занятий, времен и стран,
изучил звериный язык и птичий,
тем, кто призван, быв, а не тем, кто зван.
Николай не понимает
Белецкий Родион Андреевич родился в 1970 году в Москве. Окончил ВГИК. Прозаик, поэт, драматург. Печатался в журналах “Новый мир”, “Современная драматургия”, “Знамя”, “Новая Юность”. Живет в Москве.
Памяти Н. Н. Фигуровского.
Николай начал сомневаться во всем на свете. Ему стало казаться, что
каждое явление в жизни таит неприятный сюрприз. Николай покупал в магазине хлеб. Забирая сдачу, он заметил возле витрины бедно одетую старушку. Она жадно рассматривала пакеты с сушками и сухарями.
— Возьмите, — сказал Николай и протянул ей мелочь.
Старушка стала на весь магазин кричать, что ее оскорбили и обидели.
— Дожила, милостыню стали подавать!
Николай смутился и вышел из магазина. Деньги остались у старушки.
Жена Николая была на шестом месяце беременности. И Николая не устраивало отсутствие секса в семейной жизни. В один прекрасный момент он отправился к проститутке. Сначала он позвонил ей из дома, затем сделал звонок, стоя почти напротив подъезда, где проститутка жила.
— Ты очень быстро. Дай мне двадцать минут, — сказала проститутка.
Николай сходил купил бутылку шампанского, сел на лавочку в парке. Он боялся встретить знакомых, а хуже того — жену.
С темной лестничной площадки он шагнул в квартиру проститутки.
— Я закрываю? — спросила она.
— В смысле, — не понял Николай.
— Я дверь закрываю?
— Ну да.
— А то многие посмотрят на меня и сразу уходят.
— Нет, все нормально. — Николай почему-то смутился. — Ты отлично выглядишь.
— Они говорят: “О-о-о, да вы, девушка, совсем даже не девушка”, — не унималась проститутка.
— А мне, наоборот, женщины в возрасте нравятся.
Проститутка стала запирать дверь. Прошли в комнату. Проститутке было за сорок, но выглядела она хорошо. Звали ее Марго. Поговорили, выпили шампанского, легли в постель.
После секса разговор стал откровеннее. Николай рассказал Марго о своих проблемах с женой.
— Ты сам во всем виноват, — сказала Марго.
— Ну, спасибо тебе, — ответил Николай.
Всегда не вовремя приходил друг Николая Петросянов. Он появлялся в квартире, бросался к телефону и принимался звонить. Телефонная книжка у него была, кажется, пятитомной. Содержание звонков было бессмысленным. Петросянов очень ласково осведомлялся, как дела у невидимого собеседника. После он спрашивал, нет ли у того телефона их общего приятеля. Потом Петросянов звонил их общему приятелю. У него он тоже выпытывал телефон очередного приятеля. Затем звонил очередному приятелю и просил телефон еще одного приятеля. Николай так и не мог понять, зачем Петросянов строит эту цепочку.
Петросянов приходил утром и занимал кресло в углу с телефоном и раскрытыми на коленях телефонными книжками. Постепенно он становился частью интерьера. Хозяева о нем забывали. А он ничего у них и не просил. Николая Петросянов не раздражал. Просто телефон постоянно был занят.
В жизни своей Николай несколько раз общался с очень известными, популярными людьми. При этом его всегда интересовало, действительно ли эти люди такие уж выдающиеся. То, что он смог понять, — они никакие не выдающиеся, а просто им повезло.
Николай сочинил стихотворение.
Поражен размером зада
Твоего, Шахерезада.
Супруге понравилось.
Странное дело: Николай не помнил, в какой момент это началось, но каждую ночь, когда он ложился спать, он вынужден был поворачиваться на бок. Дело в том, что, когда он лежал под одеялом на спине, ему всегда казалось, что кто-то может ударить его железной трубой по ребрам. Именно трубой. По тому самому месту, где начинается живот и заканчиваются ребра. Представляя себе этот удар, Николай немедленно поворачивался на правый бок, стараясь прикрыть незащищенное место.
Вместе со своим другом по фамилии Ситник Николай выпивал в одном кафе. Заведение закрывалось. Ситник и Николай заплатили по счету и собрались уходить. Но к ним подошла старшая официантка и с сильным украинским акцентом сказала:
— Это нехорошо. Девочки так старались, а вы им на чай ничего не оставили. Это нехорошо, — добавила она.
Ситник усмехнулся, задрал нос вверх и, не опуская носа, вытащил из бумажника купюру. Он бросил ее на стол.
— Хватит?
Старшая официантка ничего не ответила, взяла деньги и удалилась. Николай спросил себя, смог бы он так быстро среагировать в этой напряженной ситуации. Подумал и решил, что не смог бы.
Еще будучи холостым, Николай понял, что все в его жизни складывается как-то не очень удачно, и пошел к священнику. К батюшке у него был ряд претензий. Вернее, не конкретно к нему, а к Тому, кому батюшка подчиняется. “Все плохо, — жаловался Николай, — хочу работу хорошую, и жену хорошую хочу тоже”. А батюшка, улыбаясь, кивал и говорил, что все во власти Божией.
Николай решил, что его наверху услышали, и сразу стал действовать. Тут же в церкви он приглядел одну прихожанку и подошел к ней после службы. Девушка оказалась гораздо меньше ростом, чем ему представлялось, когда он на нее смотрел во время литургии. Но так как Николай почти точно уже понимал, что это его будущая жена, он решил, что к маленькому росту можно привыкнуть. Звали девушку Настя. Она легко согласилась погулять в одном из ближайших парков. На прогулке Николай устроил девушке настоящий допрос: хорошо ли она ведет хозяйство, хорошо ли готовит и умеет ли вязать? Девушка была, мягко говоря, сбита с толку. Она пыталась объяснить Николаю, что с ним что-то не так. Что, несмотря на то что она ходит в церковь, она нормальная девушка и за ней надо ухаживать. Но Николай был непробиваем. Он решил, что, уж если он напрямую обратился к Богу, человеческие отношения не имеют значения. В итоге с девушкой из церкви у Николая ничего не получилось. А с женой своей он познакомился на улице при весьма странных обстоятельствах.
