— Простите, миледи, — извинилась она и принялась застегивать почти сотню пуговиц, делающих амазонку такой облегающей.
Хозяйка сидела перед зеркалом, рассеянно глядя на свое отражение.
— Все в порядке, Мари.
Мари чуть улыбнулась. Ей очень повезло, и она это понимала. Шарлотта никогда не сердилась и, даже будучи раздражена, редко бывала резка с Мари. У Мари была подруга, служившая у одной молодой леди, еще не получившей в этом сезоне ни одного предложения, — так вот ей постоянно приходилось увертываться от летящих щеток и гребней. А недавно хозяйка даже бросила в нее баночку с кремом!
Раздался негромкий стук, и Мари, отойдя от Шарлотты, которую причесывала, чуть приоткрыла дверь. За ней с торжественным видом стоял Сесил.
— Леди Софи Йорк будет рада присоединиться к леди Шарлотте приблизительно через час, — довольно громко объявил он. И с лукавым видом прошептал: — А мистер Сесил приглашает некую французскую мисс покататься в чулан в прачечной.
Мари в негодовании округлила глаза и захлопнула дверь.
У Шарлотты был такой вид, словно ее что-то очень позабавило. Не могла же она услышать, что шептал Сесил, успокоила себя Мари.
— Леди Софи выедет через час, миледи, — сказала она.
— Гм-м… это был Сесил?
Руки Мари задвигались еще быстрее, завивая и развивая мягкие волосы Шарлотты.
— Да, миледи.
— Он очень красив, правда, Мари? — шутливо спросила Шарлотта, вспоминая крепкого светловолосого гиганта, часто сопровождавшего ее в прогулках по Гайд-парку.
— Я… я не знаю, — торопливо произнесла горничная.
— Он — настоящий англичанин, — настаивала Шарлотта.
— Он хорош собой, миледи, — призналась Мари. — Ravissante note 1 .
Шарлотта подмигнула ей в зеркале. Мари переходила на французский лишь в минуты сильного волнения.
Когда лошадь Шарлотты, осторожно переступая, остановилась перед мраморными ступенями городского дома маркиза Бранденбурга, Софи уже ожидала Шарлотту. В малиновой амазонке, такой же облегающей, как и у Шарлотты, Софи легко сбежала по ступеням. Грум подсадил ее на беспокойно переступавшую лошадь — резвую изящную кобылу, которую Софи назвала Эрикой.
— Эрика, — с отвращением заметил папа-маркиз. — Такое вульгарное имя для такого славного животного!
Но Софи только улыбнулась.
Она оценивающе осмотрела Шарлотту, чья серая амазонка прекрасно гармонировала с ее черной как ночь кобылой.
— Боже мой! Какая мы потрясающая пара, не правда ли?
Софи нравилось смущать подругу, подчеркивая то, что и так было видно, но сейчас она с интересом заметила, что Шарлотта и глазом не моргнула.
— Ты не думаешь, что нам следовало бы взять двух наших грумов вместо одного нашего и одного твоего? — Софи повернулась, чтобы посмотреть на грумов, ехавших позади.
— Зачем это?
— Милочка, — передразнила Софи, — у них разные ливреи. А когда две такие эффектные птицы высокого полета, как мы, едут на прогулку, разве их не должны сопровождать одинаковые грумы?
Шарлотта пожала плечами, искоса взглянув на Софи.
— Лично я думаю, что все будут смотреть на меня, — вызывающе заметила она. — А если кто-нибудь останется для тебя, то вряд ли они обратят внимание на грумов.
— Ого! У моей милой Шарлотты отрастают коготки. Ну ладно. Филипп! — окликнула Софи своего грума.
Софи и Шарлотта вместе неторопливо ехали по многолюдным улицам Лондона. Их лошади, ткнувшись носами и пофыркав, шли голова к голове. Временами то одна, то другая вскидывала голову, демонстрируя желание пуститься вскачь. Улицу заполняли богатые и бедные жители Лондона: торговцы апельсинами протискивались между хорошо одетыми прохожими; их руки незаметно скользили по дорогим одеждам, вероятно, нащупывая и вытаскивая часы или кошелек. На запруженную народом улицу то и дело выбегали ребятишки: пробираясь между экипажами и лошадьми, они беспечно вверяли свою жизнь людям, которые в большинстве своем и медного гроша не дали бы за жизнь лондонского беспризорного мальчишки.
— Моя мама, — сказала Софи, искоса глядя на Шарлотту, — несколько беспокоится о сегодняшнем вечере.
— В самом деле? — вежливо откликнулась Шарлотта. — Полагаю, в пьесе нет ничего особенного: ведь это Шекспир?
Мать Софи воспитывалась во французском монастыре и отличалась известной всем строгостью в вопросах соблюдения приличий.
— Дело не в пьесе, а в том, что, куда бы ты ни поехала, везде появляется этот граф, и…
— Какой граф?
— Ты знаешь какой! Граф Шеффилд и Даунз, разумеется. Любимая мишень всех остряков.
У Шарлотты упало сердце. Всю последнюю неделю Софи сидела дома с простудой, так что не было удобного случая поговорить с ней. Если она тоже знала о предполагаемой импотенции Алекса, то Аделаида была права: весь Лондон обсуждал здоровье этого человека.
— Мне это не нравится, — сердито сказала она, глядя в пространство. — Как могут люди быть так вульгарны?
Софи посмотрела на нее с любопытством.
— Так это правда? — спросила она.
— Да откуда же я могу знать? — ответила Шарлотта. — Моя матушка проговорила на эту тему около часа, пытаясь мне объяснить, и лишь к концу я поняла, о чем вообще идет речь.
Софи слушала молча. Преимущество иметь няню-француженку заключалось и в том, что в детской Бранденбургов нередко велись разговоры о мужских достоинствах. Разумеется, маркиза Элоиза о них не подозревала.
— Может, ты спросишь его? — с коварной улыбкой осведомилась она.
Шарлотта резко подняла голову — на вороном жеребце к ним медленно приближался предполагаемый претендент на ее руку, Александр Фоукс собственной персоной. У Шарлотты бешено забилось сердце.
— Леди Шарлотта, леди Софи, — спокойно произнес Александр, натягивая поводья, чтобы остановить коня рядом с Шарлоттой.
Он снял шляпу. На нем были серый редингот и высокие сапоги, и он выглядел истинным джентльменом с головы до ног. Шарлотта смотрела на него несколько озадаченно: как у нее хватило глупости принять его за лакея?
— Сэр, — поклонилась она.
Софи удовольствовалась озорной улыбкой. Ей нравился этот поклонник Шарлотты, яростный взгляд его черных глаз и мощный торс. Он, такой большой и такой мрачный, не для нее. Но, вынуждена была признать она, он прекрасно подходит Шарлотте. Естественно, если только все эти слухи лживы.
— Не составите ли нам компанию, милорд? — спросила Софи.
Алекс колебался, глядя на опущенную голову Шарлотты. Стоило ему только увидеть ее, как его охватывало пламя страсти. Даже сейчас его единственным желанием было схватить ее, стащить с лошади и унести… куда? К себе домой, быстро подсказал его внутренний голос.
