Продолжая спускаться, мы добрались с наступлением темноты до распаханного пространства, где находились две фермы. Поведение людей, которые вышли посмотреть на нас, а также справиться о наших животных и багаже, не внушало особого доверия, но, несмотря на их довольно грубые манеры, в итоге они приняли нас вполне сносно.
Я не знаю, стоит ли рассказывать, до чего доходила доброта этих простых горцев… Перед тем как лечь спать в одном из уголков кухни, я ненадолго вышла. Хозяйка посоветовала мне даже не пытаться спускаться по лестнице во двор из-за двух сторожевых собак, которые были способны меня растерзать. Она сказала, что я могу присесть у края плоской крыши. Мне давно был известен этот обычай, наряду с другими, не менее странными местными традициями, и я собралась ему последовать, но тут два молодых великана, сыновья хозяйки, заметив мое исчезновение, последовали за мной, крепко схватили меня за руки и добродушно предложили:
— Уже темно, матушка, вы можете упасть[76]. Садитесь, мы вас поддержим.
Йонгден был вынужден прийти мне на помощь, чтобы убедить их оставить меня одну. Несколькими днями раньше, при подобных же обстоятельствах, женщины проявили обо мне еще более трогательную заботу. Славные тибетцы были бы крайне удивлены, узнав, что такие вещи вызывают у нас смех.
Вечером, в то время как мы беседовали с нашими хозяевами у очага, один из мужчин завел разговор о Лхасе и попутно упомянул о пилингах. Обитатели фермы слышали немало историй на эту тему и были уверены, что множество иностранцев живут сейчас в столице[77], но ни один из них еще не появлялся в их краях.
Йонгден, не упускавший случая пошутить, похвастался, что видел двух миг кар в Амдо, а я, чтобы не отстать от него, смиренно призналась, что никогда не встречала ни одного иностранца.
Однажды утром, после очередного перехода через горы, на которых полностью отсутствовала растительность, мы увидели над своей головой, приблизительно в полутора километрах выше, узкую сверкающую ленту: то была река Жиамо-Наг-Чу.
По нашим сведениям, в этих местах должна была существовать переправа через реку. Крестьяне, у которых мы только что останавливались, подтвердили это, упомянув о тупас[78]. Поэтому мы ожидали увидеть здесь паром или лодки из кожи, но перед нами предстала какая-то нечеткая линия, которая увеличивалась в размерах по мере приближения к реке, и вскоре у нас не осталось никаких сомнений: это был трос, натянутый между двумя берегами и заменявший мост.
Путешественники редко появляются в этом затерянном крае, а перевозчики, неправильно именуемые «лодочниками», живут, как нам говорили, на другом берегу реки, в деревне Тсава, и не утруждают себя до тех пор, пока не наберется достаточное число клиентов, нуждающихся в их услугах. Мы — бедные одинокие паломники — могли бы неделями томиться у реки, глядя на другой берег, если бы по счастливой случайности здесь не появился некий лама со свитой из двенадцати человек.
Итак, нам пришлось провести в ожидании всего один день, и он прошел удачно. Мы обнаружили в великолепной гряде красных скал прелестную маленькую пещеру, которая приютила нас; стояла превосходная погода, и снова стало очень тепло.
Мне уже приходилось переправляться через реку по подвесному мосту. Поэтому я спокойно ожидала момента отправления, хотя в столь отдаленных местах прочность «моста» всегда внушает некоторые опасения. Мне доводилось слышать немало драматических историй по этому поводу.
Приспособление для переправы отличалось от устройства, которое я испробовала на берегах Меконга, лишь тем, что его трос был сделан не из соломы, а из веревок, свитых из кожаных ремешков.
Большой вес тросов вызывает значительное оседание посередине, и если пассажир быстро соскальзывает в глубь образующейся таким образом ямы, ему очень трудно оттуда выбраться. Лишь чрезвычайно крепкие мужчины отваживаются перебираться по веревочным мостам без посторонней помощи, ибо подняться по наклонной плоскости на одних руках можно лишь при недюжинной силе. Простых смертных, а также животных и багаж переправляют на другой берег профессиональные перевозчики.
В отдаленных областях Китая, где существуют подобные мосты, веревки обычно натягиваются попарно, и пассажиры держатся за одну либо другую из них. Отправление производится с гораздо более высокой относительно места высадки точки; таким образом уменьшается кривизна троса, и за счет скорости при спуске, как на «американских горках», путешественник поднимается и приземляется на твердую почву по другую сторону «моста».
Разумеется, в нашем распоряжении был один-единственный трос.
Когда пришла моя очередь, меня привязали вместе с некоей девушкой к крюку, о котором я упоминала, и мощный толчок отбросил нас с быстротой молнии на середину «моста», где мы повисли высоко над рекой, качаясь в воздухе, как две жалкие марионетки. Тогда мужчины взялись за дело и принялись тянуть за веревку, привязанную к нашему крюку. При каждом рывке дюжих молодцов мы отплясывали нечто вроде джиги, что было весьма неприятно. Это продолжалось в течение нескольких минут, и мы постепенно продвигались вперед, как вдруг я ощутила удар, услышала шум от падения какого-то предмета в воду, и мы на полной скорости вновь скатились вниз, на середину троса. Все это произошло в мгновенье ока. Веревка, с помощью которой нас тянули, порвалась.
Происшествие само по себе не представляло никакой опасности. Кто-то должен подойти и вновь скрепить трос, надо было только не поддаться головокружению, в то время как мы висели над водой, стремительно бежавшей под нами на расстоянии пятидесяти — шестидесяти метров. Мы были обвязаны бечевкой и могли ничего не бояться, пока оставались в вертикальном положении и крепко держались за ремень, прикрепленный к крюку, но если бы у кого-то из нас закружилась голова, если бы девушка или я потеряли сознание, а наши тела отклонились назад… разумеется, такая поза не была предусмотрена нашими перевозчиками. У меня крепкие нервы, и я чувствовала, что могу оставаться в таком положении час и даже гораздо больше, если потребуется, но моя спутница?.. Она была очень бледна.
— Не бойтесь, — сказала я ей, — я призвала своего тсауай-ламу[79]. Он видит нас и придет нам на помощь.
— Ремень сейчас развяжется, — пробормотала она. Ремень развяжется!.. Это могло произойти в результате толчка, когда порвалась веревка, и, значит, скоро мы упадем в реку…
Я осмотрела узлы, но они выглядели прочными и крепко стянутыми из-за нашего веса… Малышке просто померещилось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
