когда подписывала различные документы.
— А вот и Алиса Михайловна, — фальшиво улыбнулась руководительница клиники. Глаза у неё оставались абсолютно серьёзными. — Присаживайтесь.
Молодой мужчина — юрист — листал какие-то бумаги. С каждой секундой моё волнение нарастало. Неужели я им должна какие-то безумные деньги?
— Светлана Максимовна, вы уже сообщили Алисе Михайловне, что произошло?
— Нет. Вы же сами собирались, — нервно ответила врач.
Я не выдержала и взмолилась:
— Ой, говорите быстрее, я же умру сейчас от ваших приготовлений!
Принялась нервно теребить ремешок кожаной сумки.
— Алиса Михайловна, — скорбно произнесла директриса. — Произошла чудовищная ошибка… Дело в том, что… Видите ли… Во время процедуры криопереноса вам был подсажен не ваш эмбрион.
Фраза прозвучала, и в кабинете повисла гробовая тишина. Я не шевелилась, даже не дышала. Никак не могла понять, что говорит эта женщина. Да она с ума сошла, наверное?
Пауза длилась и длилась, и никак не заканчивалась. Из-за окна доносились звуки подъезжающих машин, хлопали двери…
— Алиса Михайловна, я понимаю, сейчас вы в шоке, — мягко произнесла директриса, так и не дождавшись от меня ответа. — Мы и сами до сих пор в прострации. Но нам надо подумать, как выбраться из создавшегося положения.
Три сотрудника клиники смотрели прямо на меня. А я молчала. У меня было ощущение, что я падаю в бездонную яму — лечу вниз, в ушах свистит воздух, и я даже не могу его вдохнуть, не получается. Голову сдавило железным панцирем, в висках стучала кровь.
— Алисочка, успокойся, пожалуйста! — Светлана Максимовна поняла моё состояние и с сочувствием дотронулась до моего локтя. — Мы сейчас все вместе придумаем, что нам делать. Так, сначала надо принести воды.
В ту же секунду молодой юрист метнулся к дверям, а через минуту на столе передо мной появился пластиковый стаканчик. Я судорожно вцепилась в него и выпила всю воду. Пальцы тряслись.
— Алиса Михайловна, мы приносим вам свои искренние извинения. Поверьте, мы сами в шоке и не можем понять, как могла возникнуть подобная ситуация. Такое произошло впервые за всю историю нашего центра. Эмбрионы были перепутаны. Возможно, генетический материал неправильно промаркировали. Но я вам обещаю, что все виновные будут серьёзно наказаны, вплоть до крупного штрафа и увольнения. Мы это так не оставим!
Я помотала головой.
— Я вам не верю… — Не узнала свой голос, он звучал хрипло. — Это мой малыш. Мой!
— Послушайте, Алиса Михайловна… Если вы решите оставить ребёнка, мы предлагаем вам сопровождение беременности и родов в нашей клинике. Мы возьмём на себя все расходы.
— Что значит… если решу оставить? — онемевшими губами произнесла я. — Что вы имеете в виду?
— Вдруг вы решите сделать аборт. В этом случае мы тоже проведём процедуру бесплатно и наилучшим образом.
Я вздрогнула всем телом, как от удара, и с ненавистью посмотрела на директрису.
— Вы, вообще, соображаете?! — едва не закричала я. — Говорить об аборте женщине, у которой было три неудачных попытки ЭКО?!
— Алисочка Михайловна, золотце, успокойтесь, пожалуйста, — заворковала дама. — Но вы же понимаете, что это не ваш ребёнок? Вы не имеете к нему никакого отношения. В нём нет ваших генов.
— Да?! Вы серьёзно?! — со слезами выпалила я. — А ничего, что он сейчас у меня внутри? Мы с ним одно целое. Я не механический робот, с которого можно снять ненужную деталь. Я любила этого ребёнка ещё до того, как смогла забеременеть! Столько лет о нём мечтала! Вы хоть понимаете, через что я прошла ради этого?!
Присутствующие скорбно переглянулись. Светлана Максимовна была готова зарыдать вместе со мной, у неё дрожали губы. А директриса смотрела на меня с терпением и сочувствием, но я ей не верила. Понимала, что эта хваткая и сильная дамочка пойдёт на что угодно, лишь бы уладить конфликт и сохранить репутацию клиники.
Вероятно, они до последнего надеялись, что эмбрион не приживётся и я не забеременею. Или забеременею, но случится ранний выкидыш. Тогда всё было бы шито-крыто. Вот поэтому они так долго молчали и не сообщали о своей ошибке…
— Хорошо-хорошо, об аборте мы больше не говорим, — ласково сказала директриса. — Но есть ещё один вариант развития событий. Вам нужно поговорить с биородителями, вернее, с отцом. Возможно, вы получите от него очень выгодное предложение.
— Что?! Выгодное предложение? Да я даже слушать никого не буду! — закричала я. — Думаете, соглашусь стать суррогатной матерью? Ни за что на свете! Я никому не отдам своего ребёнка, даже не мечтайте! Это исключено. И не вздумайте рассказать обо мне биологическим родителям! Я вам такую рекламу устрою в интернете, что у вас ни одного клиента не останется. Все будут знать, как вы ломаете пациентам жизнь! Ещё и в суд на вас подам!
Директриса поджала губы и грозно прищурилась, но ничего не сказала.
Я вскочила со стула и бросилась к двери.
— Алисочка, подожди! — за мной следом ринулась врач-репродуктолог.
В коридоре я разрыдалась в голос, а Светлана Михайловна крепко меня обняла.
— Я не виновата, что так произошло, Алис! Мне выдали катетер, я выполнила процедуру, больше от меня ничего не зависело. Но я безумно тебе сочувствую, милая! Прости, что так получилось…
— Вас-то за что… Вы столько для меня сделали, — прорыдала я, спрятав лицо на плече у врача.
Светлана Михайловна гладила меня по спине.
— Знаешь, что я тебе скажу, Алисочка? Подозреваю, что если бы это опять был ваш с мужем эмбрион, то снова ничего бы не получилось. То есть, эта путаница в каком-то смысле сыграла тебе на руку. Помнишь, как ты ревела после каждой неудачной попытки? Ты была в ужасном состоянии.
— Я и сейчас ре… ре… реву! — прорыдала я.
— Зато у тебя ребёночек. Он у тебя есть, и он действительно твой. Пусть в нём нет твоей хромосомы, но всё остальное — твоё. Ты растишь и подпитываешь каждую его клеточку.
Я судорожно всхлипнула.
— Ничего, солнышко, всё как-нибудь уладится. — Светлана Михайловна погладила меня по спине. — Потихоньку.
— А если родители будут меня преследовать? Ещё скажут, что я украла у них эмбрион.
